Любовь к старинной музыке потребовала жертв. В минувшие выходные в зале петербургской капеллы собралась огромная аудитория. В отсутствие европейских гастролеров и двух-трех местных ансамблей, умело играющих барокко, ей пришлось слушать, что давали.
Звучало вполне респектабельно: фестиваль петербургских ансамблей старинной музыки. На деле же программа, собранная инициатором проекта Кирой Альтерман, балансировала на грани вечеров художественной самодеятельности, даром что участники пели и играли Куперена, Телемана и Монтеверди, а отплясывали в традициях ренессансных итальянских карнавалов. Слово "аутентизм" отбрасывало недобрую тень и на детей с блокфлейтами и скрипками (в фестивале поучаствовала пара школьных ансамблей), и на взрослых, изо всех сил игравших в "историческое музицирование". Как оказалось, мало обзавестись лютнями и волынками, добыть редкие ноты и сшить костюмы. У петербургских музыкантов саунд (что вокальный, что инструментальный), интонация и принципы ансамбля уже не похожи на привычные академические — на те, которым умеют учить в школах и консерваториях. Но еще очень далеки от евростандарта старинного исполнительства: слушать это в общем-то невозможно.
"Поймав за хвост" западную музыкальную моду последних трех десятилетий, большинство местных исполнителей переняло старинные звуковые фасоны на глазок и понаслышке. Все, кто дорос до респектабельных филармонических концертов (и данный фестиваль проигнорировал), учились на Западе. Множество безвестных групп, делит свое существование между рок-клубами (разнообразящими свой ассортимент средневековой музыкой), дворцами-музеями (где барочными танцами и ариями озвучивают интерьер) и переходами хельсинкского метро. Среди них отличились как раз те, кто ездит слушать и играть за границу — на фестивали, мастер-классы или просто "сейшенить" на улице. Так "исторически достоверно" воскрешаются мытарства менестрелей и бродячих трупп.
Сегодня массовое увлечение старинной музыкой, объединяющее хиппи и яппи, компенсирует почти полное отсутствие любопытства к современному композиторскому творчеству. Early music играет роль того неакадемизма, который интересен и доступен многим. Вовлеченные в это движение российские музыканты отмечены редкой увлеченностью и активностью. Они не вылезают из Интернета, следят за новостями аудиозаписи, играют везде, где зовут, учатся у всех, кого встречают. Рутины нет. Но и профессионализма — тоже.
КИРА Ъ-ВЕРНИКОВА