В Петербурге завершается первый международный театральный фестиваль "Радуга". Санкт-Петербургский театр юных зрителей имени Брянцева решил собрать на неделю разные детские театры из нескольких стран, показать их спектакли и заодно решить, что вообще делать с наследием некогда процветавшего советского тюзовского театрального движения.
Если фестиваль сохранит свой международный статус, организаторам следует задуматься о смене символики. Понятно, что цветик-семицветик как символ детской беззаботности должен погружать в ностальгическую негу по советскому детству. Но с иностранцами конфузов не избежать — увидев радужную полоску цветика на фестивальной продукции и на здании театра, они округляют глаза. Для современных европейцев такая эмблема может означать одно из двух: либо сеть магазинов "C & A", либо сеть гей-заведений. Еще неизвестно, какая из ассоциаций нанесет больший ущерб благородной миссии детского театра.
В сущности, это комическое недоразумение весьма показательно и вполне отражает ту разницу статусов, которая отделяет детские театры в бывшем Советском Союзе от аналогичных театральных образований в так называемых цивилизованных странах. Российские ТЮЗы переживают сейчас тяжелый психологический комплекс оторванности от реальной жизни. Дело в том, что в советской театральной иерархии детские театры занимали отдельное положение, но при этом не испытывали художественной дискриминации. Даже наоборот: именно они часто оказывались прибежищем относительного свободомыслия, которое каким-то парадоксальным образом уживалось с махровой пионерской идеологией.
Смерть последней выбила почву из под-ног у того, что называлось тюзовским движением. Однако сами театры работают, и, более того, по-прежнему ощущают себя единым сообществом. Ущербность аббревиатуры "ТЮЗ" многие изжили переименованием, самые неизобретательные — в "театры для детей и молодежи", другие — в "Глобусы", "Свободные пространства" и т. д. Но все они по-прежнему разрываются между унаследованным чувством педагогической миссии и творческими амбициями. Как преодолевать этот стресс, каждый решает по-своему. Одни живут как зажмурившись и продолжают ставить нечто о проблемах подростков, так же, как ставили в 70-е инсценировки Анатолия Алексина. Другие откровенно плюют на "детский" статус и соперничают по репертуару с театрами недетскими. Третьи по-прежнему заняты отхожим промыслом про зайчиков, продукт которого обычно скрывают от тех, чьим мнением дорожат. Образчики всех этих типов были показаны на фестивале, и все они оказались по-своему нехороши. Может быть, оттого, что театры сами решали, что им везти в Петербург.
Иностранцам все эти комплексы незнакомы. Их детские театры заведомо маргинальны, в играх взрослой театральной жизни не участвуют, на престижные премии не претендуют. Именно поэтому не чувствуют себя оторванными от реальной жизни. Поэтому, в свою очередь, ни артисты, ни режиссеры не чувствуют себя ущербными. Берлинский театр "Карусель" показал пример незакомплексованного театра: спектакль "Гетешиллер — боевой союз поэтов" приобщает зрителей к творчеству двух поэтов и одновременно обучает азам чтения сценического текста. Два артиста просто хорошо играют и все просто объясняют. При этом странно было бы соотносить это зрелище, например, с общим положением в немецком театре.
Очевидно, наши детские театры стоят перед выбором. Либо окончательно откреститься от всякой педагогики, но тогда уже не ждать поблажек, либо, смирившись, отправиться в детскую резервацию и получать от этого удовольствие. Это серьезное решение, принять его не просто. Фестиваль, задуманный не на раз, может облегчить проблемы переходного периода. И здесь питерскому ТЮЗу имени Брянцева действительно карты в руки, ведь именно он был первым театром юных зрителей и до сих пор остается головным предприятием некогда процветавшей отрасли.
РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ