История с российскими шпионами выглядит настолько нелепой, что многие не верят в ее реальность. Однако еще в 2003 году один из ветеранов госбезопасности рассказывал "Власти" о том, как сам был нелегалом в 40-х годах. Его воспоминания* выглядят вполне современными.
То, что вы должны были сделать в этой стране, стоило такой нервной встряски?
Я не получил никакого задания. Только вживаться. В тот период о наших людях, находившихся в Латинской Америке, в Москве как-то позабыли. Эти страны считались третьестепенными, потом в то время шли большие кадровые перетряски, и всем было не до нас.
Это как-то связано с проходившей в 1943 году реорганизацией НКВД?
Конечно. Со мной вообще никто связи не держал. Когда у меня кончались деньги и я испускал шифрованный вопль о помощи, в страну прилетал связной, который знал меня в лицо. Передавал деньги на полгода, и я снова оставался один.
И чем вы занимались?
Изучал язык. Причем руководство запретило мне учить испанский с помощью местных учителей. В Москве считали, что все они состоят на учете в полиции. И язык пришлось учить самому. Засел за учебники, купил курс языка на пластинках. Плюс каждый вечер я буквально выгонял себя на улицу. Ходил в кино, театры, забегаловки, в балаганы и даже на стриптиз. Всюду, где мог понять, о чем идет речь. Но лучший способ изучения языка — "на подушке". Я познакомился со студенткой университета, дочерью высокопоставленного чиновника из соседней страны. У нее не было никаких знакомых, у меня тоже. Мы стали часто встречаться, вместе проводить выходные, ездили по всей стране. Конечно, была и любовь, но мы продолжали жить порознь. Вот она-то и научила меня настоящему языку. Я стал выдавать себя за латиноамериканца с мамой-американкой. Смог устроиться на приличную работу, но вскоре провалился...
Документы у меня были плохонькими, и я попросил у Москвы разрешение обзавестись новыми. Самым безопасным и правильным путем было получение документа за взятку. Вокруг министерства внутренних дел было несколько ресторанчиков. Стоило прийти туда и что-нибудь заказать, к тебе подсаживался солидный сеньор и выяснял, нет ли у тебя каких-либо проблем. Плата за его услуги была не маленькой, но дело того стоило. Официально просьба о паспорте могла рассматриваться годами, пока вы не поумнеете и не дадите на лапу. А со взяткой на все про все два месяца.
Но руководство мне то ли не поверило, то ли решило сэкономить. Мне приказали обратиться за документами к прогрессивным друзьям Советского Союза. Я всегда старался держаться от этих товарищей подальше. Слишком уж много среди них было агентов контрразведки. Но приказ был приказом. И через пару дней после разговора с товарищами я заметил за собой наблюдение. Всю ночь с разных сторон моего дома дежурили две машины. Это было видно по куче окурков возле машин. Но по дороге на работу за мной не следили. Это значило, что они знают, кто я такой, и пытаются выявить мои связи. Но никаких связей у меня не было. Поэтому я даже не волновался...
Я доложил о слежке, и мне приказали возвращаться домой по разработанному в Москве маршруту... В день отбытия я пришел на работу совершенно как обычно, разложил бумаги на столе, сказал, что отойду на минутку, спустился во двор, вышел на соседнюю улицу, проверил, нет ли слежки, попетлял сначала по городу, а потом несколько дней по стране и в намеченном месте перешел границу. Потом перебрался в следующую по маршруту страну. Но на этом мое везение кончилось.
Не по вине ли Москвы?
Как ни странно, да. В Москве не знали, что из этой страны регулярных рейсов в Европу не бывает. И мне пришлось ждать попутного корабля несколько месяцев. В общем, добрался я до следующего места пересадки без гроша. Визу мне дали на двадцать четыре часа. То есть через сутки я уже не мог сунуться ни в одну гостиницу. Волей-неволей пришлось высмотреть в магазине симпатичную продавщицу. Свидание, ужин — и на следующий день я переселился к ней. Никакой любви не было, просто это нас обоих устраивало. Чтобы встретиться со связником, в назначенном месте мне нужно было поставить сигнал — черту мелом на столбе. Если на следующий день черта оказывалась стертой, я должен был выйти на встречу. Я проделал все раз, другой, третий, но никто не приходил. Оказалось, что в этой стране тротуары и столбы у домов каждое утро моют до блеска. Тот, кто в Москве планировал мое возвращение, этого не знал. Денег не было, а с моей "квартирной хозяйкой" у нас была общей постель, но не кошелек. Я зарабатывал уроками, преподавал все языки, которые знал. Связник появился через пять месяцев, и вскоре я был в Москве.
Почему вами руководили так неквалифицированно?
Многие из тех, кто руководил нелегалами, не имели ни опыта, ни знания языков, а некоторые ни разу не бывали за границей. Ну и потом бесконечные реорганизации. То сливали военную и политическую разведки, то разъединяли. А в подвешенном состоянии все работают спустя рукава. Потом положение стало поправляться.
*Полностью беседу обозревателя Евгения Жирнова с ветераном разведки см. в N 49 от 15 декабря 2003 года, материал "Провалился — пожалуй в тюрьму".