Неделю назад на турнире в Вейк-ан-Зее ГАРРИ КАСПАРОВ одержал свою очередную победу. С чемпионом мира, обладателем наивысшего рейтинга в истории шахмат встретился шахматный обозреватель "Коммерсанта" ЮРИЙ Ъ-РАЗУВАЕВ.
Мы договорились встретиться в ЦШК (Центральный шахматный клуб СССР, сейчас Дом шахматиста). В советские времена здесь принимались исторические решения, становились невыездными Михаил Таль и Борис Спасский и т. д. Теперь все, конечно, скромнее... В глубине здания, в небольшой, но уютной комнате, известной завсегдатаям 60-х под названием молельня, расположился известный любителям шахмат всего мира Клуб Каспарова. Там и состоялось наша встреча: чемпион мира давал пресс-конференцию для своего клуба (на днях она должна появиться в Интернете на сайте www.clubkasparov.ru).
В знак уважения к Ъ, а, может быть, вспомнив, что автор этих строк был тренером сборной СССР, когда он дебютировал в национальной команде в уже далеком 1980 году, Каспаров предложил мне эксклюзивное право задать первую серию вопросов.
— Сегодня трудно назвать шахматиста номер два, игрока способного реально бросить вам вызов в борьбе за звание чемпиона мира. Интересно узнать ваше мнение о ближайших конкурентах.
— Действительно, ситуация парадоксальная. Трудности по организации матча на первенство мира всплыли еще в прошлом году. Перспектива матча с Анандом, столь очевидная в 1998 году, неожиданно стала проблематичной, момент был потерян. Каждый потенциальный спонсор задавал один и тот же вопрос: "Зачем проводить большой матч, если его итог предрешен?" Перед последним турниром мой менеджер мрачно пошутил: "Я полагаю, что для организации большого матча будет лучше, если ты не выиграешь этот турнир". Однако турнир закончился моей победой.
Ананд, Крамник, Леко заметно превосходили остальных. Крамник на старте боролся за первое место, но после драматичной победы над Лпутяном остановился. Можно сказать, что Володя не располагал достаточной энергией. Ананд был явно не в настроении. Он начинал напрягаться только тогда, когда оказывался на грани поражения. У него были трудные позиции в пяти партиях, что для него совсем не характерно. Что касается Леко, то это особая история. Петер обладает прекрасными теоретическими знаниями, ему давно помогает Андраш Адорьян. У Леко хороший расчет вариантов, правда, короткий, но очень чистый. Он имеет постоянные контакты с Фишером (11-й чемпион мира живет с 1992 года в Будапеште.— Ъ). По всем параметрам Леко должен был бороться за первое место, но он излишне осторожен в игре и постоянно стремится к безопасности. Яркий пример — важная для него партия с ван Вели на финише турнира. Я по этому поводу сказал слова, которые сразу же были растиражированы: "Пока Леко в Сицилианской играет a3, h3, мне нельзя уходить из шахмат". Говоря о тройке Ананд --Крамник --Леко, можно отметить стремление к экономии сил.
— Вы отметили интересный момент. Парадоксально, но шахматисты старшего поколения показали больший творческий заряд. Что в современных шахматах дурно влияет на молодежь?
— Современные шахматы стали слишком прагматичны. В 70-80-е годы красивые ходы, идеи ценились очень высоко. Существовала особая атмосфера, которая подталкивала творческого шахматиста к поиску. Характерно, что последним со сцены турнира в Вейк-ан-Зее ушел Корчной. Виктор Львович боролся до конца. А сейчас творчество отступает, присутствует кризис аналитического начала. Здесь, наверное, и сказывается мое преимущество над остальными.
— Вас иногда упрекают в излишнем использовании компьютера при подготовке...
— Во-первых, все мы используем одинаковые компьютеры, никаких особых мощностей у меня нет. Сам по себе компьютер ничего не придумает, если ему не дать идею. Идейный потенциал, который у меня всегда был, сейчас хорошо накладывается на возможность компьютерной проверки. Сегодня моя творческая бригада — это я, мой тренер Юрий Дохоян плюс два компьютера. Наш коллектив на сегодня сильнее всех численно превосходящих нас команд. У Ананда больше помощников, а про Леко я уже и не говорю. Есть только одна проблема — нужно много работать, чтобы хорошо играть современные острые дебюты. Это требует колоссальных энергетических затрат как до, так и во время партии. Конечно, от такого подхода можно отказаться, но при этом нужно заранее согласиться на уменьшение своего творческого потенциала.
— Я знаю, вы скоро примете участие в турнире по Интернету. Как вы относитесь к такой игре — без турнирного зала, публики, партнера и того нет? Смыслов как-то признался мне, что без зрителей ему трудно заставить себя играть с полной отдачей.
— Это новая форма соревнований, которой нужно время для утверждения. Зрительный зал для шахматиста — это достаточно абстрактная величина, игра требует полной концентрации. Реально же наша аудитория возрастет во много раз, точнее на несколько порядков. И для зрителей это будет намного интереснее. Каждый может подключить для анализа партий игровую программу, получать высококвалифицированный комментарий, общаться друг с другом по Интернету.
— Несколько слов о вашем календаре.
— С 9 по 17 февраля — турнир по Интернету. Нокаут-система. Поэтому как долго продержусь, зависит от удачи. Линарес начинается 27 февраля. Шесть человек в два круга. Это наш "гамбургский счет". Затем быстрые шахматы в Рейкьявике — 1-2 апреля. И, наконец, турнир в Сараево: десять шахматистов по рейтингу плюс Николич и Иван Соколов.
— Одних шахмат вам всегда не хватало. Чем еще вы в последнее время занимаетесь?
— Вы, наверное, заметили по моей игре, что я больше не отвлекаюсь на посторонние дела. Моя активность в других областях сегодня тоже связана с шахматами. Из посторонних дел могу назвать, пожалуй, лишь мои исторические изыскания. Но это интеллектуальная работа, а не какие-то политические разборки. В целом сейчас вся энергия концентрируется в нужном направлении, найден баланс внутреннего спокойствия.
Затем журналисты задали еще немало вопросов, и уже незадолго до конца пресс-конференции Каспаров неожиданно воскликнул: "Да, я все еще надеюсь сыграть в этом году матч за звание чемпиона мира!"