Уход с российского рынка импортеров продовольствия наконец принес реальные результаты. Согласно распространенной на прошлой неделе официальной информации Минсельхозпрода, в 1999 году Россия впервые за пять лет увеличила объемы производства молока. Однако праздновать победу, судя по всему, преждевременно — по мнению специалистов, никаких серьезных предпосылок для роста у молочной отрасли пока нет.
Экстенсивные методы
Десять лет назад СССР являлся самым крупным молочным производителем в мире. В 1990 году мы произвели около 100 млн тонн молока. Однако уже тогда "молочное могущество" нашей страны вызывало большие сомнения. Рост объемов производства достигался за счет увеличения стада, а не удоев, как это происходило в США и европейских странах: у нас удои не превышали 2,6-2,8 тонн в год, тогда как Западе этот показатель уже давно составлял 5-10 тонн. К началу 90-х большинство хозяйств начали испытывать серьезные проблемы с кормами — не хватало оборотных средств.
В результате стадо стало стремительно сокращаться. Согласно официальной статистике, если в 1991 году в России было около 20,6 млн коров, то к началу 1999-го осталось не более 14 млн. При этом из оставшихся коров около 70% больны маститом. Селекционная работа среди поголовья практически не ведется уже несколько лет. Значительная часть производимого молока не соответствует мировым стандартам и зачастую непригодна для длительного хранения. В довершение ко всему подавляющее число хозяйств используют устаревшее оборудование. К примеру, из расположенных в Подмосковье четырехсот молочных хозяйств только 30-40 имеют более или менее приличную технику.
Одновременно с ухудшением ситуации на селе ухудшалось положение переработчиков. Существовавшая с советских времен система районных молокозаводов, выступавших своеобразными посредниками между производителями молока и крупными переработчиками, рухнула. Крупные молочные комбинаты предпочитали работать напрямую с хозяйствами, предлагая им в полтора раза большую закупочную цену, чем местные молокозаводы. В результате последние стали разоряться.
Уход с рынка мелких предприятий больно ударил по некоторым сельхозпроизводителям, не сумевшим по каким-либо причинам найти общий язык с крупными комбинатами. Поставки молока стали нерегулярными. Если раньше около 90% молока уходило в заготорганизации той области, где было произведено, то сейчас этот показатель снизился более чем в полтора раза. Осложнились расчеты между производителями и поставщиками молока: переработчики зачастую "зажимали" село, обменивая молоко на горючее, комбикорма и т. д. Естественно, в этих расчетах закупочная цена молока была значительно ниже среднерыночной.
Пытаясь исправить ситуацию, некоторые крупные хозяйства стали устанавливать собственные цехи по переработке молока, а затем сами пытались продать молоко и молочные продукты оптовикам. Просуществовать им удавалось не более двух-трех лет. Как заметил коммерческий директор санкт-петербургского завода "Петмол" Александр Некрасов, "в 1994 году в Ленобласти было около 20 мини-заводов. Все они умерли, потому что сегодня молоко — это технологии, маркетинг, дистрибуторская сеть, реклама и так далее. Много маленьких заводов — это китайские домны времен культурной революции".
В результате молочная отрасль оказалась в крайне тяжелом положении. Согласно различным справкам, направляемым региональными администрациями в Минсельхозпрод, в некоторых областях издержки производства в полтора раза превышали закупочные цены. Например средняя рентабельность производства молочных хозяйств в Воронежской области два года назад составляла минус 50%, в Иванове — минус 51%. Единственное, что спасло подобные хозяйства от полного умирания,— различные дотации.
Естественно, что в этой ситуации переработчики испытывали нехватку в качественном цельном молоке. Особенно тяжело приходилось зимой, когда производство молока падает в два-три раза. В качестве заменителя комбинаты вынуждены использовать сухое молоко как отечественного, так и импортного производства. Так, по словам Ирины Шабаловой, исполнительного директора Останкинского молочного комбината, "сейчас сухое молоко в зимний период составляет до 30% сырья в производстве молока и около 60% — в производстве молочных продуктов". У некоторых производителей доля сухого молока вообще достигала 60-80%. Но после августовского кризиса ситуация стала меняться в лучшую сторону.
Кризисная программа
Доля импортных продуктов на молочном рынке невелика — по некоторым оценкам, в самый тяжелый в этом отношении 1995 год она достигала всего 17%. В среднем же импорт не превышал 12-13%. Однако следует учесть, что основу импортных поставок молочной продукции составляли всего два вида товаров. Во-первых, сливочное масло, спрос на которое на западных рынках резко снизился из-за активной пропаганды здорового образа жизни, в результате чего западные производители были вынуждены переориентировать свои продажи на вполне "лояльный" к маслу российский рынок. А во-вторых, сухое молоко (прежде всего финское, латвийское и т. д.). На некоторых молочных комбинатах до кризиса доля импортных поставок этого товара составляла 30-40%.
Четырехкратный рост курса доллара резко снизил привлекательность импорта сухого молока. Перед переработчиками замаячила перспектива сырьевого дефицита: импортного молока нет, а внутреннее производство продолжает падать (см. график 1). В этой ситуации единственным реальным решением проблемы стала интенсивная поддержка комбинатами собственных поставщиков — производителей молока.
Один за другим переработчики начали активно развивать программы поддержки сельского хозяйства. Осенью прошлого года о поддержке сельхозпроизводителей объявила Wimm Bill Dann. Компания начала реализацию программы "Молочные реки Подмосковья", в рамках которой для 20 наиболее успешных хозяйств московского региона было закуплено современное доильное и холодильное оборудование на $6,8 млн. В перспективе "Молочные реки" должны охватить 200 хозяйств, а общая сумма программы оценивается в $20 млн.
Аналогичная ситуация в Санкт-Петербурге. Крупнейший производитель Северо-Западного региона "Петмол" одним из первых в отрасли всерьез занялся сельским хозяйством. Помимо участия в программе "Балтийское море", схожей с проектом Wimm Bill Dann, комбинат сам оказывает поддержку своим поставщикам сырья. Например, "Петмол" закупает большую партию комбикормов для всех "своих" хозяйств и за счет этого получает значительные скидки. По словам генерального директора "Петмола" Валентина Полякова, сейчас рентабельность производства молока в хозяйствах, поставляющих сырье на его комбинат, достигает неслыханных для нашей страны 60%.
Сразу после запуска линии по производству молока на Ступинском молочном комбинате о программе поддержки молочных хозяйств объявила голландская Campina. Начинает работать с сельхозпредприятиями Parmalat. Появились свои молочные программы и у других, менее крупных производителей.
Активное участие переработчиков в судьбе сельхозпредприятий позволило последним решить часть своих проблем, что и предопределило рост показателей производства молока в прошлом году. Однако радоваться пока рано — по мнению специалистов, положение в отрасли по-прежнему оставляет желать лучшего. Селу, как и раньше, не хватает оборотных средств, нет денег на техническое перевооружение. Как заметил Александр Ходырев, директор подмосковного совхоза "Новый быт" (участвует в программе "Молочные реки Подмосковья"), "нельзя сказать, что хозяйство убыточно. Прибыль есть, но она недостаточна. 'Живых' денег мы не видим, если дотации и осуществляются, то только в виде взаимозачетов. Складывается такая ситуация, что основную прибыль получают переработчик и торговля, а производителю достаются остатки".
Где можно изыскать дополнительные ресурсы, необходимые для дальнейшего развития села? Называются три основных пути решения проблемы: приобретение сельхозпредприятий переработчиками, общее повышение закупочных цен и, наконец, сокращение себестоимости производства молока.
Работа над ошибками
Первое и самое простое решение проблемы, которое напрашивается в данной ситуации,— приобретение молочных хозяйств крупными переработчиками. Понятно, что в этом случае автоматически решается проблема нехватки оборотных средств и сбыта продукции. Однако сами переработчики предпринимать такие шаги пока не спешат. В компаниях типа Wimm Bill Dann или "Петмол" полагают, что каждый должен заниматься своим делом. Менее крупные операторы рынка от идеи приобретения хозяйств не отказываются, однако пока не имеют для этого необходимых ресурсов. Как заметила Светлана Зуева, директор по сырью и производству Очаковского завода, "сейчас мы к таким приобретениям не готовы".
Второй путь — повышение закупочных цен. В этом случае прибыль производителей молока увеличивается и сельхозпредприятия получают возможность нарастить оборотные средства. Но и тут есть несколько серьезных проблем. Переработчики поднимать закупочные цены только для увеличения прибыли сельхозпредприятий никогда не будут. Несмотря на то что рост розничных цен на молоко практически всегда опережает рост закупочных, свободных средств у комбинатов немного: подавляющее большинство переработчиков используют импортное оборудование и упаковку, которая "съедает" прибыль. Рентабельность переработки молока в таких компаниях, как "Петмол" или Wimm Bill Dann, составляет в среднем 1-2%. Более того, по некоторым товарным позициям она вообще отрицательна. Так что рассчитывать на переработчика не приходится.
Последнее время производители молока все чаще указывают на возможность перераспределения прибыли между основными участниками "молочной цепи" — производителями, переработчиками и розницей. По мнению производителей, доля магазинов в конечной стоимости молока (в некоторых случаях она достигает 40%) чересчур высока. При этом еще десять лет назад доля розницы не превышала 10%, а основной "вклад" (60-80%) в конечную стоимость молока делало как раз село. Однако переработчики, которые непосредственно работают с розницей, заставить магазины "накручивать" 15-20% вместо нынешних 25-40% не могут. В некоторых регрессивных регионах существуют ограничения по торговым наценкам — в размере тех самых 15-20%, однако распространить эту практику по всей России пока нереально. Поэтому идея перераспределения прибыли, скорее всего, так и останется нереализуемой.
Есть и другой, более агрессивный, способ повышения закупочных цен. Два года назад эстонские производители в ответ на резкое снижение закупочной цены пообещали вылить все произведенное молоко в землю и тем самым создать искусственный дефицит. Но Россия — не Эстония. В прибалтийских странах все хозяйства находятся в приблизительно одинаковых экономических условиях. У нас ситуация несколько иная — каждый живет по своим правилам. Поэтому, как справедливо заметил Александр Ходырев, "теоретически договориться можно, но сделать это будет достаточно сложно".
Наконец, третий путь сводится к уменьшению себестоимости производства молока. Большинство производителей эту идею с негодованием отвергают, заявляя, что и так работают на пределе. Однако, по словам Валентина Полякова, который уже в будущем месяце собирается обсуждать эту идею с хозяйствами, поставляющими на "Петмол" молоко, резервы для снижения издержек сельхозпроизводителей все же есть. Так что, скорее всего, именно этот вариант окажется оптимальным. Другое дело, будут ли его реализовывать руководители хозяйств. Как грустно заметил генеральный директор одного молочного комбината, сегодня "стандартная ситуация — у хозяйства убытки, людям зарплату не платят по полгода, а директор ездит на джипе стоимостью $50 тыс. и при этом рассказывает, какой он бедный".
ДМИТРИЙ Ъ-ДОБРОВ; ГЛЕБ Ъ-МОСКАЛЕНКО; ЕЛЕНА Ъ-КОННОВА, Санкт-Петербург