Премьер Владимир Путин вчера встретился с вдовами погибших на "Распадской" шахтеров. По сообщению специального корреспондента "Ъ" АНДРЕЯ КОЛЕСНИКОВА, губернатор Кемеровской области Аман Тулеев рассказал им на встрече, как их мужья курили в шахте и "наркоманили".
Вдов было немного, десять или двенадцать. Пока не приехал премьер, они сидели молча, сказать друг другу давно было нечего, и, мне казалось, почти нечего было сказать премьеру, потому что все ответы они и так знали.
Минут за пять до прихода Владимира Путина им принесли чай, но ни одна из них за час разговора так и не притронулась к чашке.
Премьер сказал, что авария до сих пор не закончилась, что идет пожар, что спасатели работают вручную, и на глазах сразу у нескольких женщин появились слезы. До сих пор не найдены тела 23 горняков, и до сих пор женщины ждут, что их мужей достанут оттуда.
— Мы не можем рисковать жизнями других людей,— говорил премьер,— надо погасить пожар, многие эксперты считают, что шахта может и должна быть восстановлена...
Ольга Кабанова попросила уточнить, откуда идут деньги семьям погибших, а то здесь с этим до сих пор настоящая путаница...
— Да нет! — пожал плечами губернатор Кемеровской области Аман Тулеев.— Никакой путаницы! Это одна женщина не помнит... Получила миллион рублей из федерального бюджета, потом от собственника, а потом подумала, что это из бюджета ей дали еще миллион... И ажиотаж начался! А эти...— он махнул рукой в сторону сидящих за столом женщин, отчего одна из них, я видел, просто побледнела,— не знают, что, кроме собственника, бюджет должен им по миллиону?..
Господин Путин начал объяснять, что федеральный бюджет и в самом деле выплачивает по миллиону, столько же платят собственники, областной бюджет берет на себя выдачу квартир, погашение кредитов, отдых детей...
— Таких выплат не было в истории Кузбасса и России! — перебил его Аман Тулеев.— Разные люди же! Некоторые это понимают, некоторые не понимают...
— Какие бы ни были, им надо платить,— произнес премьер правильное предложение.
Аман Тулеев не нашелся, что возразить. Но потом все-таки нашелся:
— Главный упор мы делаем в любом случае на детей!
Возможно, ему казалось, что на это тоже нечего возразить.
Екатерина Огородникова сказала, что выплаты после этой аварии и в самом деле большие, но есть другие аварии, в которых гибнут один-два шахтера — и им платят просто гроши по сравнению с этими деньгами.
Премьер сказал, что правительство внесло в закон поправку, которая прошла первое чтение в Государственной думе, хотя и с проблемами, потому что были попытки отложить ее принятие: собственники должны нести ответственность за безопасность шахт и компенсировать в случае аварии достаточно большие суммы семьям пострадавших. Это их страховка.
— Но были уже попытки эту поправку не принять,— добавил премьер после некоторого колебания.
По данным "Ъ", речь шла о лоббистских попытках собственников некоторых шахт заблокировать поправку: суммы и в самом деле фигурируют значительные.
Елена Мальцева очень громко, словно никак не могла решиться и подбадривала сама себя, спросила, что делать с директором лицея Владимировым, который требует полторы тысячи рублей за диплом каждого выпускника и гарантирует, что лицеист без денег диплома не получит.
— Наш Владимиров не подчиняется никаким законам! — в отчаянии воскликнула Елена Мальцева.
— Позанимаемся,— вздохнул премьер.
— И по ветхому жилью...— осторожно добавила Елена Мальцева.
— Идет строительство! — перебил ее Аман Тулеев.— Все, кого не расселили, довольны, те, кого нет,— недовольны! В 2002 году вы, Владимир Владимирович, дали задание, один миллиард рублей был на всю страну на это дело! А сейчас я выделил только на Кемеровскую область на год три миллиарда!
Елена Мальцева невнимательно посмотрела на него.
— Сдвинулись сильно,— повторил Аман Тулеев,— но им хочется в один день решить!
— Я этих людей понимаю,— сказал премьер.
— Можно, я не о деньгах? — попросила Елена Лагунова.— Наша боль будет до последнего воздыхания! Но есть не вдовы и не жены... 23 шахтера пропали без вести. Позвольте вдовам похоронить мужей!
— Там все работают,— произнес премьер,— но там же пожар. Не могут погасить пожар. Ясно, что, если идет пожар, надежды минимальные... Но мы до конца будем надеяться на чудо.
Он, наверное, не имел в виду, что чудо, если их найдут живыми. Он, видимо, хотел сказать, что чудо, если их вообще найдут.
Премьер добавил, что семьям пропавших без вести выплачивается ежемесячная зарплата.
— Как только будут совершены необходимые формальности, они получат деньги,— сказал Владимир Путин.
Но было видно, что некоторые женщины за столом и не хотят, до смерти не хотят, чтобы эти формальности были совершены, потому что это будет означать, что их мужья погибли. А пока нет формальностей — можно надеяться на чудо, и не на то, которое имел в виду премьер — что найдут их тела, а на Чудо — что они живы.
— Эти семьи, насколько я знаю,— добавил и Владимир Путин,— и не хотят пока получать эти деньги, эти миллионы.
В этот момент плакала только одна женщина, на самом краю стола, у окна. Ей не нужны были миллионы. Она до сих пор хотела вернуть мужа.
— Характер работ, которые сейчас идут,— их можно было по-другому совсем сделать! — вступил Аман Тулеев.— Мы ведем к шестому-седьмому пласту, хотя для восстановления шахты можно было бы идти по-другому... Четыре километра надо пройти! И они (шахтеры.— А. К.), как китайцы, один за другим с досками идут и идут и несут, извиняюсь, на горбу... Да вы же понимаете, мы же все в одной лодке — и вы, и я, и...— Аман Тулеев поглядел на премьера и осекся.
Все-таки они в разных лодках, как бы Аману Тулееву ни хотелось иного.
Ольга Кабанова спросила Владимира Путина:
— Я все понимаю, но я не могу найти ответ на один вопрос... Я все думаю и не понимаю... До сих пор не решу...
— Какой вопрос? — переспросил ее премьер.
— Почему это произошло? — тихо спросила она.
Они никогда не найдут ответа на этот вопрос и всегда будут его искать.
— Я тоже не могу пока,— ответил премьер.— И независимые специалисты пока не могут сказать. Я спрашивал: почему спасатели вообще туда пошли?! Но это было единственное, что они должны были делать: пойти и измерить... Датчики ведь уже не работали...
— Они пошли спасать, а не замерять!..— крикнула Елена Мальцева, вдова спасателя.— 19 человек пошли спасать, а не замерять!
— Так чтобы спасти, надо сначала замерить, понимаешь, Елена? — сказал ей Аман Тулеев.
— А 23 января на шахте "Распадская" был взрыв. Почему ничего не исправили? Не сделали выводы?
— Следственная бригада работает,— сказал премьер,— некоторые считают, что даже слишком рьяно, не дают работать... Я сказал, что надо работать быстро...
— Да другие шахты не стоят пальца этой! — воскликнул Аман Тулеев.— Лучшая — может, даже в мире!
— Просто объем добычи на ней возрос, и хотя затраты на безопасность увеличились в девять раз, этого оказалось недостаточно,— сказал премьер.
— А их вкладывали, эти деньги? — переспросила Елена Мальцева.
— Да,— подтвердил премьер, взяв на себя в этот момент, судя по всему, чужую ответственность.— Но объем добычи все возрастал и возрастал...
— А ничего, что все взрывы происходят весной? — опять спросила Елена Мальцева.— Нельзя на это время ужесточить контроль?
— А вы знаете, что зажигалки, папиросы, спички нашли у каждого, кого достали?! — крикнул господин Тулеев.— Я сказал, чтобы все заткнулись по этому поводу!
— Так ужесточите и за этим контроль! — крикнула одна женщина.
— Да нельзя! — крикнул ей господин Тулеев.
— У меня муж не пил и не курил! — сказала Елена Мальцева.
— А еще один наркоманил,— добавил губернатор как будто даже мстительно.— Ему говорят: "Стой!" А он говорит: "Я пошел!" — и пошел!
— Только сами люди в трудовых коллективах могут навести порядок,— произнес премьер еще одно правильное предложение.
Женщины замолчали. Им нечего было сказать на это. Они не могли ни подтвердить, ни опровергнуть. Их ударили под дых, и они не в состоянии были держать этот удар. Они не могли держать вообще никакой удар. Им просто было больно.
— Отношение к шахтерам такое,— наконец произнесла Елена Огородникова.— Отношение к шахтерам никакое! Раньше шахтер приравнивался к космонавту, а теперь — быдло, алкаши... А если руководство шахты довело их до такого состояния?!! Цените тех, кто делает вам миллионы!
— И нельзя так говорить обо всех шахтерах...— добавила Елена Ласкутова.
— Исключено! — воскликнул Аман Тулеев.— Мы вообще запрещаем об этом говорить! Я только здесь, в узком кругу!.. Но я не могу не сказать! Я беспокоюсь!..
Любовь Аббасова рассказала, что на счета ее детей уже поступили по 900 тысяч рублей, но она не может взять оттуда ни копейки — ни на мебель, ни на гараж для сына: он машины любит.
— Ну сколько тебе нужно?! — переспросил ее Аман Тулеев.— Скажи, сколько?
— Нужно, чтобы я могла снимать деньги с их счета...
— Это вряд ли по закону возможно,— покачал головой премьер.
— Скажи, сколько?! Ну — давай, зафиксируй! — настаивал господин Тулеев.— И напиши мне, я решу сегодня же!
Женщина молчала, остальные, переглядываясь друг с другом, понимающе улыбались и потихоньку качали головами. Для них Любовь Аббасова была уже попрошайкой.
— Но все требования нельзя выполнить,— добавил вдруг Аман Тулеев.— А то даем квартиру, а они говорят: и теще тоже... А прокурор говорит: ну не может теща получить!.. И вообще мне немножко обидно: сделано столько, что, мама дорогая, никто не делал до нас! Никто не делал за нас! Уже внутрисемейные разборки начались!
— Ну и надо делать! Да живем-то же в XXI веке! — сказала Екатерина Огородникова.— А не в XV!
— Вот и я хотел это сказать...— проговорил премьер.
На самом деле женщинам за столом, по-моему, так не казалось.