Продолжается 29-й Международный кинофестиваль в Роттердаме. Правда, его международность чуть было не оказалась поставлена под угрозу — в связи с явным перевесом над всеми остальными национальными программами японского кино. Из Роттердама — АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ.
В Роттердаме необычно тепло, хотя, как всегда, ветрено. Местные киноманы на своих длинных голландских ногах, кажется, обгоняют ветер в пробегах от одного кинотеатра к другому. Успеть посмотреть все решительно невозможно и год от года становится труднее. Фестиваль разросся настолько, что своим масштабом и влиянием угрожает Берлину и даже Канну. Количество мировых и европейских премьер приближается к сотне. Количество кинотеатров с самым современным оборудованием растет, но достать билеты все равно проблема.
Конечно, традиционная часть публики стремится посмотреть знаменитые фильмы типа бельгийской "Розетты" или "Все о моей матери" Педро Альмодовара. Но не они делают здесь погоду. Готовя "Роттердам-2000" (первый крупный фестиваль за символической чертой), его организаторы придумали безумный проект: составить всю программу исключительно из японских фильмов. До полного безумия дело не дошло, но японский акцент остался преобладающим. На обложке фестивального каталога — красное, как спелое яблоко, восходящее солнце. А самая обширная и самая интересная часть программы дана под рубрикой "Нецветущая сакура".
Цветущая вишня — характерный, можно даже сказать сувенирный, образ классической японской эстетики. Новое поколение японских режиссеров старательно избегает стереотипов, смешивая в своих фильмах брутальность и иронию, радикально переосмысливая каноны старых жанров. Отсюда и появляется нецветущая сакура: зловещая, "грязная" красота бесчисленных гангстерских саг и кровавых балетов, фильмов якудзы и пинк-порно.
Поражает само обилие новых имен в японском кино, при этом многие из них представлены тремя-четырьмя картинами, снятыми почти без передышки. Так, новый японский культовый режиссер Миики Такаси снял целых три фильма в 1998 году и столько же — в 1999-м. И это не малобюджетные пустячки, а сложнейшие постановочные картины. Японское кино на пороге третьего тысячелетия демонстрирует завидные не только для России, но и для Европы с Америкой витальность и динамизм развития. Этот дух очень соответствует авангардной атмосфере Роттердама: не случайно именно здесь начался японский бум, который явно будет долгим.
Жесткая логика определяет принцип программирования роттердамских кураторов. Пускай по сравнению с прошлыми фестивалями довольно скромно представлена Россия — уже открытыми на других фестивалях "Молохом", "Блокпостом", "Лунным папой", а также документальным фильмом "Одна" и двумя короткометражками. Зато специальный фокус наведен на выпускника ВГИКа (первой легендарной мастерской Сергея Соловьева) Серика Апрымова. Одиннадцать лет назад его фильм "Конечная остановка" стал манифестом казахской "новой волны" и первой попыткой эстетически осмыслить распад советской империи. В позапрошлом году появился другой фильм Апрымова "Аксуат", где были подведены итоги постсоветского десятилетия с уходом патриархальных и наступлением капиталистических ценностей. А новейшая картина режиссера "Три брата" хотя и не похожа внешне на японское необарокко, очень современна своим смешением иллюзорной и настоящей реальности.
Опять-таки не случайно мировая премьера "Трех братьев" состоялась в Роттердаме. Фонд памяти Хуберта Балса (первого директора и основателя фестиваля) финансировал пост-продакшн этого казахско-японского проекта. Что свидетельствует о стремлении фестиваля не только показывать хорошее кино, но и всячески содействовать его появлению.
АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ