Свой двадцатый день рождения петербургский Молодежный театр на Фонтанке отметил премьерой "Дней Турбиных" Михаила Булгакова. Постановку осуществил Семен Спивак.
В Молодежном даже номерки в гардеробе призывают зрителей доверить театру свое настроение. Вот и на этот раз театр и его главный режиссер Семен Спивак захотели, чтобы все было по-домашнему: как будто одни хорошие люди (зрители) пришли в гости к другим хорошим людям (актерам). Само устройство зрительного зала этому весьма способствует: ни лож, ни кресел, ни рампы, ни подмостков. Зрители теснятся на скамейках амфитеатра, плечо к плечу, колено к колену. Никто, разумеется, не в обиде. Опоздавшие расстилают носовые платки на ступенях. Актеры рискуют отдавить ноги первому ряду.
Кто есть кто и что есть что в "Турбиных", у Спивака понятно сразу. И будьте покойны: положение вещей до конца спектакля не изменится. Декорация воплощает сон хозяйки дома Елены Васильевны. Ей снилось, что Турбины плывут сквозь шторм в корабельном трюме. Вот и художник М. Китаев, постоянный соавтор Спивака, заполнил сцену громадной, чуть ли не под самый потолок, лестницей, распадающейся на два рукава. Между ними, как в трюме,— комната Турбиных: апельсиновые занавески, желтое пианино, рыжеватая мебель, узорчатый паркет — все в тон к волосам самой Елены. На лестнице идет пальба, печатают шаг офицеры и юнкера, трещат штабные телефоны, мечутся обезумевшие горожане. А под лестницей тихо перебирают гитарные струны и произносят тосты за прекрасную хозяйку. Всякого, кто постучит, встретят, переоденут, усадят за стол.
Так в умы зрителей внедряется приятная мысль: что бы ни стряслось в стране, главное, чтобы в семье царил порядок. Никаких психологических сюрпризов не преподнесут и персонажи. Подлец Тальберг разговаривает вкрадчиво и нараспев. Франт Шервинский поминутно напоминает о своем франтовстве, заглядывая в зеркало. Бравый вояка Мышлаевский сотрясает воздух лающим басом. Текст превращен в каскад реприз. Удачные реплики повторяются шепотом в зале и срывают аплодисменты, актеры заботливо выдерживают паузы, чтобы публика успела посмеяться. В ответ каждого из них встречают так, будто именно он и есть самый главный любимец.
Произойдет множество событий, как и предписано Булгаковым. Переждут Петлюру. Будут наряжать елку. Изгонять воротившегося мужа-изменника. Благословлять молодых. Начинать новую жизнь в согласии с советским строем. Кто-то даже погибнет. Но что бы ни случилось, барометр спектакля будет держаться на отметке "ясно". В лестнице, ограждающей комнату Турбиных, не дрогнет ни один винтик. И неудивительно, ведь на то, чтобы смонтировать или разобрать эту конструкцию, требуется, говорят, не менее семи часов.
ЮЛИЯ Ъ-ЯКОВЛЕВА, Санкт-Петербург