На прошлой неделе США и Китай вступили в спор об импорте, экспорте и валютном курсе. Мировая торговля возвращается в эпоху, когда она была не частным, а государственном делом, а важнейшим источником национального суверенитета служило золото.
Неделю назад министр финансов США Тимоти Гайтнер заявил властям КНР, что заниженный курс китайского юаня мешает возрождению мировой экономики, так как искусственно стимулирует экспорт товаров на американский рынок, и призвал их немедленно повысить курс. К решительному заявлению министра подтолкнуло давление конгресса США. Конгресс напомнил, что администрация Барака Обамы еще в апреле должна была представить доклад о неправильной валютной политике Китая, который позволил бы квалифицировать эту страну как валютного манипулятора. А сенатор Чарльз Шумер на прошлой неделе заявил, что конгрессмены как из республиканской, так и из демократической партии единодушно решили поставить в ближайшие две недели на голосование законопроект об ограничении импорта из Китая (а также из других стран, которые можно обвинить в валютном манипулировании).
Эти громкие заявления об импорте и валютных курсах звучат особенно революционно, если вспомнить, как вообще развивалась мировая торговля за последние 65 лет.
После Второй мировой войны все были уверены, что мировая торговля должна, как и много веков до этого, продолжаться исключительно за золото. Та страна, которая импортирует товары, испытывает печаль по поводу расставания с золотом, а та, которая экспортирует, может с удовлетворением отметить, что золото приобретает. (Правда, непосредственно перед войной мировая торговля фактически прекратилась: любой товар стал считаться стратегическим, и никто не хотел усиливать потенциальных противников за счет экспорта.)
О роли золота в послевоенной торговле много размышлял знаменитый британский экономист Джон Кейнс, еще в 1941 году написавший основополагающую работу "Предложения о Международном валютном союзе". Кейнс подчеркивал: "Многие страны, в том числе и наша, после войны будут сталкиваться с трудностями в оплате импорта...Попытки сбалансировать внешнюю торговлю путем искусственного увеличения экспорта и запрета любого импорта, не являющегося жизненно необходимым, лишь усугубят финансовые проблемы всех остальных... Есть способы повлиять на такое положение дел... Например, США могли бы временно раздать часть своих золотых запасов другим странам...Но если бы проблемы взаимной торговли стали решаться путем международного перераспределения американского золота, то как раз наша страна вряд ли могла бы претендовать на свою порцию этого золота. Во-первых, потому, что мы уже и так много получили в последнее время от США по ленд-лизу, а во-вторых, потому, что члены Британского содружества — крупнейшие в мире производители золота, и многие считают, справедливо или нет, что Великобритания может в любой момент объявить все добываемое золото своим".
Кейнс разъяснил и различные методы решения проблемы нехватки золота: "В последнее время высказывались мнения, что мы должны после войны в основном полагаться на ограничение или запрет импорта как главный метод сохранения равновесия во внешней торговле. Когда Банк Англии чувствует, что наши запасы золота и американских долларов падают до опасно низкого уровня, он, вместо того чтобы повысить процентную ставку, привлекая иностранный капитал, или ограничить внутренний кредит с целью вызвать дефляцию доходов или провести девальвацию курса национальной валюты для стимулирования экспорта, просто обращается в министерство внешней торговли с просьбой сократить импорт еще на 28 млн фунтов, или еще на 50 млн фунтов, или еще на 100 млн фунтов. Это, по-видимому, наихудший метод из всех возможных: он не оказывает прямого воздействия на причины, которые породили опасную ситуацию, а значит, не позволяет надеяться на снятие введенных ограничений импорта впоследствии".
В итоге после войны была создана система, при которой вся внешняя торговля в мире велась за доллары, то есть за золото. Ведь в долларе было зафиксировано определенное количество золота, на которое он обменивался по первому требованию, а курсы всех валют в мире были зафиксированы по отношению к доллару. Курс советского рубля тоже был зафиксирован по отношению к доллару (а кроме того, было объявлено, что он имеет определенное золотое содержание). Однако долларовое и золотое содержание советской валюты было определено не каким-то международным соглашением, а волюнтаристским решением партии и правительства, остававшимся непонятным для обычных граждан. Да и сами советские власти, по-видимому, считали, что советский экспорт нужен не для того, чтобы получить иностранное золото (в СССР и колымского золота было предостаточно), а затем, чтобы получить западные товары, аналогов которых на советском рынке не было.
Когда у какой-либо страны возникали экономические проблемы, тут же начинались разговоры о девальвации национальной валюты по отношению к доллару. Во-первых, так можно было сохранить собственное золото от утекания за границу из-за импорта. (Предполагалось, что иностранцы не будут продавать товары в страну, которая после девальвации дает за них меньше золота.) А во-вторых, побудить экспортеров зарабатывать побольше иностранного золота, продавая товары не собственным согражданам, а иностранцам, ведь из-за девальвации иностранные валюты относительно подорожали.
Такое, например, случилось в 1956 году. Курс британского фунта с 1949 года был зафиксирован на уровне $2,8 за фунт. После того как в июле 1956 года Египет национализировал Всеобщую компанию Суэцкого канала, Израиль, Франция и Великобритания решили провести военную операцию, чтобы вернуть компанию владельцам. В октябре начались боевые действия. Канал, важнейший путь транспортировки ближневосточной нефти, был закрыт. В декабре Великобритания, а затем Франция и Израиль, подчиняясь резолюции ООН о прекращении огня, вывели свои войска из зоны боевых действий. Все это время британские власти рассматривали возможность девальвировать фунт: для поддержания курса необходимы были резервы долларов и золота в размере $2 млрд, а на боевые действия уходило много денег. (К тому же британцы ждали подорожания импортной нефти из-за закрытия канала.) К девальвации подталкивали и валютные спекулянты, которые развернули собственную войну против фунта, скупая в месяц до $300 млн из британских резервов как раз в расчете нажиться на грядущем его подешевении по отношению к доллару. Девальвации удалось избежать только потому, что МВФ дал Великобритании кредит $1,3 млрд, а война закончилась.
В 1967 году девальвация фунта все-таки состоялась — в связи с арабо-израильской войной и повторным закрытием Суэцкого канала. Спекулянты вновь решили, что из-за закрытия канала нефть подорожает и это заставит Британию тратить больше долларов на ее покупку. А шейхи из арабских нефтедобывающих стран стали переводить накопленные ими в Британии средства из фунтов в доллары как более надежную валюту. Эти доллары перемещались из британских банков в швейцарские и американские. Для поддержания курса фунта Банк Англии тратил до $500 млн в день.
В итоге 19 ноября 1967 года премьер Гарольд Вильсон объявил о девальвации, сославшись на издержки боевых действий на Ближнем Востоке, закрытие Суэцкого канала и невозможность получить значительные долгосрочные кредиты за рубежом. Курс фунта снизился с $2,8 до $2,4. Премьер объяснил британцам, что подешевение фунта на 14% не делает их на 14% беднее: Британия получит возможность продавать больше товаров за границу.
Однако в середине 1970-х годов система, построенная на торговле исключительно за золото, рухнула. После войны символом этой системы, руководимой МВФ, была постоянная цена золота $35 за тройскую унцию, которую США ввели еще в 1934 году. В 1975 году МВФ отменил официальную цену золота, которая к тому времени составляла $42 за тройскую унцию: рыночная цена уже достигла $200. Со своей стороны, США в 1974 году отменили обмен долларов на золото по фиксированной цене, зато разрешили своим гражданам продавать и покупать золото. Золото стало обычным товаром, доступным не только целым странам, но и частным лицам, но по всевозрастающей рыночной цене.
«В Китае изготавливается часть наших американских флагов, половина нашего чеснока, 40% нашего апельсинового сока, 19% нашего меда, 70% наших игрушек и 80% нашего витамина C»
Фото: AFP/ Imaginechina
И вот теперь, после сделанных американскими политиками громких заявлений, мир вновь оказался в ситуации, когда импорт считается вредным явлением, из-за которого отдельные страны несут невосполнимые потери — как будто расстаются с золотом. А экспорт снова стал универсальным благом — как будто страна накапливает вечные ценности, выраженные в благородном металле, не подверженном коррозии.
Американские комментаторы тут же заметили, что все дело в предстоящих выборах в конгресс: конгрессмены намерены показать избирателям, что стоят на страже американской промышленности и готовы сделать все для сохранения и умножения рабочих мест. Активность конгрессменов подогревается тем, что сейчас импорт китайских товаров в США растет крайне высокими темпами: только в апреле дефицит в американской торговле с Китаем увеличился на 14,3%, достигнув $19,3 млрд. (Между тем как в прошлом году он и так вырос до рекордных $227 млрд.)
В ответ китайские власти заявили, что наращиванием экспорта в США они не вредят, а помогают возрождению мировой экономики. Раз растет американская внешняя торговля, пусть даже только ее импортная часть, значит, американские потребители предъявляют неплохой спрос на товары. И какая разница, где эти товары произведены,— двигателем мировой экономики может стать и мировая торговля. Что касается угроз принять американский закон против китайских товаров под предлогом неправильности китайского валютного курса, то, по мнению китайских властей, такой закон противоречит правилам ВТО. Ведь правила регулируют лишь такие вопросы внешнеторговой политики, как импортные пошлины или экспортные субсидии, но никоим образом не политику в области валютного курса.
Особую специфику ситуации придает то, что США сейчас не могут применить описанный Кейнсом способ борьбы с импортом — девальвацию национальной валюты. Курс доллара определяют не американские власти, а спекулянты на мировом валютном рынком. А ситуация на нем сейчас такова, что доллар растет в связи с европейским долговым кризисом. Курс юаня, не являющегося свободно конвертируемой валютой, напротив, фиксирован (на уровне 6,8 юаня за доллар) и определяется как раз китайскими властями. Поэтому-то США и приходится не принимать собственные валютные решения, а настаивать на том, чтобы решения принимал кто-то другой.
Ситуация осложняется еще и тем, что половина китайского промышленного экспорта приходится отнюдь не на китайские, а как раз на американские фирмы, осуществляющие производство на китайской территории с ее дешевой рабочей силой. Таким образом, антикитайский торговый закон будет в значительной степени направлен против американских производителей. Следует вспомнить и о том, что американские потребители уже чрезвычайно привыкли к товарам, сделанным в Китае. В 2007 году газета The Washington Post писала: "Made in China. Эти три слова неожиданно стали самыми пугающими в английском языке. Зайдите в любой супермаркет или магазин игрушек. Если вы раньше не обращали внимания (потому что были увлечены покупкой товаров по ценам, которые казались вам выгодными), то теперь обратите: все сделано в Китае, или сделано из чего-нибудь, что сделано в Китае, или сделано из чего-нибудь, что сделано из чего-нибудь, что сделано в Китае... В Китае изготавливается часть наших американских флагов, половина нашего чеснока, 40% нашего апельсинового сока, 19% нашего меда, 70% наших игрушек и 80% нашего витамина C. Профессор управления из университета Джорджа Мэдисона Фрэнсис Харбор, озабоченная тяжелыми условиями труда на китайских текстильных фабриках, отказалась покупать одежду китайского производства, но в конце концов сдалась, потому что на американском рынке, как оказалось, другой нет. Единственный выход — шить платья самой".
Разумеется, в нынешних условиях стремление бороться с импортом может показаться странным. США покупают китайские товары вовсе не за золотые доллары, а за доллары бумажные, которые ФРС с прошлого года в рамках программы покупки государственных облигаций США просто откровенно печатает. Так что никакой особенно уж невосполнимый ресурс из США в Китай не утекает. Однако главное в другом: во время мирового финансового кризиса во всех странах власти поневоле начали мыслить по-государственному. И в таких условиях внешняя торговля снова становится не частным делом, а важнейшим элементом государственности.