В Большом зале консерватории состоялись концерт и церемония присуждения одной из самых внушительных российских музыкальных премий — премии имени Шостаковича ($25 тыс.). Москва второй раз услышала лауреата нынешнего года Ольгу Бородину и шестой раз убедилась в достоинствах поощрительной стратегии Юрия Башмета — главного из учредителей премии.
За шесть лет существования башметовская премия, пожалуй, впервые вручалась в обстановке, близкой к европейским церемониалам,— в меру академично, в меру эстрадно. Первое — благодаря Бородиной, подготовившей камерно-оперную программу от "Испанских песен" Шостаковича до трех арий Далилы Сен-Санса. Второе — благодаря Юрию Башмету, ловко упаковавшему Бородину в подарочный комплект к своему дню рождения (именно в этот вечер маэстро исполнилось 47 лет) и подарившему себе во втором отделении еще пару опусов — Леденева и Шостаковича в исполнении "Солистов Москвы" и своем собственном.
В ряду предшественников по премии — а это Гидон Кремер (скрипка), Валерий Гергиев, Томас Квастхофф (баритон, Германия), Виктор Третьяков (скрипка) и Анн-Софи Муттер (скрипка, Германия) — Ольга Бородина защищала категорию женского вокала. Защищала заслуженно. Голос певицы — признанный в мире, обожаемый в Петербурге и еще недооцененный в Москве, в списке лауреатов был стопроцентно необходим. Хотя бы как знак качества, способный отрекламировать русскую диву (а значит, в какой-то мере и нашу меццо-сопрановую вокальную традицию, запропавшую после Елены Образцовой) в международном контексте.
Показатели качества у Бородиной — это активный возраст, профсостояние на пике формы, неисчерпаемость певческого ресурса и откорректированная на Западе культура самоподачи. Оперное, да и камерное амплуа певицей контролируются сценически беспроигрышно и текстологически очень современно. В "Испанских песнях" Шостаковича Бородина совершенно точно распределила музыкальные составляющие в пользу своего аккомпаниатора Дмитрия Ефимова: фактурные испанизмы фортепиано там и впрямь прикрывают лапидарные вокальные линии, уберегая их от сходства с советскими песнями. Два романса Мануэля де Фальи вслед за этим, напротив, подарили тихое кипение южного темперамента и ту пластику, которая наконец-то оспорила ревущие меццо-сопрановые стереотипы времен Елены Образцовой.
В оперной части программы — "Сегидилье" (из "Кармен" Бизе), две арии Далилы (из "Самсона и Далилы") и арии принцессы де Буйон (из "Адриенны Лекуврер" Чилеа),— не побоявшись некоторого однообразия тембровой специфики оперных партий меццо, певица шармировала искушенных тонкими языковыми модусами (все-таки петь по-французски и по-итальянки — две большие разницы) и по-европейски умеренным артистизмом. Разумеется, адептам душераздирающе страстных Далил и фатально героичных Кармен такие инверсии не по душе — Москве привычнее добирать глазом то, что недодается голосом. Однако во вкусовом споре с московским взглядом на амплуа Бородина, на мой взгляд, оказалась сильней.
Второй половиной вечера (если исключить краткую, но сверхторжественную речь Олега Табакова, огласившего лауреатство Бородиной) завладел другой герой акции — Юрий Башмет. Продолжив альтовым эксклюзивом свой недельный марафон (после чествования квартета имени Бородина Башмет успел дать полнометражный кафедральный концерт в Малом зале консерватории), именинник вышел с "Солистами Москвы".
"Метаморфозы темы Иоганна Себастьяна Баха" перевели торжество в ностальгически приятный ракурс. В этом опусе Роман Леденев тонко гримирует мелодию альтовой арии из "Страстей по Матфею" в интонационно идентичные ей "Бесса ме мучьо", "Историю любви" Франсиса Лея и "Черного Орфея" Луи Бонфа. От эстрадной начинки образца 1994 года зал слегка остолбенел. Правда, потом было ожил на недорепетированных "Прелюдии и скерцо" Шостаковича. Тут бы и кончить. Но Юрий Башмет позволил себе небольшой сюрприз: полюбив Бородину, как известно, за третью арию Далилы, он заказал Александру Чайковскому сделать переинструментовку арии специально для "Солистов Москвы". Инструментовка вышла плохой, но особо дела не испортила. Бородина, приняв дар, исполнила требуемое и уехала петь Далилу в La Scala.
ЕЛЕНА Ъ-ЧЕРЕМНЫХ