Вновь открылся парижский Центр Помпиду, архитектурный шедевр XX века. После двух лет ремонта и перепланировки (стоимость работ — около $100 млн) здесь многое изменилось. Но главный вопрос стоит перед центром по-прежнему: будет ли он музеем искусства нового столетия или навечно останется памятником ушедшему веку?
Второе рождение центра сопровождалось серией вернисажей и забастовкой персонала. Посчитав, что в прошлом тысячелетии им что-то недоплатили, труженики Бобура сорвали открытие выставки "Время, вперед!". Ожидалось прибытие Жака Ширака. Президенту Франции, естественно, ломиться в закрытую дверь не положено, поэтому конфликт был улажен в считанные часы. Бастовать в нужное время и в нужном месте — это тоже искусство.
Бобур оказался первым музеем современного искусства, предложившим свой вариант подведения итогов всего XX века. В полностью обновленной экспозиции век делится на две части. На одном этаже Art Modern от фовизма до абстрактного экспрессионизма (1905-1960), на другом — Art Contemporain, начиная с поп-арта и по сей день (1960-1999). Некоторые работы действительно датируются прошлым годом и приобретены почти накануне открытия.
Коллекция Центра Помпиду, наряду с Нью-Йоркским MOMA, считается самой лучшей и полной в мире. Однако в музее места едва хватило на 3% коллекции. Получился дайджест, больше напоминающий хрестоматию для школьников, чем энциклопедию для взрослых. Из этого облегченного варианта глобальных достижений незаметно исчезли многие недавние гении, а целые направления с легкой руки кураторов иногда представлены одним скромным произведением. XX век теперь отдыхает, в искусстве — каникулы, и рекреационная атмосфера сводит на нет несуразности и промахи экспозиции.
Рисковым поворотом кураторской мысли можно считать повсеместное соседство живописи, скульптуры и инсталляции с серийным дизайном. Тиражная вещь, пусть даже ставшая символом эпохи,— это самое большее фетиш, память о котором слабеет у потомков. Шедевр ширпотреба рядом с рэдимейдом Марселя Дюшана превращается в декорацию. Стоят, допустим, в окружении картин Хоана Миро или Марка Ротко мотороллер, пылесос и чайник отцов и дедов и вызывают законную ностальгию. Но какие чувства переполняют зрителя, оказавшегося между видео Брюса Наумана и экспонатом под названием "Компьютер iMac"? На этикетке рекламного продукта значится: "Дар музею от компании Apple. 1999 год".
За всю Россию ответил только русский авангард. Кроме обязательных Шагала, Кандинского и Малевича дотошный посетитель сможет обнаружить немного Ларионова, Гончаровой и Пуни. Почти все выставленные работы были тоже подарены музею. Видно, на русский авангард Бобур сильно не тратился. Например, у живописи Малевича "Бегущий человек" значится: "Анонимный дар 1978 года". Злые языки уверяют, что картина была вывезена из СССР нелегально и попала прямо в Бобур в числе множества других произведений русского авангарда, тем же путем покинувших историческую родину.
Президент Помпиду был не только ценителем, но и дальновидным укротителем искусств. После мая 1968-го его товарищи по партии Де Голля предлагали весьма жесткие меры для пресечения социальных и эстетических провокаций бунтующей молодежи. Но новый президент сразу после своего избрания в 1969 году неожиданно для всех показал молодежи не кнут, а пряник, приняв решение о строительстве радикального по своей архитектуре Центра современного искусства. Это послужило началом поддержки, а следовательно, и контроля государства над ранее стихийным процессом. Бунт в искусстве постепенно стих за ненадобностью, и революционный порыв парадоксальным образом стал обычным товаром на художественном рынке.
Сегодня перед Центром Помпиду стоит проблема иного рода: как объять необъятное. Теперь уже ясно, что адекватно и масштабно представить все разнообразие искусства XX века будет трудно даже ему — места маловато. Кроме того, у Центра Помпиду возникнет еще и проблема с самоидентификацией. Называть искусство прошлого века современным можно будет только до следующего радикального эстетического перелома. Если ушедший век пережил революцию авангарда и контрреволюцию постмодернизма, то в начале следующего века у нас есть все шансы поучаствовать в глобальном коммуникационном взрыве новых технологий. В ожидании взрыва центр будет покупать и искусство после 2000 года. По крайней мере, до того дня, пока не построят Музей искусства XXI века. Через несколько месяцев должен открыться новейший парижский центр современного искусства в Palais de Tokyo. Ему и карты в руки.
ВЛАДИМИР Ъ-МИРОНЕНКО