Вчера в московском ресторане "Серебряный век" в присутствии литературно-издательской элиты были в пятый вручены награды лауреатам премии "Антибукер". Непосредственно за торжественной частью последовал обильный и неспешный литературный обед. На котором, среди прочих гостей был, мед-пиво пил корреспондент "Коммерсанта" МИХАИЛ Ъ-НОВИКОВ
Даже не очень глубоким знатокам старой Москвы известно, что предприятие общественного питания "Серебряный век" располагается в эклектично-роскошных залах, некогда занимавшихся Центральными банями. Ваш корреспондент и сам припоминает, как, бывало, нырял в знаменитый круглый бассейн под суровыми взорами каменных нептунов и наяд. Теперь нептунов вызолотили, бассейн обшили вагоночкой, поставили круглый стол — и усадили за него Антибукеровское жюри.
Надо сказать, что нынешний Антибукер, как и все предыдущие, имел изюминку. Скандал — не скандал, но некий конфуз. Дело в том, что главной премии, за прозу, именуемой "Братья Карамазовы", не дали никому. Поэтому церемонию — а что было делать? — начали сразу с лучшего, по мнению антибукеровцев, эссеиста прошлого года Александра Иванченко. Произведения его под названием "Купание красного коня", никто, кроме жюри не читал, ибо оно не опубликовано. Да и увидеть автора не удалось: Иванченко, по слухам — буддист и аскет, проживает где-то в сибирской глуши и на церемонию не явился. От его имени зачитан был приветственный адрес, изобиловавший цитатами из классиков. Далее в круг вышли один за другим два литературных открытия сезона — калининградский драматург Евгений Гришковец и екатеринбургский поэт Борис Рыжий. Гришковец оказался совершенным европейским профессором, Рыжий предстал в облике молодого Блока, но с примесью Есенина. Приличествующие случаю слова благодарности были сказаны, и микрофон передали лауреату премии "Луч света" — за литературную критику — Павлу Басинскому. Не так была искусна его речь, как элегантен несовершеннолетний сын критика, тут же присутствовавший и собравшимся представленный: точь-в-точь Басинский, но поменьше. Стало ясно — буде дрогнет критическое перо, есть кому подхватить оное. Впрочем, с чего бы ему дрожать?
За речами и аплодисментами, отгорела церемония и гости поворотили свои стопы к обеденной зале. Здесь, под икорку, рыбку и великолепнейший заливной язык началось самое интересное. Давненько не видел я столь обширного и в то же время изящного собрания светских знаменитостей. Блистали Олег Табаков с красавицей-женой Мариной Зудиной, домушник-тихушник Сергей Шолохов, питерский критик — ниспровергатель авторитетов Виктор Топоров, издатель и телеведущий Александр Шаталов, поэт и виднейший деятель Московской городской думы Евгений Бунимович, прозаик, которому как никому идет маска "проклятого поэта" Игорь Яркевич, Андрей Василевский из "Нового мира", Ирина Прохорова из "НЛО". Опоздав на церемонию, но поспев в аккурат к обеду, подтянулся неутомимый Андрей Вознесенский с Зоей Богуславской — опоздание его более чем извинительно, поскольку на дорогах заносы, а из Переделкина путь неближний. Мысль же о том, что опытный поэт просто-напросто точно рассчитал время вноса в зал осетра, а торжественные речи пропустил как вредящие аппетиту, мы гневно отбрасываем, и вам советуем.
Тосты звучали всевозможные, и принимали их с полнейшей благожелательностью — но лучший, вне конкуренции, произнесен был гостьей из Парижа Марией Розановой. Вот темперамент, над которым не властны ни годы, ни расстояния! Ее речи ждали — и не зря. "Меня кровно обидел Антибукер", — начала Мария Васильевна, и дала понять, что обида такова, что ее не изгладить ничем. Зал замер: что же случилось? А очень просто: Игорю Яркевичу, любимцу Марии Васильевны, не только не дали премии за роман "Ум. Секс. Литература", но даже и в шорт-лист его не включили. В самом деле афронт! Яркевич, сидевший напротив меня, загадочно улыбался, а затем разразился таким неистовым аплодисментом, что стало ясно: вот он, редчайший в наши дни пример трогательного единодушия писателя и критика.
Выступил Михаил Рощин, который сказал, что никаких лауреатских произведений он не читал, поскольку был занят своей новой книгой о Бунине, и поэтому чувствует себя очень хорошо. Ректор Литературного института Сергей Есин косвенно вступился за современных литераторов, высказавшись в том духе, что, вот, есть хорошо написанная газета, и она награждает хорошо написанную литературу.
Внесли жульены. "Кристалловская" лилась рекой. Зал зашумел, стали образовываться кучки людские, полетели по залу дружеские поцелуи и изысканнейшие литературные остроты. В этом интеллигентном гаме как-то затерялась речь Марины Тарковской, получившей специальную награду председателя жюри Виталия Третьякова за книгу воспоминаний "Осколки зеркала". Что весьма жаль, поскольку Марина Арсеньевна сказала о факте необыкновенно грустном: дом Тарковских в 1-м Щипковском переулке, где давно уже предполагалось устроить музей, развалился и совершенно руинирован. Надо сказать, что в плачевнейшем состоянии этот деревянный особнячок пребывает уже много лет — и меняется в этом мире все, кроме ситуации с его реставрацией.
Впрочем, грустная нота не омрачила веселья и оживления, а если кое-кто и вздохнул над рюмашкой о нелегкой судьбе вещественных памятников поэзии в стольном граде — то разве что украдкой. Да и расторопный официант тут же подбежал и вновь наполнил означенную рюмашку чистым, как слеза, национальным напитком. Что оставалось, кроме как опрокинуть ее за дальнейшее процветание отечественной словесности?