Короткий век
Григорий Ъ-Ревзин

       На старый Новый год мне трижды рассказали один анекдот: "Идет грустный человек с гирляндой.— Чего грустный? — Гирлянда не работает.— Что, не светит? — Нет, не радует". Так вот, от наступления нового тысячелетия такое же ощущение.
       Тысячелетие, конечно, не гирлянда, на опыте двух прошедших можно уверенно сказать, что радоваться нечему. Но ладно не радует — просто не работает. В смысле — не чувствуется, что наступило. Я обращался к друзьям, знакомым, даже к начальству ходил узнавал. Никто не чувствует.
       И хоть бы что-нибудь такое произошло — я имею ввиду в культурном смысле. На биллбордах в Москве время от времени встречалась надпись "Комитет по встрече третьего тысячелетия", но сидя в газете, на пересечении информационных потоков полутора десятков агентств, ничего о деятельности этого комитета я не узнал, кроме его состава. Поскольку создан был комитет для поддержки разных культурных инициатив, то, надо полагать, никаких инициатив не поступило и поддерживать было нечего. То есть вся культурная общественность ничего не чувствует. Невольно думаешь, что первому президенту России пришлось ложиться грудью на амбразуру, чтобы прикрыть разгильдяйство общественности в целом и этого несчастного комитета в частности. Надо же хоть чем-то отметить эту важную не только в российском, но и в мировом масштабе дату.
       Многие говорят, что надо подождать еще год — и тогда покатит. Поскольку нулевого года не было, то был сразу первый и потому надо считать с единицы. Меня это вообще не устраивает. В каком смысле нулевого года не было? Считаем от Рождества Христова — один, два, три и так далее. Ну хорошо, в первый год ему был год, во второй — два годика, а нулевого не было. Так ведь бывают дети до года? Я вот ходил с сыном в детскую поликлинику, так там специальное отделение "для детей до года" и льготы для них, как для пенсионеров, так что это официально признано. Или он сразу годовалым родился?
       Я вот что подумал. Все историки пишут, что хронологические границы веков не совпадают с их "логическими" границами. Что XIX век начался не в 1800-м, и даже не в 1801 году. Он начался в 1789-м — с Великой французской революции. Конец его тоже затянулся. Шпенглер, правда, датировал конец века 1914 годом, да и Ленин во время первой мировой войны так думал, но все же теперь с семнадцатого года считать стало естественней. То есть XIX век был исключительно долгим и длился 128 лет.
       Вдумываясь, отчего же нет ощущения, что началось что-то новое, вдруг соображаешь, что это новое не вчера началось и оттого уже порядком приелось. Век логически закончился не тогда, когда Ельцин вышел из Кремля, а когда оттуда ушел Горбачев. ХХ век длился 74 года и закончился в 1992-м — развалом советской империи. С этого момента прекратила свое существование основная оппозиция ХХ века — оппозиция свободы и равенства.
       Во-первых, приятно, что победило не равенство, а свобода. Во-вторых, ХХ век явно был веком России. Любой историк, строящий периодизацию, будет отталкиваться от ее судьбоносных дат. На этом приятности заканчиваются. В XXI веке Россия превращается в провинцию.
       Означает это следующее. Двуязычие (правда, уже не русско-французское, а русско-английское) становится нормой для образованного человека. Журналы и газеты в основном публикуют рецензии на западную литературу, коей в России потребляется достаточное количество для того, чтобы эти рецензии были интересны. Во всем, что связано с пластическими искусствами, не говоря уже о кино, импортные товары безусловно лидируют, образованный человек смотрит на Запад, местное производство интересует национально-ориентированных купцов вроде Павла Третьякова. Исключения делаются для нескольких мастеров, имеющих репутацию на Западе. Всю значимую архитектуру делают иностранцы.
       Самое парадоксальное заключается в том, что насколько сам вывод о провинциальности России звучит оскорбительно, настолько все конкретные выводы из этой провинциальности не только радуют, но даже и являются позитивной программой действий большинства культурных граждан по крайней мере в течение последних семи лет. Меньшинство некультурных, пользуясь ржавыми государственными рычагами, пытаются отстоять традиции национального своеобразия, но мы их давно числим устаревшими фигурами прошлого века. Что означает: идея провинциальности начинает действовать как-то сама собой и уже завоевала умы передовой части будущих провинциалов. От чего, разумеется, не весело. Но тут уж ничего не поделаешь: XXI век наступил, а сколько он продлится — сто лет или, не дай Бог, десять,— не знает никто.
       
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...