Заявление нефтяной компании British Petroleum о продаже акций "ЛУКойла" стало весьма неприятным сюрпризом для российского правительство, собравшегося продать свои акции российской компании. Как рассказал в интервью корреспонденту Ъ ИРИНЕ Ъ-РЕЗНИК глава Российского фонда федерального имущества (РФФИ) ВЛАДИМИР МАЛИН, российское государство в результате проиграет.
— В понедельник британо-американская нефтекомпания British Petroleum сделала сенсационное заявление о продаже принадлежащих ей 7% акций "ЛУКойла". В то же время в конце прошлого года РФФИ объявил о продаже на западном рынке госпакета акций "ЛУКойла" (около 6%), выпустив под них ADR. Не боитесь ли вы, что появление вдвое большего количества акций нефтяной компании как-то отразится на цене выставляемого госпакета?
— Безусловно, это может снизить цену нашего пакета, который будет базисным активом для выпуска ADR 3-го уровня. Ведь вместе с акциями, выброшенными на рынок ВР, сразу 13% акций "ЛУКойла" появляется на рынке. Это весьма неблагоприятно для нас. Весьма странно, что ВР вообще с такой поспешностью решила продать свои акции "ЛУКойла". Я усматриваю в этом не столько экономические причины, сколько политический подтекст. Возможно, ВР считает себя незаслуженно обиженной на российском рынке. Трудно объяснять ее поступки, потому что то, как быстро все это делалось, какие условия были у этой сделки,— все это вызывает подозрения. Нам известно, что было очень много заявок, значительно превышающих объем размещения, а это означает, что было очень много желающих на таких выгодных условиях купить акции. Это означает, что ВР отнюдь не преследовала цель, как можно дороже продать. Они это делали в суете, словно стремились избавиться от этих акций любой ценой. И вообще странно: привлекать финансовых консультантов для того, чтобы как можно дешевле продать, а не дороже. Некорректно повел себя и финансовый консультант, Credit Suisse First Boston, который параллельно консультировал и российское правительство по продаже акций "ЛУКойла". Кстати, другой наш финансовый консультант по сделке с "ЛУКойлом", Morgan Stanley Dean Witter, отказался консультировать ВР.
— Как вы относитесь к идее того, что Россия, возможно, будет погашать часть долгов Германии акциями российских предприятий?
— Я думаю, что это реализуемо, но пока такой задачи перед нами не стоит.
— В какой мере наше государство готово сегодня обеспечить дополнительные доходы, которые нам необходимы для погашения долгов Парижскому клубу в размере $3,5 млрд? Вот и премьер Михаил Касьянов говорил о необходимости допдоходов. Может быть, "ЛУКойл" не станет самой крупной сделкой наступившего года и правительство вспомнит о "Славнефти" и "Роснефти"?
— Я этого не исключаю. Если будет задача обеспечить дополнительные доходы, то первое, о чем мы будем думать, это "Славнефть".
— А почему не "Роснефть"?
— Во-первых, у государства в "Роснефти" 100-процентный пакет. В "Славнефти" у государства нет даже 75%. С точки зрения управляемости компании (я имею в виду решения, которые принимаются советом директоров) продажа "Славнефти" более приемлема.
— Есть еще одна крупная российская компания, акции которой государство может выгодно продать. Это "Газпром".
— Пока не будет объединен рынок акций, речь об этом идти не будет.
— Недавно, говоря о реструктуризации правительства, президент сказал, что из 23 министерств и ведомств достаточно оставить 12. В связи с этим появились слухи, что вас могут объединить с Минимуществом...
— Я думаю, что сделать это было бы очень сложно. Для этого надо вносить изменения в Гражданский кодекс, приватизационный закон, в административное законодательство. Хотя власть, говоря о сокращении количества министерств, конечно, в первую очередь думает о бюджетных расходах. Но объединив нас с Минимуществом, правительство поймет, что вскоре ему придется создавать заново учреждение, подобное РФФИ. Мы существуем уже давно, 3 февраля нам исполняется 9 лет, значит, все эти годы необходимость в нас все-таки была. Потому что нужно же кому-то контролировать продажи и управлять пакетами акций в госпредприятиях, а органы управления, каковым является Минимущество, по законодательству не могут этим заниматься.
— Сегодня РФФИ владеет пакетами размером в 1-2% в уставных капиталах многих банков. Понятно, что подобные пакеты не дают возможности как-то вмешиваться в деятельность банков. Что вы намерены делать с этими акциями?
— Во-первых, этих банков не так уж и много. Конечно, держать эти пакеты у государства не имеет смысла. Эти незначительные пакеты — наше наследство с советских времен. Еще на заре создания банков любая госорганизация считала необходимым поучаствовать в уставном капитале того или иного банка. Они все вкладывали какие-то свои собственные средства туда. Но я совершенно с вами согласен, что там, где у нас пакет меньше 25%, надо от него избавляться. Это вообще очень сложный вопрос: у нас ведь больше полутора тысяч пакетов. Есть предприятия, которые самоликвидировались. Мы пытаемся в рамках законодательства эту проблему решить.
— Существует и другая проблема. Есть случаи расторжения договоров купли-продажи, подписанных победителем коммерческого конкурса с РФФИ еще шесть-семь лет назад, однако акции до сих пор не возвращены в федеральную собственность. Например, АО "Волжский трубный завод", АО ХК "Усть-Илимский ЛПК". Как вы намерены решать эту проблему?
— К сожалению, пока наше законодательство не позволяет привлечь такие компании даже к уголовной ответственности по договорам, заключенным до вступления в силу закона о приватизации в 1997 году. Мы пытаемся их вернуть, но это весьма сложно. Как правило, суды признают добросовестным приобретателем даже купившего акции из третьих рук. Трудно доказать, что сделка недобросовестна. Собственно говоря, это наше недоброе наследство.
— Скоро в Госдуму будет внесен проект нового закона о приватизации. Каково ваше мнение об этом законопроекте?
— Нас не устраивает та роль, которая отводится в этом законопроекте РФФИ. Наши права по владению и управлению пакетами, на наш взгляд, сильно урезаются в этом документе. В частности, там содержится положение о том, что мы выполняем функции номинального держателя, а это невозможно по ныне действующему законодательству. Мы уже не можем выполнять свои функции ни по продаже, ни по контролю за исполнением договоров. Более того, это противоречит и Гражданскому кодексу в части функций, которые в случае принятия этого законопроекта отходили бы Минимуществу, которое становилось бы реальным продавцом. И нам надо было бы гражданско-правовые отношения выстраивать с Минимуществом, решать вопросы по тому, кто определяет цену, а это опять же противоречит действующему законодательству. Минимущество хочет все делать самостоятельно. Новый проект закона о приватизации не решает вопрос передачи прав собственности. Когда мы оформляли сделку с Ruhrgas по продаже ему 2,5% акций, дольше всего шли переговоры именно по этому вопросу.
— В марте Счетная палата завершает проверку ТНК. Летом депутаты подвергли сомнению законность сделки ТНК с государством, заключенной еще в декабре прошлого года. Тогда компания купила у федеральных властей 49,806% своих акций за $66,7 млн и обязалась выполнить инвестиционную программу на $185,2 млн. Госдума считала, что цена за пакет была занижена. Некоторые источники в Счетной палате говорят, что ТНК не выполнила все инвестусловия. Если это так, означает ли это, что будет создан прецедент возврата этого пакета ТНК обратно в госсобственность?
— Говорить об этом сейчас просто некорректно. официально все инвестусловия ТНК должна выполнить к 15 февраля. Наша комиссия, изучающая этот вопрос, на днях вернулась из Нижневартовска, и они еще не сообщили о результатах. Но по моим сведениям, никаких проблем там нет, все идет нормально. Что же касается заниженной цены, то депутаты лукавят. Цена — это ведь вещь, которая определяется спросом и предложением. Сделка состоялась, и никаких нарушений не было. В то же время структура управления ТНК была такова, что мы со своим 49-процентным пакетом ничего не могли сделать. Поэтому чем дольше мы тянули с продажей этого пакета, тем больше была вероятность, что мы вообще ничего за него не получим.