Скандал вокруг закона "О свободе совести и религиозных объединениях" показал, что на российскую политическую сцену выходит новая сила — русская православная церковь. Отделенная от государства в 1917 году и освободившаяся от государственного контроля в 1991 году, она включилась в активную борьбу за влияние на государство.
Как бы ни был тягостен государственный контроль над церковью при советской власти, он одновременно приносил ей и пользу, защищая как от внешних посягательств, так и от внутренних расколов. Избавившись в 1991 году от госконтроля, церковь одновременно лишилась и государственной защиты. И стала проигрывать в борьбе со своими конкурентами.
Первый конфликт — наступление униатов на Западной Украине — завершился практически полным разгромом православия в этом регионе. Вслед за этим последовал раскол уже среди самих православных на Украине — на сторонников московского патриархата и независимой украинской церкви. Украинский пример оказался заразительным: очередной раскол среди православных произошел и в Эстонии.
Вскоре русской православной церкви пришлось обороняться уже на своей территории. Вначале ее атаковала зарубежная православная церковь, затем в России стали возникать приходы независимой украинской православной церкви. А к середине 90-х годов она стала полем активной миссионерской деятельности представителей различных религий и сект.
Несмотря на вполне лояльное отношение властей и их поддержку, по крайней мере моральную, к борьбе с конкурентами на свободном идеологическом рынке РПЦ, как, впрочем, и другие традиционные постсоветские церкви, оказалась неготовой. Единственным выходом для себя она сочла движение в сторону государства и власти. Церковь была вынуждена пойти в политику, несмотря на свой же запрет священнослужителям принимать участие в политической жизни. Впервые РПЦ в лице патриарха московского и всея Руси Алексия II открыто вмешалась в политику на президентских выборах 1996 года. Патриарх не только принял участие в выборах главы государства, но и фактически призвал верующих голосовать за Бориса Ельцина.
Священнослуживые
Президентскими выборами дело не ограничилось — РПЦ поддержала и внешнеполитический курс Кремля. Когда российские власти стали возражать против расширения НАТО на Восток, церковь решительно встала на ее сторону. В Свято-Даниловском монастыре прошли слушания на тему "Ядерные вооружения и национальная безопасность России", на которых иерархи церкви предупредили, что расширение Североатлантического альянса таит в себе "колоссальную опасность не агрессии Запада, а провоцирования любых других агрессий".
Кремль заговорил об опасности появления новых разграничительных линий в Европе. Патриарх Алексий II на второй европейской межцерковной ассамблее в Граце предупредил: ухудшение экуменических процессов в России, ответственность за которое несут западные миссионеры, пытающиеся переманить в свою веру представителей других конфессий, может привести к возникновению "серебряного занавеса" вместо железного. Чуть позже он приравнял экспансию западных церквей к расширению НАТО.
МИД России пригрозил, что в случае расширения НАТО Россия усилит сотрудничество с Востоком, в частности с Ираном, Китаем и Индией. В Москву по приглашению РПЦ прибыла делегация иранского духовенства. Аятоллы пригласили патриарха Алексия II посетить Иран. Патриарх приглашение принял. А буквально через неделю первый визит в Москву госсекретаря США Мадлен Олбрайт начался со встречи с патриархом Алексием II.
Президент Борис Ельцин отказался от поездки на натовский саммит в Мадрид, где должно было произойти официальное приглашение в альянс новых членов. Патриарх, отправившийся на экуменическую встречу в Вену, отказался от встречи с папой Иоанном Павлом II. Митрополит смоленский и калининградский Кирилл, курирующий в патриархии вопросы внешних сношений, сформулировал причины отказа: "Эта встреча будет плодотворной только тогда, когда будут решены два важных вопроса: защита законных интересов православных людей на Западной Украине и отказ от прозелитизма в любой форме, что является главной претензией нашего народа к римско-католической церкви".
Продолжала церковь поддерживать российскую власть и внутри страны. Например, президент заявил о необходимости проведения референдума по поводу захоронения Ленина. Церковь фактически не выступила против президентской инициативы. Несмотря на то что прокоммунистические настроения преобладают не только среди существенной части ее паствы, но даже и у многих священнослужителей.
Церковь не без основания рассчитывала на то, что власти по достоинству оценят ее действия. И довольно прозрачно намекала, что хотела бы получить взамен: ограничение деятельности в России сект и зарубежных миссионеров и особые права для РПЦ. Выступая в феврале 1997 года с проповедью в связи с созданием движения "Россия православная", патриарх Алексий II, признав правомерность предоставления равных прав всем традиционным религиям, в то же время подчеркнул, что "они не могут быть равнозначны по своему значению — 80% населения России корнями уходит в православие".
Союз церкви с властью вроде бы начал складываться. В Кремле по достоинству оценили поддержку патриарха на президентских выборах. На инаугурации президента в августе 1996 года патриарху Алексию II — единственному из религиозных деятелей России — было предоставлено право выступить с речью. Тем самым было подчеркнуто особое положение русской православной церкви.
Вдохновленная патриархия приступила к разработке православной "концепции, отражающей общецерковный взгляд на вопросы церковно-государственных отношений и проблемы современного общества в целом". По всей видимости, эта концепция и легла в основу закона о свободе совести.
Священнослужаки
Отказ президента подписать закон, судя по всему, был для РПЦ неожиданным. Церковь оказалась в крайне неприятной ситуации конфликта с властями.
Каковы бы ни были формальные и истинные причины отказа президента, для обывателя факт остается фактом: к Ельцину одновременно с противоположными просьбами обратились российский патриарх и папа римский. Патриарх просил утвердить закон, папа, напротив, не утверждать. Просьбу чужого папы Ельцин удовлетворил, а своего патриарха — проигнорировал.
В этой ситуации патриарху — при всем нежелании вступать в конфронтацию с властями — отступать было некуда. И он высказал свое недовольство, хотя и облек его при этом в максимально мягкие формы: заявление было зачитано архиепископом солнечногорским Сергием, а сам патриарх, сказавшись больным, на пресс-конференции отсутствовал.
Но мягкая форма не могла скрыть жесткость содержания. Высказав убеждение в широкой поддержке закона, патриарх заявил о необходимости ввести его в действие без изменений и предупредил, что отклонение закона "может создать напряженность между властью и большинством народа".
И патриарх не блефует. Церковь сегодня переживает глубокий кризис, но она вполне в состоянии создать для власти серьезные проблемы. И не только в силу своего влияния на умы паствы, хотя и это вполне серьезный аргумент. Но и потому, что у нее есть сильные и влиятельные союзники.
За последние два-три года РПЦ заключила соглашения о сотрудничестве со всеми силовыми ведомствами. И, следует заметить, они выполняются. Влияние и авторитет православной церкви в силовых структурах заметно возрастают. В воинских частях строятся храмы. Церковные иерархи публично выступают в поддержку оборонных предприятий. РПЦ, как показала история с законом о свободе совести, пользуется поддержкой левонационалистического большинства Государственной думы. И это не просто тактический союз. Не так давно, говоря об угрозах церкви, патриарх заметил: "Сейчас идет интенсивное размывание православного сознания крайним либерализмом, который может привести к расколу, разделению церкви".
Но, пожалуй, самые серьезные союзники РПЦ — это региональные лидеры, со многими из которых православная церковь также заключила соглашения. В 23 субъектах федерации уже приняты и действуют местные законы о религии. Причем порой в еще более жесткой редакции, чем отклоненная президентом.
Отнюдь не случайно, что одним из первых в защиту патриарха и РПЦ выступил претендующий на неформальное лидерство среди глав регионов московский мэр Юрий Лужков — один из наиболее вероятных претендентов на пост президента на очередных выборах.
Отказ Бориса Ельцина подписать закон стал первой трещиной в отношениях президента и патриарха. Это, конечно, не означает, что между властью и церковью началась прямая конфронтация — вполне возможно, что в скором времени будет найден компромисс.
Но эта история с законом с очевидностью свидетельствует: РПЦ стала серьезной политической силой. И она не стесняется это демонстрировать — достаточно вспомнить, как нынешней весной РПЦ дважды заставила телекомпанию "НТВ" снять с эфира фильм Мартина Скорцезе "Последнее искушение Христа". Кстати, один из руководителей НТВ, Игорь Малашенко, объяснил тогда решение компании уступить церкви довольно знаменательно: "Мы не хотим толкать патриарха в объятия националистов". Похоже, с приближением президентских выборов эти его слова будут приобретать все большую актуальность.
ИГОРЬ СМИРНОВ