Перед исчезновением спектакля корреспондент Ъ ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА попросила постановщика "Дочери фараона", знаменитого французского хореографа ПЬЕРА ЛАКОТТА прокомментировать это событие.
— Как вы узнали о том, что"Дочь фараона" снимают с репертуара Большого театра?
— Из газет. Московских и французских. Писали, что этот балет, который был довольно успешен, уберут из репертуара Большого театра.
— Был ли у вас разговор с Москвой по этому поводу?
— Никто со мной не говорил. В этом главная проблема ситуации: если люди хотят снять балет, вероятно, им как-то следовало бы связаться со мной. Мне хотелось бы узнавать об этом не из газет, а из официальных источников.
— Освобождает ли вас решение Большого от контрактных обязательств — не ставить этот балет три года?
— Я повторяю, что у меня нет никаких официальных сведений. Почему я должен аннулировать контракт? Я уважаю контрактные обязательства. Я люблю Москву, я люблю Россию, с большим удовольствием работал над этим балетом. Я знаю, например, что в Токио хотели бы увидеть"Дочь фараона" в постановке Большого. Англичане были в этом очень заинтересованы. Я думаю, что турне Большого в будущем году не состоится. Обидно, конечно, потому что труппа мне показалась очень хорошей. Я встретил людей, которым действительно хотелось творчества. А художественный руководитель Большого видел "Дочь фараона"?
— Нет, не видел.
— Как же он тогда сформулировал претензии к спектаклю?
— Геннадий Рождественский снял "Дочь фараона" из-за "безобразной музыки" и "китчевого либретто".
— Я думаю, что подоплека всего этого — то, что сменилась дирекция. И новая дирекция против всего, что делала старая. А я не желаю участвовать в этой войне. Меня все это не интересует. Меня звали в разные страны ставить балеты. Я их ставил. Если их не хотят сохранять — это, в конце концов, не мое дело. Но ведь должна быть некоторая преемственность в театре. Постановка стоила больших денег. Если аннулируют спектакль в Большом, это будет печально для публики и печально для танцовщиков. А я в любых спорах на стороне публики. Насколько я знаю, публике балет понравился, и критике понравился, кроме одного критика. Мне говорили, что он обвинил меня в том, что я выдал свою хореографию за хореографию Петипа. Так?
— Именно.
— Право критиков — писать то, что они думают. В конце концов, существует свобода. Но в программках ясно написано: "Хореография и постановка Пьера Лакотта по мотивам балета Мариуса Петипа". В интервью вашей, кстати, газете (от 16 марта сего года.— Ъ) я подробно рассказал, какие сохранившиеся фрагменты Петипа я использовал. Я не мальчик, чтобы оправдываться.
А музыка — как музыка. Конечно, это не симфония. Но ведь в балет ходят не слушать музыку. Идут, чтобы смотреть балет. Музыка Пуни — историческая, она создана в Петербурге больше 130 лет назад, точно так же, как музыка к другим русским балетам, которые продолжают ставить и чья музыка, в сущности, не лучше. "Дочь фараона" была создана в России. Для меня этот балет — русский.
— Хотели бы вы вернуться в Москву?
— Конечно. И я надеюсь, что еще буду ставить в Большом. Мне кажется правильным открывать двери для иностранных хореографов. Точно так же на Западе, я думаю, будут держать открытые двери для русских хореографов. Как в те времена, когда Григорович ставил в Парижской опере. Потому что настало время для нас работать вместе, работать в согласии и вдохновляться общей любовью к танцу.