Премьера театр
Одним из главных событий парижского театрального сезона стал новый спектакль Арианы Мнушкиной и ее Театра Солнца. Чем захватила легендарного французского режиссера история съемок немого фильма в 1914 году, пытался понять специально для "Ъ" АЛЕКСЕЙ МОКРОУСОВ.
Новый спектакль Арианы Мнушкиной "Потерпевшие с "Последней надежды"" ("Северное сияние") в Театре Солнца поставлен как чествование belle epoque в целом и конкретно Жюля Верна. Внутри действия, происходящего летом 1914 года, упрятан сюжет неоконченного романа "В Магеллании", который был позднее дописан сыном писателя Мишелем Верном и вышел под названием "Потерпевшие с "Йонатана"". Этот роман накануне войны экранизирует группа энтузиастов во главе с синефилом Феликсом, владельцем таверны на Марне, где снимается кино.
В первой сцене фильма разыгрывается самоубийство в 1896 году австрийского наследного принца Рудольфа, социалиста, грезящего о единой нации ХХ века — о европейцах, которые через два столетия будут просто называться "человечеством". На поверку самоубийство оказывается замаскированным убийством, дальше сюжет и вовсе разворачивается на островах Магеллана в Южной Америке, где вместо Австралии оказывается корабль эмигрантов, терпящий крушение у мыса Доброй Надежды. До этого зрителя еще ждет встреча с Чарльзом Дарвином и королевой Викторией, аборигенами и монашками в Патагонии, кроме того, ему постоянно читают новости из предвоенных газет: Сараево, Жорес, телеграммы на высшем уровне...
Драматург Элен Сиксус, давно работающая с Арианой Мнушкиной, в этот раз выступает как "полуавтор". В программке указано, что текст наполовину написан ею, наполовину же он — коллективное сочинение труппы. С таким же успехом это могли быть листки отрывного календаря за 1914 год: госпожа Мнушкина и из них извлекла бы и закрученную интригу, и свои любимые темы — конфликты европейской и неевропейской цивилизаций, стремление белых уничтожить все, что самобытно и непохоже на них, проблемы актерской свободы, а также торжество театра.
В спектакле хватает иронии по отношению к кино, считающемуся сегодня главным врагом театральной культуры. Ариана Мнушкина по отношению к немым лентам настроена романтически. Актеры подчеркивают гипертеатральность раннего кино, превращая сцены с киносъемками в апологию театра с его стремлением к разговору о простых вещах простым языком. Пионеры кино приравнены режиссером к путешественникам, недаром фойе театра увешано киноафишами начала века, а половина спектакля проходит в молчании: текст снимаемого фильма не произносится, но возникает в виде субтитров. Прием эффектный, но не очень удобный для зрителя: строчки порой выстреливают на экране со скоростью пулемета, и здесь уже совсем беда — либо выбирай сцену, либо увлекайся словами. Спасают диалоги в таверне, остроумные, смешные и трогательные одновременно. Звучит в спектакле и русская речь. Один из актеров играет художника Василия, работавшего, как не без гордости сообщает голос из динамика, у Дягилева.
Ариана Мнушкина обнажила в "Потерпевших" кухню театра. На сцене нет кулис, декорации меняют на глазах у зрителя, а ветер изображают лежащие на полу актеры, которые дергают стоящих на борту корабля за фалды плащей. Даже в гримерки можно заглянуть до начала или в антракте: они расположены под зрительской трибуной и отделены от фойе лишь легким тюлем. Многие в публике не испытывают неудобства, разглядывая, как актеры переодеваются или накладывают грим. Словом, в Театре Солнца — "типичная Мнушкина", спектакли которой, даже если они и непохожи друг на друга, всегда объединены непосредственной, детской радостью театра. Музыка часто звучит вживую: композитор и многолетний музрук театра Жан-Жак Лемер играет Камиля Берара, пианиста в ресторане, озвучивающего фильм. Привычным оказывается и социальное в Театре Солнца: половина денег, вырученных за программки, перечисляют театру в Кабуле, чтобы его актеры "могли выжить и продолжить работу".
В зале много подростков, они смотрят на сцену завороженно — как и дяденьки профессорского типа, и дамы бальзаковского возраста. У "Потерпевших" долгое послевкусие. Наутро после спектакля не без изумления обнаруживаешь, что неплохо бы повторить четырехчасовое "путешествие". Но сделать это непросто: билетов на этот сезон почти не осталось, театр был вынужден досрочно открыть продажу на осень.