Премьера балет
Х Международный фестиваль балета "Мариинский" по традиции открылся премьерой. Второй год подряд "право первой ночи" отдано Алексею Ратманскому, на сей раз поставившему балет Родиона Щедрина "Анна Каренина". За нюансами премьеры и пробуксовкой поезда наблюдала ОЛЬГА ФЕДОРЧЕНКО.
"Анна Каренина" Алексея Ратманского — один из постановочных хитов. Впервые спектакль был поставлен в Датском Королевском балете в 2004 году, потом с успехом ставился в Хельсинки, Вильнюсе, Варшаве. А из польской столицы прямиком отправился в Петербург, прихватив сценическую обстановку.
В этой "Анне Карениной" все согласовано: танец, пантомима, визуальный ряд. Каркас спектакля выстроен безупречно: важнейшие перипетии романа Льва Толстого сжаты в плотное драматургическо-танцевальное действо. Динамика сцен, переключение с общего плана на средний и крупный, монтажные виртуозные "склейки", показ одного эпизода с разных точек зрения, словно спектакль одновременно снимают три камеры,— эту "Анну Каренину" можно назвать балетом-фильмом.
Напряженный хореографический трафик (у Анны и Вронского аж десять дуэтов!) прорезан пантомимно-танцевальными вставками, деликатными и неназойливыми. А плотность хореографического наполнения у Ратманского совершенно иная, нежели у его коллег. Дуэты здесь не те "полновесные" адажио или па-де-де, которыми не грех щегольнуть в программе гала-концерта. Лаконичный обмен танцевальными репликами содержит максимум хореографической информации, взрывы чувств сублимируются в нескольких пластических фразах. Танцевальные мотивы, пересекаясь и накладываясь один на другой, сплетают хореографическую партитуру "Анны Карениной", попутно иронически обманывая ожидания стандартным изображением "взволнованной" или "страстной" поддержки. Тут нет как таковых "вариации Анны" или "соло Вронского", призванных вызывать овации шикарным вращением или запредельным прыжком (премьерное течение спектакля вообще не прерывалось ни единым поощрительным хлопком!), но есть суть мучительных эмоций, которым найден удивительно точный пластический эквивалент.
По всем канонам психологического театра прожила свою роль Диана Вишнева. Ее тонкая актерская игра и безупречно взятые хореографические высоты выводят танцовщицу на совершенно новый уровень. Дирижировал Валерий Гергиев — надо ли уточнять, что музыка звучала проникновенно, патетически и страстно?
Балет сделан стильно, с роскошными визуальными эффектами (декорации и костюмы Макаэля Мельбю). Закрытая коробка сцены с двумя проемами по бокам, часть задника временами приподнимается, обнаруживая то уютный уголок салона, то итальянскую набережную. На глухую стену проецируются изображения (художник-видеографик Уэндэл Харрингтон), обозначающие место действия: Зимний дворец, вид Венеции или анфилада особняка. Здесь, кстати, случились забавные накладки. Так, например, в спальне Вронского оказались вполне узнаваемые колонны из опочивальни Александра I в Екатерининском дворце в Царском Селе. Установленный на сцене вагон почти в натуральную величину открывается как кукольный домик: демонстрирует то внешнюю сторону с подножками, дверьми и светящимися окнами, то уютный мир купе первого класса.
На премьере произошел конфуз. Переданный из Варшавы поезд-реквизит сошел с рельс в буквальном смысле и с угрожающим скрежетом неторопливо двинулся по наклонной сцене в сторону оркестровой ямы. Занавес закрыли. В зал из-за рампы доносились глухие вскрики и даже стоны. По техническим причинам объявили антракт, после которого действие продолжилось, уже без каких-либо изъянов.
На финальных поклонах на сцену вывели автора музыки Родиона Щедрина и ту, для которой был создан этот балет 38 лет назад,— Майю Плисецкую. Публика отбивала ладони в овации. Занавес опускался и поднимался. После очередного поднятия зрители обнаружили двух Анн — Вишневу и Плисецкую — в объятиях друг друга. Господин Ратманский на поклоны вышел в самом конце, когда большая часть зрителей уже покинула театр.