В федеральном окружном суде Бруклина (Нью-Йорк) продолжается процесс по делу самого влиятельного российского вора в законе Вячеслава Иванькова и его сообщников, которые обвиняются в вымогательстве $3,5 млн у руководителей фирмы Summit International Александра Волкова и Владимира Волошина. Показания начал давать главный свидетель обвинения Леонид Абелис, бывший подельник Иванькова. За ходом процесса следит корреспондент Ъ ВЛАДИМИР Ъ-КОЗЛОВСКИЙ.
Еврей с мексиканским прозвищем
Мне удалось достать копию формуляра, заполненного на Леонида Абелиса следователем ФБР Майклом Макколлом. Абелис Леонид Давидович. Кличка: Сатеро, в скобках приписано рукой Макколла: "мексиканского происхождения, объяснения нет". Раса: белый, пол: мужской, дата и место рождения: 23.04.1960, Москва, Россия. Национальность: этнический еврей. В двустраничном формуляре сообщается также, что в 1978-1980 гг. Абелис служил в Советской Армии в звании рядового (в скобках помечено "поваром"), а в последнее время работал в бюро путешествий East-Eropean Travel в Бруклине, "организовывая поездки групп бизнесменов из России в США".
К формуляру прилагается трехстраничное изложение показаний Абелиса, данных им сразу же после ареста. Он утверждает, что Иваньков не имел никакого отношения к попытке получения денег с "двух лиц, чьи имена запомнил как Саша и Володя".
Год спустя Абелис заявил, что Иваньков был душой сговора с целью вымогательства денег у "Саши и Володи" (то есть у Волкова и Волошина). По словам свидетеля, он решил сотрудничать со следствием где-то в конце сентября — начале октября прошлого года. На вопрос прокурора Бриджит Роуди о причине такого решения Абелис ответил: "Я просто увидел, что мои партнеры по тюрьме с ихними адвокатами ведут со мной нечестную игру, выделяя меня на первое место".
К концу октября он уже плотно сотрудничал с властями: в деле имеется датированное 23 октября письмо его адвоката Эфраима Савитта защитнику Япончика Бари Слотнику, в котором говорится, что Абелис "отказывается разговаривать с Вами и с любым другим адвокатом, представляющим его подельников... Как я подтвердил во время нашего разговора, г-н Абелис признал себя виновным по этому делу и подписал соглашение о сотрудничестве с властями".
"Два пойнт семь миллиона долларов"
Абелиса приводят в зал суда трое дюжих телохранителей. Собравшаяся публика встречает его оскорбительными репликами "негодяй" и "педераст". Показания Абелиса, который старается не смотреть на скамью подсудимых, начались с оглашения его биографических данных (москвич, техникум, армия, техникум, слесарь на заводе, российско-американское предприятие "Терминал", вице-президент и менеджер фонда "Культура и наследие"...) и продолжались рассказами о его преступной деятельности.
Абелис дает показания по-русски и лишь иногда употребляет весьма специфические английские слова: "конспираси фор эксторшен" (преступный сговор с целью совершения вымогательства), "лойеры" (адвокаты), "бейлы" (залоги) и т. д., и т. п. Абелис также на английский манер называет сумму "два пойнт семь миллиона долларов" — это деньги, которые покойный глава банка "Чара" Владимир Рачук ссудил под 8% в месяц хозяевам манхэттенской инвестиционной фирмы Summit International Александру Волкову и Владимиру Волошину.
Абелис говорит, что после вмешательства Япончика и даже просто при упоминании его имени люди отдавали долги (а Иванькову — долю) по той причине, что у него был большой авторитет в преступном мире (или, как выразился свидетель, его имя "обладает сильным пауэром" среди криминального мира). Судя по всему, адвокат Бари Слотник будет доказывать, что успех Вячеслава Иванькова в улаживании чужих денежных споров объясняется его репутацией вежливого человека и солидного бизнесмена.
Споры между обвинением и защитой на эту тему начались еще в четверг утром. "Достаточно было одного его слова, и все вопросы решались сразу, — сказал Абелис, отвечая на вопрос прокурора Роуди. — Он пользуется... большим авторитетом в преступном мире". "Боже, какой негодяй!" — послышалось из зала. "Вы видели или слышали, чтобы он применил к кому-то физическое воздействие или угрожал?" — спросил Слотник. "Нет, я не видел и не слышал, — признался Абелис. — Он в своей речи очень аккуратен... Я только видел, что люди всегда соглашались с его мнением... Все решалось одним упоминанием его имени... Человек понимал меру ответственности своего поведения".
Прокурор спросила Абелиса: "После приезда в США занимались ли вы преступной деятельностью?" — "Да", — сказал свидетель, признавшийся также, что не указывал в налоговых декларациях деньги, которые ему приносила преступная деятельность.
Предвосхищая вопросы защитников, прокурор также заставила Абелиса рассказать о сделке, которую он заключил с властями. Он согласился признать себя виновным в преступном сговоре, за что ему полагается по максимуму 20 лет заключения, но за сотрудничество со следствием он может быть вообще отпущен из-под стражи по окончании процесса. "Как вы понимаете обязательства властей?" — спросила Роуди. — "Они будут ходатайствовать пред судьей в письменном виде о сокращении наказания". — "Суд обязан следовать такой рекомендации?" — "Нет".
Абелис обязался чистосердечно рассказать о своей преступной деятельности, которая, по его словам, проходила по большей части под руководством Япончика. Иваньков молча смотрел на него через свои затемненные очки в золотой оправе.
В частности, Абелис рассказал, как "наезжали" на хозяев бруклинского ресторана "Распутин", название которого он произносит с ударением на последний слог.
В этом эпизоде (который хозяева "Распутина" категорически отрицают) фигурируют знакомый Абелиса по имени Алик и по кличке Магадан. У него получились разногласия с известным персонажем Моней Кишиневским. "После этого Моня Кишиневский уехал из страны", — сказал свидетель. До отъезда Моня (сейчас он в Италии) обложил данью ряд нью-йоркских предприятий. "Раз Моня уехал, то Алик решил, что предприятия должны платить ему, — показал Абелис. — Спустя некоторое время он позвонил мне и сказал, что завтра предстоит встреча с хозяевами 'Распутина'".
Фамилий их Абелис не помнит: "Один был Алик, другой — Аркадий". С Абелисом были Иваньков и Магадан. "Мы поздоровались, зашли в ближайшую пиццерию, присели за стол, заказали кофе, начали разговаривать. Алик спросил, в курсе ли хозяева 'Распутина', что Моня уехал... Они сказали, что да... Алик сказал, что так как Мони больше нет в стране, теперь они будут платить ему..."
"'Сегодня Мони нет, а завтра он приедет: какие у нас гарантии?' — ответили хозяева ресторана. Тут вмешался Иваньков и сказал, что наше присутствие здесь — это и есть гарантия. Алик сказал, что они платили Моне $3 тыс. в неделю. Они сказали, что больше $7 тыс. в месяц. Алику эта цифра показалась смешной. Начали спорить, и тут вмешался Иваньков. Он сказал, что пора кончать этот базар — мы не на рынке... После этого быстро пришли к оптимальной цифре — $10 тыс. в месяц".
"За что платили?" — спросила прокурор. "За протекшен, за безопасность", — ответил Абелис, объяснив, что если другие преступные структуры "наедут" на этот бизнес, "то мы будем решать эти вопросы".
Абелис рассказал о двух эпизодах, когда вмешательство Иванькова побуждало одних людей возвращать другим долги. Например, он сказал, что они с Магаданом и Иваньковым якобы помогли хорошему знакомому Абелиса Майклу Хейфецу получить крупную сумму денег, которую ему задолжали в Москве. За помощь в возврате долга Хейфец заплатил Иванькову, Магадану и Абелису около $100 тыс.
"Однажды, — рассказывает Абелис, — Иваньков сказал, что к нему обратился представитель одного из русских банков. Этот банк инвестировал в какую-то американскую компанию достаточно крупную сумму денег. Компания платить отказалась, и он вышел на Иванькова с просьбой о помощи". Речь шла о Рустаме Садыкове и о $2,7 млн, которые владельцы "Саммита" Волков и Волошин получили от "Чары". "Иваньков утверждал, — продолжал свидетель, — что, если банк получит деньги обратно, мы будем иметь свой финансовый интерес".
Япончик застолбил Summit
Иваньков якобы сказал Абелису, что "надо застолбить" операцию с Summit. "Что значит застолбить?", — спросила прокурор. "Чтобы разнеслась молва, что этим делом занимаемся мы, — объяснил Абелис. — Дело крупное, могли узнать об этом другие криминальные группы. А так они узнали бы, что этим занимаются люди от Иванькова..."
Иваньков, его будущий подельник Сергей Илгнер и Абелис встретились с Садыковым в кафе, "заказали кофе и пиво". Садыков рассказал о том, что "Чара" ссудила Волкову и Волошину много денег. По его словам, деньги были переведены "по-черному" — не напрямую от банка, а через подставные компании, после того как эта парочка познакомила Рачука "со своей инвестиционной программой". По словам Абелиса, Садыков объяснил, что "какое-то время банк и их корпорация работали вместе довольно успешно". (Садыков говорил в интервью мне, что "Чара" не получала от "Саммита" ни копейки.) Но потом Рачук умер, "с деньгами стало трудно, и Садыков попросил их обратно".
Волков и Волошин сперва согласились, "но потом стали избегать встречи", тем самым давая понять Садыкову, что не желают больше иметь с ним дела, и "поэтому он обратился к Иванькову за помощью". Было сказано: "Если мы поможем решить этот вопрос, то банк выделит нам финансовое вознаграждение..."
"Какую сумму он назвал?" — спросили Абелиса. "Два пойнт семь миллиона приблизительно", — ответил свидетель. Как утверждает Абелис, Иваньков потом сказал ему, что из этих денег "два пойнт шесть идет на нашу сторону безоговорочно". "В случае компромиссного решения, то есть если Волков и Волошин будут возвращать не полностью эту сумму, то мы будем иметь свою половину в стороне Садыкова и в стороне Волкова и Волошина" (то есть половину сумм, доставшихся и той, и другой стороне).
Встал вопрос, где встречаться с владельцами "Саммита", чтобы предупредить их об интересе Иванькова к этому делу. Садыков, по словам Абелиса, вел себя нетерпеливо и сильно докучал Иванькову своими звонками и тем, что говорил по телефону почти открытым текстом. Он предлагал просто зайти к должникам в офис, тогда как Абелис говорил ему, что хочет "организовать встречу, чтоб красиво было, в ресторане или в кафе... Если они будут в ресторане, мы можем подсесть к ним как знакомые Воловника (сотрудника "Саммита", арестованного по этому делу; сейчас дело Воловника выделено в особое производство, и он числится в списке свидетелей обвинения. — Ъ)". "Если у них возникает отрицательная реакция, то мы сидим за одним столом и могли поругаться в конце концов".
Мысль была разумная, но должников никак не удавалось заманить в ресторан. Наконец Воловник узнал, что они будут 25 мая в манхэттенской гостинице "Хилтон". В баре "Хилтона" Волкова и Волошина и застигли люди Иванькова. Они отвезли их в "Тройку", где Волков и Волошин подписали бумагу с обязательством вернуть деньги Садыкову.
События 25 мая 1995 года являются в этом деле ключевыми, и адвокат Иванькова Слотник подробно занялся ими, когда пришла его очередь допрашивать Абелиса.
"Вы вежливо обходились с Волковым и Волошиным?" — спросил адвокат. — "Да". — "За грудки их не хватали?" — "Нет. Может быть, за руку поздоровались, но кроме этого не притрагивались". "Это была дружеская встреча?" — спросил Слотник, начиная подкапываться под широко известную версию о том, что Волкова и Волошина в тот день "похитили".
"Каждый ее по-своему рассматривал", — осторожно сказал Абелис, еще надеясь переиграть адвоката.
"У вас при себе не было оружия?" — продолжал Слотник. — "Нет". — "А у других вы оружие видели?" — "Нет". — "А может быть, вы похитили Волкова и Волошина и насильно отвезли их в 'Тройку?'" — "Нет, я их не похищал". — "А кто-нибудь похищал и увозил их в 'Тройку', насколько вы знаете?" — "Никто их не похищал!" — отрезал Абелис, не обещавший прокуратуре взять на себя еще и киднеппинг. Он объяснил, что компания отправилась в "Тройку" (совладельцем которой он был), дабы "обсудить вопрос о возврате денег".
Во время перекрестного допроса выяснилось, что Волков поначалу утверждал, что на самом деле он уже вернул деньги "Чаре". "Волков сказал, — заметил Абелис, — что перевел деньги туда, откуда ему позвонил человек с определенным шифром... Я сказал, пусть он мне сначала предоставит бумаги".
"В этот вечер вы спрашивали у Волкова и Волошина, хотят ли они встретиться с Садыковым?" — "Я не спросил: я им сказал, что им надо встретиться с Садыковым, — резко сказал Абелис, машинально как бы войдя в роль, которую он, по его словам, играл в свой иваньковский период. — Они сначала не хотели встречаться с ним. Они сказали, что им это не нужно".
"Знаете ли вы, что в 'Тройке' в тот вечер подают крокодильи хвосты?", — спросил Слотник. --"Я позвонил, мне сказали". — "Прекрасная еда", — похвалил Слотник. Присяжные засмеялись — впервые за весь процесс. "Я сказал: нам шашлык делают из крокодилов", — продолжал Абелис. "Шашлык", — сказал Слотник, сделав ударение на первом слоге. "Как пишется 'шашлык'?" — спросила судебная стенографистка.
"Вы не звонили Иванькову и не говорили ему, что едете в 'Тройку?'" — "Насколько я помню, нет". — "То есть вы не пригласили его поужинать крокодильими хвостами?" — "Насколько я помню, нет".
"Кстати, вы в 'Хилтоне' выпивали вместе с Волковым и Волошиным?" — вспомнил Слотник. "Безусловно", — сказал Абелис. "Вы звонили в 'Тройку' по сотовому телефону. А кто-нибудь еще пользовался сотовыми телефонами?" — "Кажется, Волков и Волошин". — "А у них с собой были сотовые телефоны?" — "Кажется, да". — "А вы им говорили не звонить, когда они достали свои сотовые телефоны?" — "Не помню. Кажется, нет".
Выяснилось также, что Абелис и не прислушивался к разговорам хозяев Summit International. "То есть вас не волновало, кому они звонят и о чем говорят?" — спросил адвокат Иванькова, который в конце процесса заметит присяжным, что предполагаемые жертвы вымогательства вполне могли позвонить в полицию, но почему-то этого не сделали.
"В туалет они выходили?" — продолжал Слотник. "Я не помню", — снова сказал Абелис, не отдавая себе отчета в том, что с каждым "не помню" у присяжных к нему все меньше доверия. "А если бы выходили, вы бы придали этому значение?" — "Думаю, нет". — "Вы им сказали из-за стола не вставать?" — "Нет". — "То есть они могли встать и выйти из отеля?" — "Им не было смысла уходить, потому что они согласились с моим предложением". "Предложение было, что они должны закрыть эту тему с Садыковым", — пояснил Абелис чуть позже. Потом перешли к "Тройке".
"Вы выпивали?" — опять спросил Слотник. --"Да". — "Вы помните, что вы пили?" — "Я — виски". — "Русские обычно водку пьют. Кто-нибудь пил водку?" — "По-моему, Волков и Волошин". — "И у вас была сердечная, дружеская трапеза?" — "Так как они согласились на тот компромисс, который я им предложил, обстановка разрядилась".
"Вы говорили сотрудникам ФБР, что в ту ночь насилие не применялось?" — спросил Слотник. "Я сказал Волкову и Волошину, что если они не решат эти вопросы, то я не буду отвечать за то, что произойдет дальше", — сказал Абелис. Слотник, кажется, не знает русского, но он почувствовал, что свидетель сказал то, чего лучше не слышать присяжным, и резко перебил: "Отвечайте на вопрос!" И слова "если они не решат эти вопросы, то я не буду отвечать за то, что произойдет дальше" остались непереведенными на английский.
"Была непринужденная атмосфера, все просто ждали Садыкова?" — спросил адвокат. — "Да". — "То есть никто не был похищен, никого не задерживали против его воли?" — "Я уже сказал, что нет!"
Наконец Новак и Топко, который сказал мне в коридоре суда, что с большинством действующих лиц познакомился уже в тюрьме и попал в эту передрягу случайно, привезли в "Тройку" Садыкова. "'Не может быть', — сказал Садыков, что ему наконец устроили эту встречу. А я ему ответил: 'Невозможного не бывает'. Я показал ему на Волкова и Волошина и сказал: 'Вот твои друзья. Присаживайся. Начинайте разговаривать!'. Садыков подошел к Волошину, протянул ему руку: 'Привет'. 'Привет, крыса!' — сказал Волошин. Садыков сказал: 'Чего сейчас ругаться, давайте поговорим', и сел за стол... Присели, стали выпивать, закусывать... Потом ихний разговор перешел на такие повышенные ноты... Люди сидят, кушают, а они выясняют отношения между собой, другим это не очень интересно".
И Абелис послал однокурсников разбираться в соседнюю комнату. Потом вышел Волошин, продолжал свидетель. "И говорит: 'Он сошел с ума!' Я говорю: 'С чего ты взял?' — 'Он назвал такие суммы! Он насчитал нам пять миллионов, он сошел с ума!' Садыков объяснил, что столько получается с процентами. 'Мало того, что денег нету, так еще и проценты начислил сумасшедшие, и чего ты хочешь от нас вообще?! Ты же получил свои сто тысяч!' Садыков сказал: 'Ну хорошо, мы эту сумму вычтем из тех денег, которые вы будете возвращать'".
Абелис, по его словам, посоветовал Садыкову дать какую-то "оптимальную цифру". Тот назвал $3,5 млн. "Волков согласился, — вспоминает Абелис. — Волошин пожал плечами. Садыков вышел, потом вернулся и спросил, есть ли компьютер с русским языком". Долговую расписку печатал Новак, адвокат которого Ричард Левитт говорит, что его клиент лишь довез Садыкова до "Тройки" и без всяких задних мыслей помог друзьям, напечатав им документ.
Впоследствии Абелис приказал Волошину отправлять деньги по другому адресу, чтобы они не достались Садыкову. Адрес не пригодился, никто никаких денег отправлять не собирался, так еще 19 апреля Волков заявил в ФБР. Но тогда подсудимые об этом еще не знали.