Где делается экономическая политика Москвы? Можно предложить такие адреса: Вашингтон, МВФ; Неглинка, ЦБ; Новый Арбат, Минэкономики; Ильинка, Минфин. По всем адресам деятельность кипит. Но разная. ЦБ 16 мая объявил новую курсовую политику, гонцы МВФ в четверг завершили очередное квартальное тестирование российских реалий, признав их соответствие условиям кредита EFF, причем им активно ассистировал Минфин. А вот из Минэкономики исходят мрачные пророчества — в распоряжении Ъ оказалось письмо Евгения Ясина Виктору Черномырдину, в котором фактически под сомнение ставится проводимый Москвой экономический курс.
Министр-пессимист
Письмо Евгения Ясина сенсационно, оно стоит того, чтобы привести несколько цитат. Итак, министр экономики после обсуждения бюджетной ситуации у Виктора Черномырдина собственноручно в домашней обстановке (как рассказывают его сотрудники) пишет премьеру, что "полное погашение долгов по зарплате в бюджетной сфере и пенсий абсолютно нереально", "валютные резервы к выборам могут снизиться до $3-4 млрд", "попытки дополнительного привлечения средств в бюджет на покрытие дефицита бюджета могут вызвать еще до выборов крупные кризисы на рынках государственных ценных бумаг, кредитном и валютном, по последствиям подобные 'черному вторнику'".
Получается, что министр по существу уходит в оппозицию — он не верит ни в реальность уже провозглашенных экономических девизов предвыборной кампании президента, ни в перспективы новой курсовой политики. А в качестве основной меры по улучшению положения Ясин предлагает, например, "возбудить несколько дел против недобросовестных директоров", с похвальной откровенностью сообщая и цель этой акции — "перемещение недовольства из-за невыплаты зарплаты с президента и правительства на руководителей предприятий". Что стоит за всеми этими откровениями: крик души экономиста, делящегося горькой правдой с премьером, или не менее горькая реакция на тот факт, что Минэкономики не является реальным центром принятия стратегических решений, которые уже поэтому в глазах министра неверны? Ответ, скорее всего, таков: в экономической команде Виктора Черномырдина Евгению Ясину отведена роль скептика. Она функционально оправдана, и заявления министра не следует с порога отметать. В частности, его письмо объясняет указ президента о продаже палладия и родия на внешнем рынке (см. Ъ от 22 мая). Но из положения, в котором находится Евгений Ясин, гораздо вероятнее путь в отставку, чем возвращение в реальную экономическую политику.
Правительство оптимистов
Евгений Ясин одинок. С ним не согласны ни в Москве, ни в Вашингтоне. Пока Виктор Черномырдин читал послание министра, Борис Ельцин принимал Джеймса Вульфенсона, главу Мирового банка, который привез в Россию кредит в $500 млн для шахтеров. Тогда же делегация МВФ завершила в Москве мониторинг российского экономического регулирования, в итоге Россия получит очередной транш кредита МВФ. Можно сказать, что международные банки раскошелились, руководствуясь чисто политическими мотивами — фактически проголосовав за Бориса Ельцина. Но бенефициантом является и рубль, состояние здоровья которого, судя по открывающимся кредитным перспективам России, МВФ, в отличие от Евгения Ясина, оценивает как удовлетворительное.
Российский Минфин предлагает дополнительный тест на здоровье рубля. Замминистра Олег Вьюгин поведал корреспонденту Ъ, что осенью прошлого года вся денежная масса России покрывалась золотовалютными резервами. То, что в России накоплено много золота и долларов (Минфин дает совершенно отличные от ясинских оценки суммарных золотовалютных запасов России — $16 млрд на май 1996 года), конечно, хорошо, но определяющим этот показатель уже давно не является. Граф Витте, в прошлом веке вводивший золотой денежный стандарт в России, порадовался бы за своих преемников. Сегодня гораздо надежнее было бы, если бы рубль начал пользоваться спросом на мировых валютных рынках. Пока это только перспектива, хотя шаги в сторону полной конвертируемости рубля предпринимаются (см. Ъ от 17 мая).
Принципиально важно, что одобрение Мирового банка и МВФ получено непосредственно после провозглашения ЦБ и правительством новой курсовой политики (в число разработчиков которой Ясин наверняка не входил). Произошедший поворот можно интерпретировать по-разному. Пессимист, например Евгений Ясин, мог бы сказать, что эта политика только отодвинет неминуемое растранжиривание валютных резервов на внутреннем валютном рынке. Оптимист, напротив, имеет все основания полагать, что Россия в более смягченном варианте использовала модель курсовой политики, которая проводилась в Польше. Ежи Бальцерович, отец польского экономического чуда, больше года удерживал фиксированный курс злотого (в России этому соответствует горизонтальный валютный коридор), потом злотый отправился в свободное плавание (в России — ползущий рост курса доллара во втором полугодии 1996 года). Кто прав, станет ясно ко второй годовщине "черного вторника". Но больше шансов у оптимистов.
ВАДИМ Ъ-БАРДИН