Некролог
В ночь на 3 марта в автомобильной катастрофе в Москве погиб актер театра "Мастерская Петра Фоменко" Юрий Степанов. Ему было 42 года.
Большинство из тех, кто воспринял трагическую гибель Юрия Степанова как личную потерю,— теле- и кинозрители: именно экран принес этому невероятно одаренному актеру всероссийскую популярность. Не только дар и трудолюбие были тому причиной, есть много талантливых и много работающих актеров, которых народ никогда не признает своими. Юрий с самой обычной, какую только можно придумать, фамилией, был, конечно, своим — вне зависимости от особенностей роли, которую приходилось играть в этом или том фильме.
Степанов родился в семье агронома в сибирской деревне, в детстве с отцом ходил на зверя в тайгу. Хотя и стал он потом популярным столичным актером, но глубинное, простое и важное знание про жизнь человека, про то, что мир не переделать и не улучшить, всегда чувствовалось в нем. Если нужно, он мог, конечно, сыграть аристократизм, ум и изящество. Но был совершенно незаменим, если на первый план выходили такие качества персонажа, как прямота, умение стоять на своих ногах и надеяться только на себя, готовность к испытаниям, к равнодушию и даже коварству окружающего мира. И неважно, что делали его герои, догоняли (одна из самых популярных ролей — следователь в телесериале "Гражданин начальник") или убегали, они вели поединок с обстоятельствами.
Но все-таки Юрий Степанов был в первую очередь театральным талантом. Он окончил Иркутское театральное училище, но его педагог, мудрая женщина, посоветовала: продолжай учиться, езжай поступать в Москву, но только обязательно к Фоменко. Он поехал и поступил, хотя ничего до того про Петра Фоменко не знал. Юрий Степанов — из того первого выпуска, который стал костяком "Мастерской Петра Фоменко", театра, уже 20 лет остающегося одним из самых любимых зрителями. Он — из тех, кого в "Мастерской" называют стариками, хотя им всем сорок с чем-то. Теперь он — тот, кто открыл среди них счет невозвратимым потерям.
Первых студенческих ролей — Горбун в "Приключении" Ивана Поповски, сэр Эндрю Эгьючик в "Двенадцатой ночи" Евгения Каменьковича, Собачкин во "Владимире III степени" Сергея Женовача — хватило бы, чтобы обратить внимание на Степанова. Но были еще две, свидетельствовавшие о приходе в театр таланта первой величины — Лыняев в "Волках и овцах" Петра Фоменко и Бенджи в "Шуме и ярости" того же Женовача. Герой Островского был смешон и трогателен, удивительно достоверен как в своей доверчивости, так и в наивной осторожности. Увалень Лыняев, "съеденный" хитроумной охотницей за мужьями, сулил Юрию Степанову широкую дорогу актера-комика. Но вскоре он сыграл в "Шуме и ярости" бессловесного Бенджи, глазами которого зрители должны были смотреть на описанный Фолкнером мир,— и дар Степанова вдруг повернулся своей трагической стороной. Роль, сыгранная всем, кроме слов, оказалась столь мощной, что и посейчас остается для меня одним из самых крупных виденных актерских совершений.
Потом была роль, которая словно просилась быть исполненной Степановым,— гоголевский Чичиков, а еще Ислаев в "Месяце в деревне", Алджернон в "Как важно быть серьезным". Но стоило талантливому студенту превратиться в крепкого мужчину, как кино и телевизор, всегда испытывающие недостаток в героях с истинной, неглянцевой харизмой, похитили его у театра. По фильмографии хорошо виден этот момент: за все девяностые всего несколько ролей вне театра, зато в нулевые — по четыре фильма в год, а в год, оказавшийся роковым, уже пять названий. Он снимался у Алексея Учителя, Вадима Абдрашитова, Алексея Балабанова, Николая Досталя. И казалось, что у актера еще только все начинается, что самая важная роль вот-вот придет и что впереди еще немало увлекательных поворотов. Так бы и было, если бы не светофор и не какая-то машина, врезавшаяся в такси, на котором Юрий Степанов возвращался домой.