Скоро месяц, как в столице Сербии не прекращаются многотысячные митинги и уличные шествия. В начале этим уличным маршам предсказывали скорый финал. Сейчас уже неясно, беспорядки это или то, что в странах бывшего советского блока называется "бархатной революцией". А президент Сербии Слободан Милошевич молчит.
Крысы начали бежать с тонущего корабля. В Белграде ходят слухи о вывезенных из страны миллионах долларов, принадлежащих правящей партии. Лидеры входящих в правительственную коалицию партий Новая демократия и Югославские объединенные левые публично говорят о необходимости прислушаться к мнению демонстрантов — тех самых, которых еще недавно лояльные режиму политики называли "фашистами". Члены возглавляемой самим Милошевичем Социалистической партии Сербии массово сдают партбилеты, отказываясь оказываться в числе проигравших.
Еще несколько недель назад представить себе такое было просто невозможно.
Проблемы мира и социализма
Позиции Социалистической партии Сербии казались непоколебимыми, а президент Югославии и лидер СПС Слободан Милошевич, по крайней мере по степени контроля над ситуацией в стране, ничем не отличался от югославского диктатора советских лет Иосипа Броз Тито.
Президентом Сербии Слободан Милошевич стал шесть лет назад — накануне распада Социалистической Федеративной Республики Югославия. Сыграв на уязвленных национальных чувствах сербов, которыми многие десятилетия управлял хорват Тито, Милошевич победил на президентских выборах. Созданная им на основе Союза коммунистов Сербии Социалистическая партия стала правящей, взяв на вооружение не марксистские идеи интернационализма, а милошевические — великой Сербии, объединяющей все сербские земли распавшейся к тому времени Югославии.
Ни война в Боснии, в начале которой Союзная Республика Югославия (в нее после распада СФРЮ вошли Сербия и Черногория) не помогала боснийским сербам, ни международные санкции против СРЮ, ни даже внезапное полевение Милошевича и возвращение его к идеям социализма не изменили главного. Как и в начале своего президентства, Милошевич оставался самым сильным сербским политиком. Несмотря на формально существующую в Сербии многопартийную систему власти, Социалистической партии ничего не угрожало. До ноября 1996 года.
Протесты в Белграде начались, когда правительство аннулировало результаты местных выборов в ряде крупных городов страны — Белграде, Нише, Крагуеваце и других. Победившая там оппозиция вышла на улицы. Вслед за ней на улицы вышли и сербы.
Два серба — три партии
Распад Социалистической Федеративной Республики Югославия дал возможность сербам вернуться к излюбленному своему способу времяпрепровождения, запрещавшемуся в течение последних пятидесяти лет режима Тито — созданию политических партий. С 1991 года партий таких — общенациональных, региональных, городских, домовых и квартирных — образовано так много, что никто с точностью не может сказать, сколько их сейчас действует на самом деле. Бытует пословица: "Два серба — три партии".
Число партий, тем не менее, не отражало реального положения дел. В условиях экономической и политической изоляции страны власть сконцентрировалась у одного человека — Слободана Милошевича. Привыкший к почти неограниченной власти, Милошевич не захотел с ней расставаться и после отмены экономических санкций.
Оппозиция время от времени предпринимала попытки объединиться, но до последнего времени они не приносили успеха. Лишь перед выборами трем относительно мелким, но все же хорошо известным оппозиционным организациям удалось создать предвыборную коалиции "Заjедно" ("Вместе"). В нее вошли Сербское движение обновления Вука Драшковича, Гражданский союз, возглавляемый женщиной-философом Весной Пешич, и Демократическая партия Зорана Джинджича.
Что же представляет из себя организация, которая, по словам ее лидеров, добилась необычайного успеха на муниципальных выборах, а теперь ведет борьбу с авторитарным сербским лидером?
До самого последнего времени всерьез коалицию никто не принимал. Хотя бы потому, что наиболее ярким лидером "Заjедно" стал не Зоран Джинджич — вдумчивый и уважаемый политик, а Вук Драшкович — один из забавнейших персонажей сербской политики. Его называют чемпионом Сербии по частоте перемены взглядов — сперва он боролся за великую Сербию и агитировал в пользу конституционной монархии, в последнее же время — поддерживал мусульманское правительство Боснии.
Впрочем, винят в этом не самого Вука, а его жену Дану Драшкович. По свидетельствам очевидцев, если Вук делает что-то, что не нравится его супруге, она тут же принимается колотить его сумкой. После этой процедуры глава СДО моментально делается послушным. Вук Драшкович известен также своими романами, за один из которых — "Ночь генерала" — ему даже присудили было престижную литературную премию, которой он, правда, не получил. Накануне церемонии вручения Драшкович был обвинен в плагиате.
Сербские жены — пушки заряжены
Трудно поверить в то, что такую оппозицию Милошевич может считать серьезным противником. Тем не менее упорство, с которым он отказывается признать результаты выборов, вполне объяснимо.
Признай он их, и к власти в крупнейших городах Сербии пришли бы люди, вовсе не намеренные заниматься проблемами муниципального транспорта или вывоза мусора. У оппозиции появился бы не только повод, но и способ привлечения на свою сторону недовольных, которых в охваченной кризисом Югославии даже слишком много. Санкционированные и поддерживаемые городскими властями митинги, к тому же широко освещаемые городскими средствами массовой информации, становились бы с каждым разом все многочисленней. Автоматически следующее за этим реальное объединение людей под флагом ненависти к правящему режиму, собственно, и было той единственной угрозой, с которой должен считаться Милошевич.
Первоначальные весьма скромные требования оппозиции — уважить мнение народа и признать результаты выборов — постепенно трансформировались и стали более радикальными. Нынешние демонстрации в Белграде и других пострадавших от милошевического самоуправства городах отражают не столько любовь участвующих в них студентов, а теперь уже и рабочих к партиям, входящим в "Заjедно", сколько ненависть к Милошевичу. Оно и понятно.
Список претензий к Милошевичу и его партии огромен. Его обвиняют в развязывании войны. Ставят в вину сдачу Сербской Краины (это населенная сербами часть Хорватии) и весьма невыгодные для сербов Боснии дейтонские соглашения. Винят Милошевича и в изоляции на международной арене, и в тяжелом экономическом положении страны. Отмена санкций против Сербии никак не сказалась на жизни самих сербов. Нынешняя Югославия пока не признана правопреемницей СФРЮ, а потому и лишена обычных для нормального государства благ — членства в ООН, ОБСЕ. Отказ же Милошевича от проведения традиционной посткоммунистической санации экономики лишает его страну возможности воспользоваться и другими благами — членством в МВФ, уважением со стороны кредиторов и т. д.
Но главная претензия к Милошевичу оппозиции заключается в том, что он, как и его главный оппонент, находится под слишком сильным влиянием своей жены Марьяны Маркович. Доктор Маркович — известная коммунистка, интернационалистка, убежденная противница идеи великой Сербии. По мнению созданной ею партии Югославские объединенные левые (партия, понятное дело, входит в правительственную коалицию и не видит для Сербии лучшего президента, чем Слобо Милошевич), бывшие югославские республики сами объединятся, если только Сербия покажет им пример — вновь станет процветающей и богатой страной, что, в свою очередь, возможно только при сохранении мира и социализма. Учитывая влияние доктора Маркович на дела страны, оппозиционеры-рыночники не сомневаются, что капиталистические реформы Сербии не грозят, покуда страной руководит женатый Милошевич.
Безответная ненависть
Пока в уличных демонстрациях участвовали только студенты и закоренелые оппозиционеры, реальной опасности для режима Милошевича не существовало. Иное дело теперь, когда к студентам присоединились рабочие. Милошевич попытался подкупить пролетариат, снизив цены на электричество, объявив о выплате пенсий и зарплат. Но подкуп не удался. Рабочие присоединились к демонстрантам. На стороне Милошевича остались лишь пенсионеры, государственные служащие. Причем и эта опора, если верить сообщениям о начавшемся бегстве из соцпартии, пошатнулась.
Кажется, дела Милошевича весьма плохи. Однако, зная его, трудно представить, что он действительно уйдет. Отставка сейчас означала бы для него потерю свободы, а то и жизни. Опасаясь реакции Запада, он, конечно, не сможет расправиться с оппозицией так же, как в 1991 году — танками, выведенными на улицы Белграда.
Впрочем, судя по всему, он уже нашел наиболее выгодный способ расправиться с оппозицией — молчание. За все три недели волнений в Белграде Милошевич ни разу не выступил со своей оценкой положения в стране. Более того, он ни разу не воспрепятствовал любым, даже самым экстравагантным формам выражения протеста — от закидывания яйцами стен белградских домов до вынесения на люди горящего изображения самого Милошевича в тюремной одежде. И не только из-за боязни навлечь на себя гнев мирового сообщества. Складывается впечатление, что он решил просто перемолчать своих оппонентов. Своим молчанием он действительно может решить сразу две задачи. Во-первых, создать образ осторожного, вдумчивого и спокойного политика, умеющего не поддаваться на провокации экспансивных оппонентов. Во-вторых, дождаться того неминуемого момента, когда озверевшая от отсутствия реакции оппозиция сорвется и допустит какую-нибудь антидемократическую выходку, которая заставит Запад усомниться в способности югославских демократических лидеров заниматься делами государства. Этой ситуацией Милошевич не преминет воспользоваться — в присущей ему силовой манере.
МАРИЯ ДЕМЕНТЬЕВА