Шамиль Басаев на прошлой неделе заявил о своем намерении баллотироваться на пост президента Чечни. Ему опять нужны заложники.
Если учесть, что для Чечни Басаев — национальный герой, то следует признать, что некоторые шансы на выборах у него есть. Если учесть, что для России герой Буденновска — самая одиозная фигура в Чечне, то следует признать, что даже само его участие в президентской гонке способно существенно осложнить взаимоотношения Москвы и Грозного и перечеркнуть уже имеющиеся договоренности.
Это понимают не только в Москве, но и в Грозном. Более того, понимает это и сам Шамиль Басаев. Более того, именно этим он и руководствуется.
Война закончилась. Герои вчерашнего дня — полевые командиры — должны найти себе место в новой исторической ситуации либо отойти от дел. Вариантов не так уж много: новые командные высоты следует брать либо в политике, либо в экономике. В политике Басаеву ловить нечего: Чечня не субъект международного права, и весь чеченский политический процесс так или иначе связан с переговорным процессом с Москвой. В этих условиях политический капитал Басаева — авторитет самого известного полевого командира — работает против него. Для российских политиков Басаев в качестве партнера по переговорам явно неприемлем.
Остается экономика. Основа чеченской экономики — нефтяной комплекс, наиболее привлекательная часть которого состоит из перерабатывающих мощностей (свыше 20 млн тонн в год) и магистрального трубопровода, через который предполагается перекачивать на экспорт каспийскую нефть из Азербайджана.
Война, парализовав работу этих главных объектов, породила свою экономику — сеть полуподпольных самодеятельных нефтеперегонных заводов. Большинство их владельцев — влиятельные полевые командиры. Располагает собственным заводом и Шамиль Басаев. В отличие от большинства кустарных перегонных установок, басаевский завод в Беное — крупный, оснащен импортным оборудованием. Но и здесь перспективы Басаева не совсем очевидны.
Возрождение чеченского нефтекомплекса — основа российско-чеченских соглашений — будет одновременно означать смерть полуподпольной кустарной нефтеэкономики. Чеченские власти разработали программу наведения порядка в своем нефтяном хозяйстве. Предполагается уничтожить врезки в трубопровод, ликвидировать самодеятельные нефтеперегонные установки. Создано спецподразделение, которое должно заниматься охраной объектов нефтекомплекса. Хозяева же подпольных заводов могут рассчитывать лишь на оплату имеющихся у них запасов уже переработанного "самогонного" бензина.
А новыми реальными лидерами Чечни станут менеджеры и совладельцы нефтекомплекса. В число последних безусловно войдет большинство влиятельных полевых командиров. Хотя бы потому, что обделять людей, обладающих авторитетом и хорошо вооруженным отрядом, по крайне мере неразумно. Но далеко не факт, что реальные экономические рычаги — в виде крупных пакетов акций или же ключевых управленческих постов — будут доверены героям войны.
То есть и в экономике Басаев из лидера — владельца крупного завода — превращается в аутсайдера — мелкого пайщика. И верный своей тактике Шамиль предпринимает рейд в политику, заявив о намерении баллотироваться на пост президента Чечни. Угрожая взять в заложники часть чеченского электората, он может вновь диктовать свои условия. На сей раз в сфере экономики: например, в обмен на отказ от участия в президентской гонке он может получить солидную долю акций или ключевой экономический пост.
Андрей Бабицкий, Азер Мурсалиев