Великосветские дамы всегда стремятся опередить друг друга в угадывании модных тенденций. Тем не менее нынешней весной угадать удалось практически всем: в светском обиходе действительно воцарился английский стиль. Модницы восприняли это как призыв к строгости и особенной, консервативной элегантности; мужчин же привлекают традиции: клубные, спортивные, джентльменские. На некоторое (сложно понять, насколько длительное) время Великобритания завладела лучшими умами столичного света.
В России английский язык стал массово популярен только в XX веке. До того была любовь к французским просветителям и романистам (стало быть, преобладала галломания), некоторые увлекались немецкими философами (и писали по-немецки тоже), но столь обширной любви к британским традициям и английскому языку в России не было. Определенное, хотя и довольно слабое потепление случилось в связи с революцией в Америке — правда, лишь в демократической среде, — но оно так ничего и не решило. Франция была главным ориентиром и успешно справлялась с этой ролью очень долго. Однако в России конца двадцатого века среди всевозможных увлечений Востоком, Африкой, древностью и космосом вдруг обнаружилось стойкое устремление к берегам Альбиона, причем весьма отчетливое. В одежде. В поведении. В музыке. Наконец, в образе жизни, который всегда вызывал зависть у русских денди, долгое время лишенных возможности говорить, растягивая слова, носить галстук от French Connection, курить сигару и источать изысканные ароматы — утреннего кофе, газеты Times и одеколона Paul Smith. Нынешней весной русские поняли, что отныне необязательно ездить в Лондон, и принялись обустраивать свою жизнь в соответствии с британским порядком.
Никогда еще англичане не были свидетелями столь массового участия русских в знаменитых скачках Martell Grand National. Конечно, среди 450 миллионов игроков, каждый год в начале апреля делающих ставки и ожидающих исхода забега (для этого не обязательно приезжать на ипподром Эйнтри в окрестностях Ливерпуля, достаточно лишь иметь телевизор и телефон), из которых 14 миллионов — британцы, русских было не так много, однако московский клуб "Бега Метелица" наводнили азартные игроки. Быть может, это были завсегдатаи московского ипподрома или, наоборот, новички — те самые, что стремятся во всем соответствовать английскому порядку вещей. Московские же англичане, относящиеся к своим ритуалам (а Grand National — старинный ритуал, "день национального азарта", который соблюдает и королева, и все лорды, и аристократия еще с 1839 года) с бережливостью и тщанием, следили за игрой русских с определенной долей иронии. Ведь только англичанам известны секреты — почему победителем стал рысак Red Rum, сколько денег выиграл в прошлом году композитор Эндрю Ллойд Уэббер и на какую лошадь ставит королева. Но для русских важно само участие — о деталях московские игроки пока что не задумываются.
Другая британская традиция имеет чисто русские корни. Английский клуб, возродившийся в Москве спустя почти сто лет под названием "Экзекьютив клуб 'Москва'", теперь является одним из самых представительных собраний highlight и претендует на особую роль в истории. После Кутузова, Пушкина, Толстого и Сперанского, воспитанных, как правило, во французских традициях, но чтивших британский этикет, здесь встречаются Соткилава, Рязанов, Шаталин и Садовничий (Ъ упоминал об этом в рубрике La vie de jour). Великобритания подарила миру единственный истинный образец аристократизма, и с ним нынче считаются отечественные VIP.
Светская публика теперь любит навещать Лондон даже больше, чем Париж. Русская эмиграция последней волны не слишком сильно захлестнула Англию, однако знаменитых москвичей в британской столице живет довольно много: например, один из крупнейших современных русских философов Пятигорский или модная актриса Дапкунайте. И если еще год назад среди любителей путешествовать на выходных (слетать в Париж на субботу-воскресенье) о Лондоне не шло и речи, то теперь ездят только туда: там самые модные клубы, там самые дорогие магазины, там сейчас — столица моды.
И действительно, светские модницы теперь все больше обращают свои взоры туда, где возвышается Big Ban. В Москве постепенно появляются бутики, торгующие не Versace и Nina Ricci, но Paul Smith, Vivienne Westwood и French Connection. Британская мода выигрывает в сравнении с французской, прежде всего, потому, что по своей природе умеренна и консервативна — ровно настолько, чтобы вызвать симпатию у русских женщин, уставших от ярких красок и неоправданно смелых фасонов.
Светская молодежь полюбила британский стиль еще раньше: всякий уважающий себя молодой модник знает, сколько стоит билет Москва-Лондон-Москва, в какое время года лучше ехать (то есть когда в магазинах устраиваются распродажи) и в каких клубах играют лучшие ди-джеи. В Лондоне теперь очень модно носить GAS (итальянскую одежду "для следующего тысячелетия"), и Москва не отстает — единственный магазин, предлагающий вещи от GAS, давно уже стал для светской молодежи чем-то вроде клуба. И одежду от модной японской старушки Michiko Kochino на московских вернисажах можно встретить столь же часто, как, наверное, в лондонских ночных клубах. Правда, московская молодая богема теперь редко навещает ночные заведения, предпочитая, согласно английским законам, во всем себя сдерживать.
ФЕДОР Ъ-ПАВЛОВ-АНДРЕЕВИЧ