Культурная политика
Сегодня в суде Самары будет рассмотрено представление прокуратуры Самарской области о внесении фильма Павла Бардина "Россия 88" ("Ъ" писал о нем 8 апреля 2009 года) в федеральный список экстремистских материалов и изъятии из гражданского оборота.
История отношений кинематографа и цензуры обширна, но не так уж часто дело доходит до попыток судебных запретов. В тоталитарных странах в этом не было и нет необходимости: там действует бесконтрольная система цензуры. Например, в СССР поставить заслон фильму и уложить его на "полку" могла любая инстанция — от ЦК КПСС до райкома, от "атомного" Минсредмаша до МВД. А в странах демократических оружием борьбы с радикальным кинематографом становятся церковь и консервативные общественные организации.
В 1915 году Верховный суд США решил, что кино является коммерческой продукцией, а значит, на него не распространяется первая поправка конституции, запрещающая ограничивать свободу слова. Лишившись конституционной поддержки, фильмы попали в ведение властей штатов, где их могли подвергнуть цензуре и запретить. До начала 1950-х подобные решения невозможно было обжаловать в суде. Рекордсменом по количеству запретов является, вероятно, фильм Дэвида Гриффита "Рождение нации": его запрещали более сотни раз — с момента появления в 1915-м вплоть до 1980 года. В других странах Запада цензура тоже проявила себя. В 1930-м, например, запретили "Золотой век" Луиса Бунюэля и Сальвадора Дали. Запрету либо цензурным купюрам подверглось и много других знаменитых классических лент: от "Великого диктатора" (1940) Чарльза Чаплина (из-за опаски испортить отношения с Гитлером) до "Спартака" (1960) Стэнли Кубрика (из-за намеков на гомосексуальность).
Зимой 1959-1960 года во Франции возникло "дело" против осуществленной Роже Вадимом "слишком эротической" экранизации "Опасных связей". Общество литераторов возбудило в отношении фильма судебный процесс, обвинив режиссера в нарушении "морального права" давно почившего автора романа Шодерло де Лакло: это был выплеск ярости консерваторов против нарождавшейся в кинематографе Франции "новой волны". Фильм запретили в 60 крупных городах, а государственный совет поддержал эти местные инициативы. 38 тысяч мэров Франции грозили превратиться в маленьких цензоров, готовых запрещать со ссылкой на "местные обстоятельства". Однако вскоре запреты были отменены, а общество литераторов проиграло процесс, защитником на котором выступил будущий президент Франции Франсуа Миттеран.
Классические скандалы разыгрались в Италии вокруг фильмов "Сладкая жизнь" Федерико Феллини, "Последнее танго в Париже" Бернардо Бертолуччи, и "Сало, или 120 дней Содома" Пьера Паоло Пазолини. Их копии конфисковывали, а картину Бертолуччи держали под запретом 15 лет, пытались сжечь ее оригинал, самого же режиссера лишили права голоса и заставили чувствовать себя изгоем. Хотя, стоит еще раз подчеркнуть, его страдания не стоит преувеличивать на фоне того, что случается с неугодными художниками в тоталитарных странах. Тот же Бертолуччи, не найдя понимания на родине, уехал в Китай и снял "Последнего императора", заработал кучу "Оскаров". А вот опальных китайских режиссеров ждал запрет на профессию. Иранца Джафара Панахи, лауреата Венецианского, Каннского и Берлинского фестивалей, после участия в антиправительственных демонстрациях лишили права выезда за рубеж.
Вернемся в Италию. Не далее как в 2009-м картина "Франческа" румына Бобби Паунеску, посвященная судьбе его соотечественницы-иммигрантки, вызвала сразу два обращения в суд. Все это случилось на фоне антирумынских настроений, захлестнувших Италию после нескольких изнасилований и убийств, в том числе детей, совершенных выходцами из Румынии. Как и в случае с "Россией 88", речь идет о проблеме ксенофобии. В фильме прозвучало две обидные фразы: про Верону как "город дерьма" и про "шлюху Алессандру Муссолини", но этого оказалось достаточно. Мэр Вероны, известный жесткой антииммигрантской политикой, и внучка дуче, утверждавшая, что у румын тяга к насилию заложена в генетическом коде, подали в суд, требуя запретить демонстрацию картины в Италии. А продюсер заявил: "Ничего страшного, в крайнем случае заменим "шлюху" на "святую женщину", все и так все поймут". Однако и этой уловки не потребовалось: женщина-судья отказала истцам, квалифицировав высказывание кинематографистов как художественное, а потому не оскорбительное. Алессандра Муссолини рассвирепела и оттянулась в телепередаче, прочтя нецензурный стих в адрес судьи: раз в рифму, значит, не оскорбление.
Наиболее фарсовым судебным процессом стал устроенный в 1997 году телекомпанией НТВ в отношении Российской православной церкви, поднявшей голос против телетрансляции перед Пасхой "Последнего искушения Христа" Мартина Скорсезе. Тогда процесс выиграло ТВ, и это стало одним из последних подтверждений вольного духа 1990-х годов, когда российское общество, как никакое другое в мире, жило без цензуры — как прямой, так и косвенной.