Сегодня Борис Ельцин и Александр Лукашенко подписывают интеграционный договор. Любопытно, что он уже подвергся характерным метаморфозам: если в феврале возмутитель спокойствия Александр Лукашенко говорил о создании чуть ли не единого государства, то сегодняшний договор не несет в себе революционного запала и вполне вписывается в московскую концепцию разноскоростной интеграции.
Матрешка
С конкурсом на создание очередного гимна, на этот раз российско-белорусского, пока можно повременить. Обошлось. По сравнению с тем, о чем говорил Александр Лукашенко, в реальном договоре здравого смысла значительно больше, а сенсационности меньше. Хотя справедливости ради стоит сказать, что в одном Лукашенко все же не ошибся. Наблюдатели подметили, что белорусский президент, громогласно объявивший о грядущем создании органов российско-белорусской интеграции, назвал именно те из них, которые предусматривает и подписанный 29 марта договор об углублении интеграции России, Белоруссии, Казахстана и Киргизии. Это не случайное совпадение: структура отношений в СНГ в целом, в "союзе четырех" и в российско-белорусском союзе одна и та же.
Когда стало понятно, что лобовая атака сторонников радикальной интеграции захлебнулась, натолкнувшись в первую очередь на сопротивление Украины, была избрана другая тактика. Поскольку интеграция разных государств происходит разными темпами, интеграционные институты, естественно, также различны. Сначала появился таможенный союз, куда вошло три бывших республики. Теперь к ним прибавилась четвертая, и, кроме того, сегодня оформился сдвоенный интеграционный центр. В итоге интеграция в СНГ приобрела вид классической матрешки.
В Содружестве есть Совет глав государств, Совет глав правительств, Межпарламентская ассамблея, Межгосударственный экономический комитет (МЭК), более 40 многосторонних межведомственных органов. В "четверке": Межгосударственный совет, Интеграционный комитет, Межпарламентный комитет. Москва и Минск создадут Высший совет, Исполнительный комитет и Межпарламентский конгресс. Прогресс в интеграции состоит в том, что по мере движения от СНГ через "четверку" к российско-белорусскому союзу (терминология Александра Лукашенко) культивируются наднациональные органы управления. Первой ласточкой был МЭК, Интеграционный комитет должен стать МЭКом "четверки", Исполком же по ряду совместных российско-белорусских проектов, под которые выделяется общее финансирование, обладает наиболее четко выраженными наднациональными полномочиями.
Сомнительно, конечно, что это обилие бюрократических институтов действительно пойдет на пользу укреплению взаимосвязей между государствами. Но в любом случае это несравненно лучше последних геополитических изысканий Лукашенко, которыми он потрясал своих слушателей.
У договоров "четырех" и "двух" есть еще одно существенное отличие. Хотя цели и того, и другого договора достаточно схожи, первый рассчитан на пять лет, второй — на два года. Так что интеграционное движение остается разноскоростным.
Вторая попытка
Следует заметить, что Москва и Минск уже делали серьезные попытки тесного сближения. Два года назад, 12 апреля 1994 года, было подписано соглашение "Об объединении денежных систем России и Белоруссии" — правда, тогда обошлось без колокольного звона и договор подписывался не президентами, а премьерами.
По сути соглашение 1994 года содержало гораздо более весомые обязательства, чем сегодняшнее. Поэтому-то и не произошло тогда рублевого аншлюса Белоруссии. Тогда был найден формальный повод не выполнить соглашение — лишение белорусского Нацбанка права проводить эмиссию без согласования с Банком России не соответствовало белорусской конституции. На самом же деле причина была в том, что в Москве эту акцию сочли экономически неподготовленной. Была и политическая подоплека: Москва решила, что сохранение у кормила власти в Минске Вячеслава Кебича не стоит таких трат.
Итак, в 1994 году ничего не вышло. Каковы же соглашения 1996 года? Различия между ними не только в том, что два года назад на политические дивиденды рассчитывали в Минске, теперь соответствующую выгоду из них собираются извлечь в Москве. Соглашение 1994 года было бесславным итогом долгих игр в рублевую зону. Соглашение 1996 года, если оставить в стороне беспочвенные, как выясняется, комментарии Александра Лукашенко, относится к иной, вполне цивилизованной системе координат развития межгосударственной интеграции.
Как и в 1994 году, Минск вновь рассчитывает на донорство со стороны Москвы. Москву же к новому договору подталкивает логика предвыборной борьбы. Характерно, что экономический манифест команды Бориса Ельцина — совместное заявление правительства и ЦБ, адресованное МВФ и содержащее среднесрочные рамки экономической политики Москвы (см. Ъ от 28 марта) — не стало предвыборным козырем. Причина понятна — этот манифест может поддержать лишь правая часть избирателей. Направление же главного предвыборного удара — электорат коммунистов. И здесь российско-белорусский договор очень кстати. Левые в Думе уже обещают ему свою поддержку, считая его реализацией своего решения о денонсации беловежских соглашений. Но на самом деле сегодняшний договор — это прямая альтернатива думскому решению. О "союзе" говорит только Лукашенко. Ни в Кремле, ни в Белом доме никто пока всерьез не рассматривает проектов создания чего-либо, даже отдаленно напоминающего конфедерацию. Так что, несмотря на явно политическую направленность нового договора, он не противоречит экономической логике.
ВАДИМ Ъ-БАРДИН