Всякий раз, покупая штаны на распродаже, я не устаю удивляться. Почему совершенно новые штаны становятся хуже просто оттого, что сезон 98-99 сменился сезоном 99-00? И ведь есть же еще люди, которые платят за штаны не 100 долларов, а 300. Зачем? Это что, мода такая?
Счастливые времена
— С черным рынком бороться очень сложно, мы ведь сами все с этого рынка вышли. Мы еще помним, как это зимой на базаре примерять, подстелив картонку, ботинок от Пачиотти.
Молодой человек сидит в вольготном кожаном кресле. Кофе, дорогой коньяк, раскрытый сигарный ящик отдан мне на разграбление. Да еще и серебряная сигарная гильотинка, кажется, Картье. Рубашка, пиджак, галстук с безупречным узлом. Сами подставляйте имена великих кутюрье к предметам одежды моего собеседника. Его зовут Олег Кондрашов. Он глава компании "Цезарь", и, помимо сети бутиков, "Цезарь" обладает еще и российскими правами на торговые марки Чезаре Пачиотти, Пал Дзилери, Библос, Версаче, Руффо, Умберто Биланчиони. Он один из пяти крупных игроков на российском рынке предметов роскоши, и теперь уже невозможно представить его примеряющим на базаре ботинок от Чезаре Пачиотти по щиколотку в снегу.
Однако же именно так все и было. Лет восемь назад, в те незабвенные времена, когда магазины торговали за доллары и имя "Монтана" считалось штатом Америки.
Тогда, если помните, верхом одежных вожделений россиянина была дубленка да сапоги "Саламандра", и если Раиса Горбачева одевалась уже прилично, то Наина Ельцина в заграничных поездках посещала народные универмаги. Своих кутюрье у нас было полтора — Зайцев и Юдашкин. Репортажи Константина Эрнста с Недели высокой моды в Париже были популярнее Хрюши, но главный вопрос, который задавал ведущий Пако Рабанну, был такой: "Можно ли это носить?"
Для тех немногих русских, кто делал уже вид, что понимает, чем Чезаре Пачиотти отличается от "Саламандры", одежду прет-а-порте возили из Франции и Италии буквально в чемоданах эксклюзивные челноки. И когда в 1992 году реконструировался в Москве Петровский пассаж и в нем открылся первый бутик "Боско ди Чильеджи", хозяин его Михаил Куснирович сам стоял за прилавком.
Армани и Версаче, попадавшие тогда в Москву, покупались в основном на стоках. То есть эксклюзивные челноки прогуливались, конечно, по улице Монте Наполеоне в Милане, но вещи в тамошних магазинах стоили слишком дорого, чтобы что-то на них заработать, и каждый, кто занимался тогда модой, обязательно сталкивался с тем странным типом итальянских бизнесменов, которые носят коричневые туфли с черными костюмами и говорят: "Я бы мог познакомить вас с Джанни, но он ведь сноб и к тому же,— здесь следовал неприличный жест,— цикорий".
И человек несколько лет мучился, прежде чем узнать, что цикорием по-итальянски дразнят гомосексуалистов.
Году в 94-м некие владельцы одежного магазина из Петербурга попросили меня попереводить им переговоры с партнерами во Флоренции. Речь шла о покупке большой партии Версаче (здесь и далее сохраняется терминология героев). Это были именно стоки. Огромный склад на окраине города. Итальянец Умберто, имевший лицо премьер-министра в минуту отставки. И скромная девушка, время от времени пускавшая в ход электрическую, как на фабрике-прачечной, вешалку.
— Этот костюм,— говорил Умберто,— на Монте Наполеоне стоит четыре тысячи. Если бы вы общались напрямую с Джанни, костюм обошелся бы вам в три. У меня вы можете купить его за триста долларов.
Костюм действительно был от Версаче и действительно стоил на Монте Наполеоне четыре тысячи. Только за два года до описываемых событий.
— А может, нашить костюмов в России и налепить "медуз"? — мечтал покупатель.
— Вы что! — возмущался Умберто.— Это гений.
Сделка состоялась. Русский покупатель спросил только, почему "медуза" такая маленькая. А Умберто позвонил приятелю на таможню и оформил груз в качестве гуманитарной помощи российским детям-сиротам.
Хроника медузы
— Сколько же я заработал на Версаче,— говорит Олег Кондрашов,— подумать страшно.
— Сколько? — спрашиваю.
Олег улыбается:
— Много. Но понимаешь, первое время было похоже на игру в "монополию", когда надо всего накупить побольше. И все накупали марок. А потом оказывалось, что из шести купленных тобою марок прибыль приносят только две.
Кондрашов говорит, что покупка марки и открытие в Москве моношопа сродни посвящению в некую религиозную секту, и служащая, встречающая вас в офисе на Монте Наполеоне, похожа на жрицу или на сумасшедшую.
— Здравствуйте,— говорит она.— Вы вступаете в святая святых. Здесь работает великий... Версаче, Армани, Валентино... — И ведь действительно верит в то, что говорит.
В 1993 году в гостинице "Славянская" открылся первый в Москве моношоп Труссарди. И первый шоппинг-молл, торговая галерея, состоявшая из двух магазинов "Цезарь", бутика "Даната" и бутика Труссарди. По первому этажу гостиницы водили борзых собак. На открытие приезжал Никола Труссарди. А ведущий программы "Намедни" Леонид Парфенов стал одеваться в Труссарди, и впервые все обратили на это внимание. Потом Михаил Куснирович открыл в Москве моношоп Кензо, и Парфенов стал одеваться в Кензо. Потом... Потом развитие рынка модной одежды пошло в России двумя путями: один — имени Куснировича, другой — имени Кондрашова.
Сейчас Олег Кондрашов даже немного жалеет о том, что случилось в России с маркой Версаче:
— Это же очень красивые вещи. Жалко только, что нам приходилось выбирать самое яркое и самое броское из огромных и разнообразных версачевских коллекций. Теперь это привело к пресыщению. Версаче объелись. К тому же сама марка после смерти Версаче находится в плачевном состоянии.
Лет шесть назад на Кузнецком Мосту открылся первый в Москве сити-шоп Версаче. Первый бутик, в который входят не из холла пятизвездной гостиницы, а прямо с улицы. На самом деле это примерно то же самое, что появление людей с мобильными телефонами не только за тонированными стеклами автомобилей, а в общественном транспорте.
— Мы,— говорит Кондрашов,— делали бандитские наборы.
— Что?
— Ну, приезжал человек откуда-нибудь из Тюмени или из Красноярска и говорил, что ему надо одеть братков. А сколько у вас братков? Двадцать четыре. А какие у них размеры? И человек доставал список размеров. А мы ему по этому списку отгружали в "мерседес" двадцать четыре набора из брюк Версаче, черных замшевых ботинок Пачиотти, курток с большой "медузой" и рубашек поло. Одна неопытная продавщица решила как-то раз такому оптовому покупателю сделать скидку, так он разорался, стал показывать деньги и говорить, что может купить не только весь этот магазин, но и самого Версаче с потрохами.
Магазин Версаче на Кузнецком был и, пожалуй, до сих пор остается самым красивым бутиком в Москве. Кондрашов рассказывает, что такой магазин в Москве стоит не меньше миллиона, потому что надо класть специальную какую-то плитку на пол, и кладет эту плитку специальная какая-то фирма, кладущая ее по всему миру в версачевских бутиках. И еще он рассказывает, что Версаче — это не только пиджаки с медузой, но целый мир, от подушек до "бранзулетки".
Вот, например, в московском бутике Версаче никак не могли продать маленький диванчик. То ли просто покупателям не приходило в голову, что диванчик продается, то ли что. Так или иначе, но решили поставить рядом с диванчиком манекен и нарядить манекен в халат и шарф. На следующий же день пришел покупатель, ткнул пальцем в диванчик и сказал:
— Мне вот это.
Ему продали диванчик. Покупатель, однако, расстроился и сказал, что хочет купить весь комплект.
— Какой комплект?
— Ну, шарфик, халат и диванчик.
За несколько дней в магазине купили несколько наборов шарфик-халат-диванчик, и оставалось только дивиться загадочности русской души.
"Версаче" в России стал настоящей манией и именем нарицательным для всякой дорогой одежды, как "Ксерокс" стал именем нарицательным для всякой копировальной техники.
Потом, когда на подушках Версаче стал лежать в программе "Кафе 'Обломов'" Артем Троицкий, люди начали покупать и подушки тоже. В бизнес-классе авиакомпании "Люфтганза" частенько можно было увидать человека, достававшего из чемодана подушку с "медузой", поскольку нельзя же лететь без медузы под головой.
Грубо говоря, политика бутика Версаче в Москве потакала бандитскому вкусу. Дело такое, бизнес есть бизнес. Жаль только, что от этого хорошая одежда Версаче стала в Москве такой же сомнительной, как хорошая машина "мерседес".
Игроки
Если поговорить с московскими модниками, они в основном скажут, что Михаил Куснирович, владелец "Боско ди Чильеджи", вкус, наоборот, формировал. Сначала одевал Парфенова, потом все НТВ. Усиленно становился модным светским персонажем, дойдя в этой своей деятельности до того, что устроил дефиле в метро на станции "Маяковская", где в 1941 году заседало только сталинское Политбюро. Он явно передразнивал Сталина. Добился открытия входа в ГУМ с Красной площади. Сто лет никто не мог войти с Красной площади, а теперь всякий может — и прямо в магазин Михаила Куснировича "Артиколи". В день открытия "Артиколи" Куснирович устроил на Красной площади парад и сам ездил в старинном мотоцикле с коляской. Зачем это нужно, непонятно, однако приятно покупать по цене самолета штаны, обладающие именем.
К 1996-1997 годам рынок эксклюзивных товаров в Москве был практически поделен. Был Кондрашов с "Цезарем". Был Куснирович, кроме "Боско ди Чильеджи" обладавший еще правами на Нину Риччи, Кензо, "Мандарина Дак", Живанши, Кельвина Кляйна и Макс Мара. Было "Русское Золото" с Александром Таранцевым во главе. "Русское Золото" торговало Мюглером, Леже, Монтана, Донной Каран и Лакруа.
Были Леониды. Торговый дом "Москва", возглавляемый Леонидом Фридляндом и Леонидом Струниным. Леониды начинали с торговли палехскими шкатулками, потом перешли на часы "Патек Филип" и в конце концов выкупили торговый дом "Москва" на Кутузовском и стали продавать Гуччи, Дзенья, Фенди, Бриони, Дольче и Габбана. Леониды, говорят, сами закупали мужские коллекции для своих магазинов и любили большие праздники с приглашением Катрин Денев и Орнеллы Мути.
Раз уж начали мы перечислять крупных игроков на этом рынке, то назовем и Халеда Джамиля. Компания "Джамилько" — Черрути, Сен-Лоран, Кристиан Диор.
Всякий раз, общаясь о моде, я задавал вопрос: зачем, зачем, зачем это? И всякий раз получал ответ более или менее в том смысле, что для самоидентификации. Дорогие россияне, даже самые дорогие, жили и не знали, кто они: граждане великой страны? белые воротнички? яппи? В этом смысле достаточно было начать одеваться от Версаче или Дольче и Габбана, чтобы почувствовать себя персонажем.
Остатки лета
Практически все мировые марки были уже раскуплены, оставались только Армани и Прада. Тот, кто купил бы их, обеспечил бы себе лидерство на ближайшие пару лет. Тут, однако же, случился августовский кризис, и самоидентификация замерла. Разве только Михаил Куснирович ухитрился устроить презентацию не ко времени вышедшего российского "Вога".
Олег Кондрашов говорит:
— У нас, конечно, большая рентабельность. В том смысле, что мы накручиваем цену вещи втрое, а то и впятеро. Но только не надо думать, будто мы имеем 500% прибыли. Главная беда — остатки. Расходы и остатки. Торговля считается успешной, когда остается 20-30% стока. Но в худшие времена остатки доходили до 50%. И, согласно договору с Домом, ты не можешь устроить распродажу, даже если у тебя в стране кризис. И квадратный метр аренды в ГУМе стоит $3000. И по условиям Дома бутик не может быть маленьким. И если открывается торговый центр на Манежной, ты просто должен построить там что-то, иначе ты больше не игрок.
— Но ведь кризис кончился,— говорю.
— Кончился? Ты вспомни, когда ты в последний раз покупал костюм? До кризиса? Наверняка до кризиса.
Сразу после кризиса в гостинице "Мариотт" произошла странная конференция итальянских производителей модной одежды и русских ее продавцов. На этой конференции Олег Кондрашов выступил в том смысле, что надо бы итальянским модным домам помогать своим русским дистрибуторам. Не продавать одежду из-под полы нелегалам. Давать новые коллекции в кредит или, во всяком случае, не требовать предоплаты за девять месяцев до появления коллекции.
Одновременно крупные игроки объединились в Ассоциацию дистрибуторов эксклюзивных товаров.
— Зачем нам это нужно? — Кондрашов вздыхает.— Ну, во-первых, составить черный список, чтобы вороватые продавцы не кочевали из бутика в бутик. Во-вторых, и это главное, мы хотим составить лобби. Нам нужен закон о защите прав дистрибуторов.
— В России,— я хихикаю,— не исполняются законы.
— Исполняются. Такой закон мог бы дать повод милиции брать взятки с нелегальных продавцов прет-а-порте. Так что челнокам стало бы невыгодно покупать стоки в Римини и продавать их на рынке ЦСКА.
— Ты хочешь сказать, там продается настоящий Армани?
— Весьма вероятно. Только проверить нельзя.
ВАЛЕРИЙ ПАНЮШКИН
ПОКУПКА ИТАЛЬЯНСКОЙ МАРКИ И ОТКРЫТИЕ В МОСКВЕ МОНОШОПА СРОДНИ ПОСВЯЩЕНИЮ В РЕЛИГИОЗНУЮ СЕКТУ
ИЗВЕСТНЫХ ИТАЛЬЯНСКИХ МОДЕЛЬЕРОВ МНОГО, НО ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ПРИБЫЛЬНЫ ЛИШЬ НЕСКОЛЬКО ИМЕН