Главным итогом визита президента Азербайджана Гейдара Алиева в Тбилиси стало подписание межправительственного соглашения с длинным названием — "О развитии и модернизации существующих средств для транспортировки нефти. О подготовке новых средств для транспортировки нефти. О транспортировке нефти через территорию Грузии с помощью указанных средств". Таким образом, альтернативный российскому маршрут экспорта ранней нефти каспийского нефтяного консорциума обретает реальные черты.
Визиту азербайджанского президента в Грузию придавалось особое значение — Эдуард Шеварднадзе назвал его судьбоносным. И визит действительно стал событием. Он длился три дня, и вместе с Алиевым в Тбилиси прибыла делегация в количестве 60 человек, среди которых были все руководители республики. Помимо нефтяного соглашения президенты скрепили подписями межгосударственный договор "Об укреплении дружбы, сотрудничества и взаимной безопасности" и декларацию "За мирный Кавказ". Последняя открыта для подписания другими заинтересованными странами и международными организациями. Стержнем новой системы региональной безопасности призваны стать новые инфраструктурные проекты. Шеварднадзе трактует их именно в геополитическом ключе: "Когда я говорю о стратегических интересах государств Кавказского региона, то имею в виду евроазиатский транспортный коридор". Вслед за его основной артерией — нефтепроводом — по словам Шеварднадзе, последуют газопровод, автомобильные и железные дороги, воздушное сообщение и многое другое.
По решению каспийского консорциума, "ранняя" нефть с азербайджанских месторождений (5 млн тонн ежегодно в течение семи лет начиная с 1996 года) должна экспортироваться на Запад двумя путями — через Россию (через Новороссийск) и через Грузию (Баку--Батуми--порт Супса). Договор Азербайджана с Россией о транспортировке сырья подписан 18 января. Относительно же западного, грузинского маршрута до последнего времени оставалась некоторая неопределенность. Она была вызвана прежде всего соображениями финансовыми: на ремонт российского трубопровода требуется чуть более $50 млн, на реконструкцию грузинского, имеющего более 2000 поврежденных участков, — более $250 млн. По сути конкуренция между двумя маршрутами — это выбор между более безопасным (западным) и более дешевым (через Чечню в Новороссийск) путями. Совершенно очевидно, что чем туже затягивается чеченский узел, тем привлекательнее становится грузинский маршрут. За безопасность, как известно, не переплатишь.
Как раз накануне визита Алиева в Грузию Турция, ранее обещавшая финансировать западный маршрут, устами председателя парламента Мустафы Калемли решительно заявила, что сделает все, чтобы трубопровод через Грузию был построен в кратчайшие сроки.
Правда, западный маршрут тоже нельзя назвать совсем уж безопасным: одна из веток этого нефтепровода должна пройти через Нагорный Карабах. Так что Азербайджан должен предварительно договориться с Арменией о статусе Карабаха. С логической точки зрения, Ереван мог бы пойти на компромисс с Баку, согласившись, чтобы НКР осталась в составе Азербайджана, и освободив оккупированные территории соседней республики (около 20%) — ради экономических дивидендов мира. Однако в этом регионе, где столь велик груз многовековых обид и конфликтов, обычная логика часто отступает перед эмоциями. Так что просчитать эффективность и осуществимость чисто рациональных ходов не представляется возможным. Впрочем, у Эдуарда Шеварднадзе тоже есть свой "Карабах" — Абхазия. И Баку и Тбилиси обязались поддерживать друг друга в борьбе против сепаратизма. И неслучайно неотъемлемой частью недавно выдвинутой грузинским лидером "кавказской инициативы" (идея заключения на Кавказе "Пакта мира") являются провозглашение незыблемости международно признанных границ и восстановление территориальной целостности государств. Другое дело, насколько это реально.
Как известно, одно из предложений, касающихся карабахского урегулирования ("план Гоббла", родившийся недрах госдепартамента США), предусматривает обмен территориями между Арменией и Азербайджаном. А Карабахом и Абхазией между тем кавказский сепаратизм (впрочем, можно назвать это и движением за национальное самоопределение) не ограничивается. По обе стороны дагестано-азербайджанской границы (кстати, до сих пор между Россией и Азербайджаном нет соответствующего договора о ней), например, живут лезгины, вынашивающие идею единого Лезгистана — идея эта активно пропагандировалась сразу после революции 1917 года. (Недавно был расстрелян один из лидеров азербайджанской оппозиции полковник Алиакрам Гумбатов, и то, что приговор был приведен в исполнение на следующий же день, явно неслучайно — полковник считал себя лидером Талышско-Муганской республики.)
Армения пока остается довольно верным стратегическим партнером России в Закавказье, и это может помешать многим "рациональным планам" — в том числе территориальным разменам. Грузия, пытающаяся сблизиться с Азербайджаном, хотела бы не только обеспечить стратегический мост из Турции в Азербайджан и далее в Центральную Азию, но и получить определенные дивиденды от экспортного нефтепровода. Шеварднадзе, быть может, тем самым хотел бы оказать давление и на Москву — с целью благоприятного для Грузии решения абхазской проблемы. Однако и Москва, в свою очередь, имеет в лице Абхазии не менее мощный рычаг давления на Грузию. Кроме того, при определенных обстоятельствах вроде бы альтернативный российскому грузинский нефтяной маршрут может быть обращен в пользу России: в свете непрекращающейся войны в Чечне Россия может начать рассматривать грузинский вариант как альтернативу ведущему положению Турции в вопросах нефтяного экспорта в регионе.
Как ни парадоксально, но даже на чеченскую войну можно посмотреть с неожиданной точки зрения — например, как на управляемый региональный конфликт. То есть, с одной стороны, Россия втянулась в крайне опасную игру, все время балансируя на грани сползания чеченской войны в большую кавказскую. С другой стороны, чеченский сепаратизм может сыграть роль детонатора не столько сепаратистских движений внутри России (Дагестан или Ингушетия), сколько в регионе в целом, ударив прежде всего по тем режимам, положение которых наиболее уязвимо (объективно ведь ситуация в той же Грузии или Азербайджане сегодня куда менее стабильна, чем в России). В этих условиях определенные политические силы в России могли бы попробовать извлечь из всего этого определенные выгоды. Самый деликатный момент тут другой: в столь опасной игре результат зависит прежде всего от квалификации игроков.
ГЕОРГИЙ Ъ-БОВТ, ГЕОРГИЙ Ъ-ДВАЛИ, СТАНИСЛАВ Ъ-ТАРАСОВ