В московском Манеже вчера вечером прошло последнее из трех представлений спектакля Краковского театра имени Юлиуша Словацкого "Бобок". Им завершился фестиваль "Валерий Фокин. Три спектакля в Манеже", проведенный творческим Центром имени Мейерхольда к 50-летию своего художественного руководителя.
Польский спектакль игрался внутри специально установленной конструкции, придуманной художником Вольдемаром Заводзинским (он известен и московской публике по недавней премьере "Современника"). Каре зрительских мест обрамляет небольшую игровую площадку, поначалу засыпанную землей. Потом эта земля полетит к ногам зрителей, а под плексигласовым полом проглянут тела тронутых первыми признаками тлена мертвецов.
В знаменитом рассказе Достоевского пригрезившиеся полуспившемуся петербургскому литератору на кладбище голоса свежих покойников воспринимаются как алкогольный бред, слуховая галлюцинация. У Фокина опустившегося фельетониста в круглых очках, одетого в темное и лежащего на кладбищенской земле в задумчиво-романтической позе, сначала можно принять за Гамлета — тем более в паре с деловито выпивающим и закусывающим прямо здесь же могильщиком. Но когда он с азартом и страстью срывает прозрачный плексигласовый покров загробного мира, покойники становятся едва ли не более реальны, чем сам рассказчик. Аккуратно уложенные рядами девять мертвецов беседуют как ни в чем не бывало; лениво выясняют отношения и поругиваются, не открывая глаз.
Меньше чем часовой спектакль лаконизмом своим вторит рассказу, почти целиком состоящему из реплик свежепогребенных персонажей. Бывших людей, которым дано несколько месяцев между земной жизнью и вечным небытием, даже смерть не способна ничему научить. Соблазненные возможностью напоследок еще всласть погрешить, они "оживляются", даже пытаются устроить жалкую, но вполне отвратительную оргию и вылезти из гробового подземелья.
В финале возвышения, на которых сидят зрители, подсвечиваются изнутри — и оказывается, что там тоже все это время лежали безмолвные тела. Фокин ставит "черную комедию", доводя спектакль почти до неприятного некронатурализма и в очередной раз напоминая под конец: memento mori. Но речь режиссер ведет, разумеется, не о покойницкой физиологии, а о том, что Достоевский в "Бобке" же коротко и горько назвал "развратом последних упований".
Спектакль был поставлен Валерием Фокиным три года назад, и это дает право рассматривать его как пролог московской трилогии последних сезонов: "Нумер в гостинице города NN" Центра имени Мейерхольда, "Превращение" в театре "Сатирикон", "Карамазовы и ад" в "Современнике". Польская постановка подтверждает, что хронологическая последовательность появления трех популярных столичных спектаклей совпадает с последовательностью смысловой и логической. Тему переплетения реального и демонического мира начал и закончил Достоевский.
РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ