Московские переговоры главы МВФ Мишеля Камдессю прошли в полном соответствии со всеми законами драматургии. Было и нагнетание напряженности (а вдруг не договорятся?), хотя сам факт визита говорил об обратном, и happy end (договорились — и даже на большую, чем ожидалось, сумму!). Теперь, когда все позади, самое время задуматься над вопросом, а во что этот кредит обойдется Москве. В распоряжении Ъ оказались согласованные с МВФ обязательства российского правительства и ЦБ, от выполнения которых зависит график предоставления России траншей кредита.
Часть первая: ускользающее наслаждение
Будем считать, что основной этап борьбы за средства МВФ завершился в тот момент, когда перед Москвой не осталось формальных преград для получения заветного кредита. Но насладиться кредитом сразу не удастся. Причина не только в том, что перечисляться он будет мелкими порциями. Увы, до России вообще он целиком не дойдет — потому что и не должен дойти.
Поначалу деньги останутся в США, в одном из американских банков, как об этом прямо заявил в телеинтервью председатель ЦБ Сергей Дубинин. Их могут (по поручению российского Минфина) частично разместить в ценных бумагах Федерального казначейства, самых надежных в США; часть средств наверняка пойдет на обслуживание российского внешнего долга. И только то, что останется, может дойти до России. Казалось бы, ну тут-то можно будет развернуться, ведь должно же что-то остаться и на предвыборную кампанию, то есть на бюджетников вообще и армию и внутренние войска в особенности.
Все так, да вот незадача — не в долларах же им платить.
А вот превратить доллары в рубли и избежать потрясений на российском валютном рынке и инфляции совсем непросто. И по довольно смешной причине: нет сейчас лишних рублей на российском денежном рынке. С тех пор как в апреле прошлого года ЦБ стал перекрывать кран кредитной эмиссии, у банков таких денег нет; они рублей даже на залоговые аукционы насобирать не могут, а тут потребуются триллионы.
Выход один — вернуться к кредитной эмиссии. А дальше пусть ЦБ демонстрирует свою квалификацию, балансируя между Кремлем, Белым домом и МВФ, который и выдает свой кредит малыми дозами именно для того, чтобы с помощью ежемесячного мониторинга российской экономики убеждаться: деньги идут именно на ее оздоровление. Если же кредитор сочтет, что кредит используется в совсем противоположных целях, то финансовый источник может иссякнуть до срока.
На первый взгляд, страхи, что кран перекроют, надуманны. В самом деле, МВФ не впервые радует Москву кредитами, и до сих пор никаких существенных претензий не было. Но тем не менее основания для беспокойства есть. Прелюбопытный феномен: в 1995-м и начавшемся 1996 году одновременно протекают два, строго говоря, несовместимых процесса. При относительно стабильном валютном курсе постоянно растут внутренние цены. Споры российских экономистов по этому поводу идут главным образом вокруг того, насколько завышен и завышен ли вообще курс доллара по отношению к рублю. На самом же деле ответ может содержаться именно в политике превращения в рубли долларов МВФ, которую проводит ЦБ. При этом 1996 год — особенный, предвыборный ажиотаж легко может нарушить условный баланс курсовой ситуации и темпов внутренней инфляции. Для того чтобы контролеры от МВФ не проявляли нервозности хотя бы до 16 июня, правительство и ЦБ должны твердо выполнять взятые перед фондом обязательства.
Часть вторая: неизбежные перемены
Если в 1995 году российское правительство позволяло себе не выполнять зафиксированные в заявлении, обращенном в МВФ, обязательства (например, экспортный тариф было обещано ликвидировать к 1 января 1996 года, а он и поныне живехонек), то в этом году, повторим еще раз, ситуация иная.
Что же пообещала Москва? Ставится весьма непростая задача увеличить бюджетные доходы на 27,4 трлн рублей. Цифра более чем впечатляющая, но технология бюджетных расчетов позволяет по крайней мере оттянуть выполнение этого задания. Гораздо болезненнее другое требование: незамедлительно ликвидировать дыру в бюджетных доходах, вызванную выведением из-под налогообложения 47 (цифра названа экспертами МВФ) внебюджетных фондов, включая стабилизационный фонд "Газпрома". Но отдадим должное российскому правительству: к закланию газпромовского фонда уже подготовились, так что судьба и других 46 предрешена.
Вторая группа требований МВФ, как обычно, относится к внешнеэкономической деятельности. На этот раз, как уже писал Ъ, МВФ потребовал отменить к 15 марта экспортные пошлины на газ, а к 1 июля 1996 года — на нефть. Если с газом все просто, то с нефтью ситуация иная. Российское правительство выбрало такой вариант компенсации доходов бюджета. Из 20 ЭКЮ за тонну (сегодняшняя ставка пошлин) 3 ЭКЮ будут компенсированы повышением акцизов до 49 600 рублей за тонну. Оставшиеся 17 ЭКЮ предлагается вернуть введением нового налога на прокачку нефти.
В итоге рентабельность нефтяного экспорта существенно упадет, и, соответственно, велика вероятность появления "новых спецэкспортеров", или компаний, которым будут предоставляться льготы. Претенденты уже есть: это прежде всего нефтяные компании, наделенные Минтопэнерго статусом контролеров — координаторов доступа к трубопроводам, а также нефтедобывающие СП.
МВФ требует также отозвать все решения о введении квот на импорт алкогольной продукции. Ответ российской стороны может быть таким: оформить введение этих квот в соответствии с требованиями ВТО и прежде всего провести их через правительственную комиссию по защитным мерам во внешней торговле. Но отзывать уже принятые правительственные постановления и даже вносить изменения в закон "О государственном регулировании производства и оборота этилового спирта и алкогольной продукции", похоже, придется.
Часть третья: за тех, кто в море!
Есть в пакете МВФ требования, не получившие столь широкого резонанса, но не менее важные. Фонд выступает за отмену предтаможенной экспертизы физических параметров экспортируемых грузов и регистрации экспортных контрактов.
По существу речь идет об инструментах валютного контроля за экспортом. МВФ увидел в них только ограничение экспорта, и никакой адекватной замены российской системе валютного контроля не предлагается. Между тем в аналитическом обозрении Центра комплексных социальных исследований и маркетинга "Круглого стола бизнеса России" (первый выпуск за 1996 год), озаглавленном "Капитал России: потерять или преумножить?", приводятся весьма поучительные данные. Если легальный вывоз капитала из России по лицензиям ЦБ в 1993-1994 годах составил $170 млн, то, анализируя платежный баланс России только за 1994 год, автор обозрения Михаил Халдин оценил отток капитала в виде прямых и портфельных инвестиций за рубеж в $2,2 млрд.
Парадокс: МВФ выступает на стороне валютных беглецов из России, хотя до недавнего времени именно нелегальный отток капитала чаще всего приводился как доказательство неготовности России к крупным кредитным вливаниям. Скорее всего, эксперты фонда действовали, следуя лишь одной установке: развязать руки российским экспортерам, чтобы улучшить платежный баланс. Валютного же контроля попросту не заметили.
Пока достигнут компромисс: таможня будет выпускать грузы без необходимых в настоящее время сертификатов регистрации и экспертизы. Но в случае возникновения конфликтных ситуаций, связанных со штрафами в связи с нарушением требований валютного контроля, экспортер может рассчитывать на то, что его аргументы будут рассмотрены, только в том случае, если он предварительно и зарегистрировал в МВЭС контракт, и прошел предтаможенную экспертизу. Экспортеру предоставляется самому решать, как строить отношения с валютными контролерами.
Скоро итоги визита Мишеля Камдессю превратятся в быль правительственных решений. Так что требования МВФ ясны, задачи российского правительства определены. Осталось взять кредит МВФ в работу.
ВАДИМ Ъ-БАРДИН