Премьера балет
В Шведской королевской опере состоялась премьера "Коппелии" в постановке артистического директора труппы Марка Рибо, который превратил классический балет в немую фильму. Из Стокгольма — ТАТЬЯНА КУЗНЕЦОВА.
С тех пор как в 1890-е годы Шведская королевская опера поставила "Коппелию" в хореографии Артюра Сен-Леона, до 1980-х годов балет особо не менялся. Ну разве что декорации, костюмы и слегка — хореография. Француз Марк Рибо, возглавивший шведскую труппу в прошлом сезоне, а до того девять лет руководивший балетом в Ницце, столетнюю традицию решил нарушить: он перенес в Стокгольм собственную постановку шестилетней давности. Вместо кукольного мастера Коппелиуса, в чье изделие влюбляется юноша Франц, в ней действует не кто иной, как Жорж Мельес — удачливый конкурент братьев Люмьер и создатель первых постановочных сюжетных фильмов. Так что все события этой "Коппелии" развиваются на съемочной площадке в 1902 году (именно тогда Мельес снял знаменитую фантастическую ленту "Путешествие на Луну", хрестоматийные декорации которой появляются в финале балета).
Вообще-то подобный межпланетный полет мысли можно только приветствовать — ведь вовсе не обязательно третье столетие смотреть одно и то же. Беда в том, что по части фантазии хореографу Рибо до режиссера Мельеса как до Луны: исходной идеей он и ограничился. Вся его изобретательность исчерпывается в первой же сцене, когда под ликующую музыку мазурки два балаганного вида Мефистофеля бросают в железную печь одну статистку за другой — только искры летят. Но едва кинооператор, крутящий в углу авансцены ручку доисторического аппарата на треноге, командует "Снято!", в права вступает сюжет традиционной "Коппелии", даром что Сванильда стала киноактрисой, ее ветреный ухажер Франц — актером, а изготовитель механических кукол Коппелиус носит имя Мельес и имеет портретное сходство с реальным режиссером.
Давняя история про влюбившегося в манекен Франца, его ревнивую подружку и полупомешанного механика-чернокнижника, жаждущего с помощью магии перекачать душу влюбленного парня в свою изделие, повторяется вплоть до мизансцен. Но вот танцы, увы, совсем новые. Господин Рибо оказался неисправимым хореоманом (в смысле — графоманом от хореографии): поток затертых или заимствованных движений извергается из него с неудержимой силой без какой-либо связи с музыкой и элементарной логикой. Пляшут "гримерши" и "костюмерши", "монтажеры" и "работники постановочной части", "помрежи" и "бухгалтеры" — четверками, восьмерками, дюжинами, но все одно и то же. Апогеем хореографического идиотизма стало массовое выступление "вампиров" и "вампирш", поставленное под предлогом съемок очередного фильма: на музыку венгерского танца "нечисть" марширует парами, периодически застревая в позах салонного танго и покусывая партнеров в яремную вену.
О состоянии труппы по этой "Коппелии" судить трудно. Художник Дирк Хофакер постарался соблюсти историческую достоверность, а потому юбки у дам едва открывают щиколотки, а мужчины все поголовно в пиджачных парах или сюртуках. Правда, у Сванильды платье до середины икры, но поскольку хореограф Рибо вариаций ставить не умеет в принципе (соответствующую им музыку Делиба он разбивает на кусочки по 8-16 тактов и препоручает нескольким персонажам), то и о приме-балерине Марии Линдквист сказать особо нечего, кроме того, что она женщина крепкая во всех смыслах. И хореограф это подчеркивает, разрешая ее героине распускать руки по всякому поводу. Одной оплеухи, которую Сванильда по ошибке отвешивает другу Франца, тому хватило, чтобы пол-акта просидеть на стуле в полуобмороке. Жених от ее пинков катается по сцене колобком. А заигрывая с Мельесом в образе одушевленной куклы, милая девушка в одном только дуэте выдает старикану один пинок, один подзатыльник, один удар по ребрам, один в солнечное сплетение и один — сами понимаете куда.
Франц, с непонятным упорством добивающийся этой агрессивной тетки, получает право потанцевать только в самом конце, на киносъемках свадьбы (Сванильда играет роль невесты, он — жениха). В вариацию и коду Франца хореограф Рибо воткнул все, что знал о мужском танце: и двойные ассамбле, и большой пируэт, и туры в воздухе, и двойные содбаски, и jete en tournant. Ян Эрик Викстрем проделывает все это чистенько, корректно, с той же вежливо-оживленной миной, с какой уворачивался от пощечин дамы сердца.
Сон разума в новорожденной "Коппелии" кончается канканом: пока на заднике развешивают декорации "Путешествия на Луну", на авансцене вся "съемочная группа" во главе с режиссером взбрыкивает ножками в амбуате. И после этого остается только один вопрос: сколько таких канканов успеет нашлепать плодовитый хореоман Рибо в старейшей и почтеннейшей труппе Европы до того, как закончится его контракт?