Немецкие художники Кристиана Дельбрюгге и Ральф де Молль в октябре приехали в Москву на восемь месяцев по стипендии берлинского Сената. В качестве своего первого публичного жеста они открыли в Институте современного искусства архитектурно-проектное бюро. Вниманию зрителей предлагается проект постройки на Манежной площади нового здания Института современного искусства. Художники вполне осознают умозрительный характер предприятия под названием "Субститут современного искусства", которое они предложили на обсуждение. В обсуждении участвует ЕКАТЕРИНА Ъ-ДЕГОТЬ.
Авторы, выступающие под общим именем Дельбрюгге/де Молль, — профессиональные artists in residence, то есть "стипендиаты в законе". С 1988 года они почти непрерывно путешествуют по разным городам, где их принимают известные арт-учреждения. Это не просто образ жизни, а стратегия, поскольку в своих работах авторы реагируют как раз на разветвленную систему институций современного искусства (музеи, Кунстхалле, галереи, некоммерческие пространства, кураторы free lance...), в которой художнику нередко делать нечего. Одни в этой ситуации занимают оборонительную позицию (уходят в перформанс, для которого не нужны ни кураторы, ни деньги), другие — наступательную, как Дельбрюгге/де Молль, в своих работах узурпирующие права кураторов, музеев или, как сейчас, городских властей, у которых на Манежную яму, как известно, другие планы.
Для Москвы был выбран проект из области бумажной социальной архитектуры, потому что бумажной художники увидели Москву: их поразил, так сказать, виртуальный характер всех художественных единиц. Институт современного искусства оснащен огромным количеством компьютеров и широко известен за рубежом, но не обладает никаким реальным авторитетом внутри своей страны; одноименный центр имеет те же проблемы и в результате почти полностью свернулся в "Художественный журнал"; коллекция Музея современного искусства пребывает в потенциальном состоянии в подземном бункере музея "Царицыно". Памятником виртуальности авторы сделали проект здания, выстраиваемого бесконечно из одного повторяющегося модуля — макета мастерской Кабакова (в которой и располагается сейчас московский ИСИ).
Современное искусство в сегодняшней Москве действительно не имеет своего места, но более интересно то, что оно лишается и своего времени, потому что какое уж тут современное искусство на фоне Храма Христа Спасителя. Так что проект можно было бы назвать "ИСИ против ХХС" и трактовать как полемический контрсимвол. Впрочем, художники выступили не с предложением, а с высказыванием о московской ситуации, и этот архитектурный комментарий лишь остается прокомментировать.
В Москве художников восхитило то, что учреждения, занимающиеся современным искусством мирового уровня, сохранили свой обаятельный андерграундный характер и так и не стали официозными. Поэтому "Субститут современного искусства" не имеет окон и выглядит в проекте как многоэтажный подвал. Это вполне служит выражением непроясненных в нашей теперешней культуре пространственных отношений между "андерграундным" и "надземным". На протяжении почти десяти лет бывшая катакомбная культура выплывала на поверхность и более или менее успешно симулировала свой новый официальный характер, а бывшая официальная как будто вытеснялась в underground, на станцию метро "Площадь Революции", посещение которой стало приключением, вроде визита в подвал авангардиста, особенно после того как эта станция осталась чуть ли не единственным заповедником монументальной скульптуры советской эпохи.
В последние года два ситуация изменилась, чему ярким примером является стремительная трансформация "подземного" (хотя и открытого) бассейна "Москва" (купания в котором как раз совпали с эпохой андерграунда в нашей культуре) в нечто устрашающе надземное.
Бассейн — оттепельный проект — был, конечно, могилой Дворца Советов в большей мере, нежели антитезой храму, и поэтому то, что вышло из его недр на поверхность, является скорее памятником советской триумфальной эстетики, чем русской архитектуры XIX века. Эта триумфальная эстетика вновь восстала из подвалов метро и вернулась на улицы в облике станции "Комсомольская-кольцевая", которая фактически и инсценируется сейчас в центре Москвы под видом реставрации исторического облика города.
Активное московское строительство последних лет знаменует победу надземного: над андерграундной идеей "самокопания" возобладала идея "нам нечего скрывать", "нам есть чем гордиться" и "мы им покажем". Как раз на Манежной площади, которая привлекла внимание немецких художников, поначалу предполагалось устроить подземный комплекс магазинов и ресторанов, но не случайно планы изменились и стало известно, что ансамбль выползет на поверхность в виде каких-то арочек и скульптур, хотя пока неясно, насколько высоко. Запланирована и имитация части русла Неглинки, запрятанной в трубы еще в прошлом веке, что ясно прочитывается как риторический жест раскрытия "секретных кладовых" и демонстрации "богатств недр". Вместе с тем все эти "показы" носят абсолютно фиктивный характер, и Храм Христа Спасителя выглядит миражом в духе Лас-Вегаса даже без лампочек, имитировавших его недостроенный купол.
Немецкие художники своим проектом не голосуют по вопросу "быть или не быть" (современному искусству), а скорее выражают недоумение: "есть или нет". Впрочем, в сегодняшней Москве мы находимся в любопытной ситуации онтологической неуверенности относительно наличия или отсутствия всего — в частности, признаков цивилизованного государства, каковыми наравне с рынком и демократией является и современное искусство, нелюбимое обывателем, но гарантирующее ему демократические свободы: свобода перформанса — залог свободы демонстраций. По легенде тайной целью муниципального проекта на Манежной является уничтожение опасного большого пустыря у стен Кремля. Не приходится сомневаться, что Общественный форум современного искусства, вроде Центра Помпиду, на этом месте был бы России больше на пользу, чем обнажившееся русло Неглинки, — в качестве гаранта прогресса, если уж других нет.