Злой гений — одиночка
Этот никогда не воплощавшийся, но реально существовавший в общественном сознании персонаж возник в промежутке между двумя мировыми войнами. Советский писатель граф Алексей Толстой выразил общественный страх в фигуре безумного инженера Гарина. И если отбросить необходимые писателю по конъюнктурным и романным соображениям пассажи, фигура эта выйдет следующей.
Человек, располагающий огромным массивом общедоступных знаний. Человек, сумевший в одиночку из этих знаний сделать революционные выводы. Наконец, человек, использовавший сделанные выводы для создания оружия, которое дает ему власть над миром, т. е. имеющий возможность разрушить мир до основания по собственной злой воле.
Страх гения-одиночки был страх-предчувствие. На самом деле это был страх перед сверхоружием, призванным уничтожать без различий и смысла.
Инопланетные вторжения
Эта боязнь объединяет страх перед разумными существами с других планет и страх перед чужеродными телами, угрожающих падением на Землю. История у этой общественной фобии особенно длинная. Древнегреческий миф о Фаэтоне служит одним из первых проявлений указанной фобии. Особенно успешно общественную боязнь описали писатели-фантасты. Основоположником жанра был Герберт Уэллс. В середине текущего века было доказано отсутствие жизни в обозримых космических пределах, и общественный страх несколько поутих.
Вновь он возник после появления на экранах мира фильма "Воспоминание о будущем" в начале 1970-х гг. В нем говорилось о том, что по всей Земле разбросаны посадочные площадки побывавших на ней в далеком прошлом инопланетян. Впрочем, страх этот быстро прошел и возникает теперь лишь изредка — когда появляются сообщения о приближающихся к Земле кометах.
Атомная бомба
Реальная опасность ее массового применения, как показывают исторические исследования, действительно была — но не после второй мировой войны, а во время нее, и не американцами, а фашистами. Однако фашистские исследования были в критический момент по счастью свернуты.
После окончания войны в массовом сознании, пораженном взрывами в Хиросиме и Нагасаки, сложился устойчивый эсхатологический образ атомной войны, который в последующие годы только укреплялся. Появление водородной бомбы усилило общую панику, карибский кризис сделал нервозность и вовсе патологической.
Авария на Чернобыльской атомной электростанции и в особенности ее ужасные последствия заставили общественное сознание бояться не только военного, но и мирного атома, причем последнего — даже больше, чем первого.
Загрязнение окружающей среды
Эта фобия относится к самым новым. Ей не более тридцати лет. Впервые, пожалуй, общество всерьез напугалось собственного влияния на окружающую среду после того, как в жире некоторых видов китов, никогда не покидавших приантарктическую область, был обнаружен инсектицид ДДТ, который в этой области никогда не распылялся. ДДТ наглядно показал тесную взаимосвязь между всеми элементами биосферы Земли и сопоставимость масштабов человеческой и естественной, природной деятельности.
К экологическим относятся такие сверхактуальные ныне проблемы, как озоновые дыры, глобальное потепление, наступление пустынь и еще очень многие. За обилием истерических экологических движений, выставляющих на всеобщее обозрение каждую небольшую природоохранную проблему, скрывается небольшое число серьезных организаций, деятельность которых посвящена действительно важным проблемам экологии — таким, например, как приближенная к естественной помощь в очистке любых водоемов.
СПИД
Этот наиновейший общественный страх — вирус иммунодефицита человека был открыт всего лишь 15 лет назад. Однако открытие этого вируса поколебало ставшую было незыблемой веру в медицину. Конечно, речь не шла о бессмертии, но как раз в конце 1970-х гг. стало казаться, что решение всех медицинских проблем — всего лишь дело времени.
Тут-то и появился ВИЧ. Обнаружившим его американцу и французу следовало бы дать Нобелевскую премию по биологии, поскольку их открытие весьма взбодрило мировую биологическую общественность и способствовало невиданному притоку инвестиций в биотехнологическую отрасль. Кроме того, появление ВИЧ подорвало веру человечества в антибиотики, что, с одной стороны, хорошо, поскольку стимулировало научные разработки, а с другой — плохо, поскольку антибиотики и впрямь на многое не способны.