Адвокатская практика недели
Сегодня мы представляем два гражданских, два уголовных и одно административное дело. Работа адвокатов в гражданских процессах интересна еще и потому, что вопросы, связанные с налогами и квартирными спорами, всегда актуальны. Не меньший интерес представляет уголовное дело о невозвращенных кредитах, когда во многом от адвоката зависит, признает суд человека мошенником или нет. В другом случае адвокат доказывал суду, что милиционер не просто может, но и должен применять оружие — иначе какой же он милиционер. Но, конечно, это вовсе не значит, что можно палить повсюду по любому поводу. А вот административные дела встречаются в наших обзорах нечасто. Нынешнее связано с политическими баталиями: из-за сожженного красного флага подрались коммунисты с демократами, а поскольку милиционеры симпатизировали первым, то виноватыми оказались вторые. Адвокат выручил их. В прошлый раз на примере одного уголовного дела, тянувшегося шесть лет, мы рассказали о форс-мажорных обстоятельствах, подстерегающих адвоката с клиентом. Дело о многолетней тяжбе из-за жилья, представленное здесь, продолжает эту тему.
Это страшное слово — налог
Налоги это более чем серьезно. Бабушки скоро будут пугать непослушных внуков этим страшным словом: будешь себя плохо вести, придет страшный Налог и съест тебя, как съел недавно твоего папу. Спрятаться от него нелегко, но все же можно. Однако налоговые службы тоже не лыком шиты. Они поднаторели в игре в прятки и выработали ряд контрмер.
Например, налоговая полиция может проверить налоговую инспекцию на предмет, не обманул ли ее кто. При этом, увлекшись, полицейские могут превысить свои полномочия, и тогда адвокат уличенного, по мнению полицейских, неплательщика сам начинает обличать их незаконные действия. И надо же: суд с ним соглашается, а стражи государственного кармана рискуют карманом собственным, поскольку с них хотят взыскать деньги за понесенный ущерб.
Вот такие непростые отношения сложились между российско-голландским ТОО СП "Мирол", которое занимается грузовыми перевозками, и московской налоговой полицией, проводившей плановую проверку налоговой инспекции #7. В результате проверки полиция приостановила все операции "Мирола" по валютному, расчетному и транзитному счетам, что для фирмы стало полной неожиданностью. Ее деятельность оказалась парализована на два месяца, а сотрудники все это время сидели без зарплаты. Руководство "Мирола", не желая мириться "с этим безобразием", осенью 1995 года подало три идентичных иска в Московский арбитражный суд к управлению департамента налоговой полиции по Москве. Фирма требовала признать недействительными предписания полиции о приостановлении операций по счетам. Полиция арест со счетов сразу сняла, что, однако, не избавило ее от малоприятного судебного разбирательства. При этом адвокаты "Мирола" Наталья Земскова из адвокатского бюро "Опцион" Мособлколлегии, Владимир Калинин из адвокатской фирмы "Матвеенко и партнеры" той же коллегии и молодой юрист Павел Царьков от аргументов налоговиков камня на камне не оставили — и суд с ними согласился.
Представители полиции утверждали, что "Мирол" не вовремя сдал налоговой инспекции свою бухотчетность за первый квартал 1995 года, а расчет по налогу на автотранспортные средства и расчет среднегодовой стоимости имущества и налога на него не предъявил вовсе. Эти документы полицейские считали обязательными, однако фининспекторы так не думали. Как бы то ни было, вся документация фирмы была изъята из инспекции, а счета арестованы. Однако какие-либо санкции к налогоплательщику полиция вправе применить только на основании докладной записки налоговой инспекции, где должно быть указано, какая фирма и каких документов документов не представила. Таков порядок, утвержденный письмом Госналогслужбы от 6.10.93. Но в данном случае такой докладной инспекция не писала, а значит, утверждали адвокаты, полиция превысила свои полномочия и грубо нарушила порядок применения санкций в отношении фирмы. Кроме того, полиция "забыла" предупредить руководство "Мирола" об аресте счетов, хотя обязана сделать это за три дня до ареста.
В итоге налоговая инспекция не нашла нарушений в документации фирмы и всю ее приняла без замечаний. Это значит, по мнению адвокатов, что документов было достаточно и оформлены они были правильно. А согласно закону "О федеральных органах налоговой полиции", налогоплательщик не несет ответственности за принятую инспекцией отчетность, не вызвавшую нареканий. Ответчики пытались оправдаться: мы, мол, имеем право проверять налогоплательщиков. Однако им было замечено, что раз налоговая инспекция отчетные документы приняла, то и нечего за нее решать, достаточно этих бумаг или нет.
Вообще, законность проверки полицией своих коллег тоже вызывает большие сомнения, заявили адвокаты, немало тем озадачив ответчиков. Оказывается полицейские "забыли" еще одну важную деталь: о результатах проверки надо составлять акты, чего в конкретном случае сделано не было. В общем, адвокаты убедили суд, что полиция превысила свои полномочия и счета "Мирола" арестовала незаконно. Иски были удовлетворены. Правда, полицейские с этим не согласились и подали апелляционную жалобу, но ее не удовлетворили. Теперь налогоплательщик подсчитывает убытки, понесенные из-за полиции, и думает взыскать их.
Отсюда вывод: с налогами шутки плохи. Но не менее опасны игры с банковскими кредитами. Когда берешь, не плохо бы знать, как потом расплачиваться с долгами, ведь так и на скамью подсудимых можно попасть по обвинению в мошенничестве.
Коммерция — дело тонкое
Безгранично и самозабвенно любит народ деньги. Но в жертву этой любви почему-то обычно приносится кредитор, а не должник. А потому одним их самых распространенных видов преступлений является заведомо невозвращаемый банковский кредит. Так что следователи каждого, кто не может вернуть деньги, считают заведомым мошенником. Вот адвокату и приходится потом доказывать суду, что это не так: мол, подзащитный деньги присваивать не хотел, а просто в силу обстоятельств не смог их вернуть. Не было у него преступного умысла, то есть не мошенник он, а просто неудачник.
Таким неудачником оказался и 25-летний сибиряк, директор московской фирмы "Партнер-сервис" Юрий Блошиненко, которого защищал адвокат из подмосковной одинцовской юрконсультации #125 Межреспубликанской коллегии Андрей Белов. Его подзащитный в 1993 году получил в двух отделениях Сбербанка и в филиале банка "Кредит-Сервис" кредиты на 170 млн рублей. Деньги он не вернул, и тогда банкиры заявили о невозврате кредита в милицию. Следователь решил, что фирма Блошиненко была фиктивной, кредиты отдавать не собирался с самого начала а значит, он мошенник. Против коммерсанта возбудили уголовное дело по ч. 3 ст. 147 УК (мошенничество, причинившее значительный ущерб, санкция от 3 до 10 лет), а его самого отправили в СИЗО #1 ГУВД, больше известный как "Матросская тишина".
В Перовском суде Москвы, где слушалось дело Блошиненко, адвокат Андрей Белов утверждал, что его подзащитный честный человек, а фирма его самая настоящая. Убедить в этом суд должны были разные справки, договоры и финансовые документы "Партнер-сервиса". Из них следовало, что фирма, созданная в 1991 году, похоже, действительно пыталась активно работать на ниве коммерции. Но ее с самого начала преследовали неудачи. К примеру, решив заняться производством медицинского оборудования, фирма изготовила его образцы. Но спроса на них не было, и дело заглохло, принеся одни убытки. Затем был открыт магазин, но и от него прибыли не было. Тогда коммерсанты магазин закрыли и кинулись в торгово-посредническую деятельность. Тут-то Блошиненко и набрал кредитов под контракты о поставке телевизоров и автомобилей "БелАЗ". Причем деньги брал не лично директор, а его фирма — юридическое лицо. Но цены на товары росли быстрее, чем выдавались кредиты, и сделки опять становились убыточными. У самого же директора при обыске денег не нашли, но все они были обнаружены в финансовых документах фирмы: кредитными деньгами она отдавала долги другим фирмам и платила за аренду помещения. Получалось, что не судить коммерсанта надо, а посочувствовать ему.
В общем, заключил адвокат, не было у его подзащитного умысла присваивать деньги. Если бы это было не так, то тогда Блошиненко, по мнению Белова, не стал бы сдавать и документы в милицию на прописку к своей подруге — он бы попытался скрыться с деньгами, как многие другие.
Кстати, заметил адвокат, одно из отделений Сбербанка, выдавшее кредит, анализировало состояние "Партнер-сервиса" и сделало вывод о неликвидности кредита, но все же выдало его. Так что сами виноваты. В отношении же к его подзащитному прослеживается явная несправедливость. Еще в период следствия были прекращены уголовные дела в отношении тех, кто заключал контракты купли-продажи с Блошиненко, под которые выдавались кредиты. А раз в их действиях нет состава преступления, то почему же его обнаружили в действиях обвиняемого? Подзащитный, сделал вывод адвокат, никакой не мошенник, а просто неудачник, взявшийся не за свое дело. Потерпевшим же он посоветовал обратиться в арбитражный суд. Тем не менее прокурор просил посадить Блошиненко на 5 лет, но суд согласился с адвокатом и оправдал коммерсанта: нет умысла — нет и состава преступления.
После такого вряд ли захочется продолжать бизнес. Однако большинство населения озабочено другими проблемами — наследством, например, или квартирными делами.
Бег по кругу
Прав был классик, утверждавший, что москвичей несколько испортил квартирный вопрос. Причем бывает так, что спорная квартира уже теряет свое значение как место для проживания, а превращается в объект принципиальной борьбы за справедливость. Так обычно бывает тогда, когда дела затягиваются на долгие годы. В таких случаях самым обидным для ищущей справедливости стороны кажется позиция суда, принимающего в заведомо, казалось бы, выигрышном деле сторону ответчика. Недоумевает и адвокат истца, собравший бесспорные, на его взгляд, доказательства, подтверждающие обоснованность требований клиента.
Характерен в этом отношении спор между престарелой Кларисой Медведевой и некой Ириной Головковой, вселившейся в квартиру, на которую претендовала Медведева. Дело, тянущееся с 1989 года, превратилось для истицы и ее адвоката Валерия Чибикова из юрконсультации #6 Мосгорколлегии в бесконечный бег по кругу: Дзержинский (ныне Останкинский) суд отклоняет иск Медведевой, кассационная коллегия Мосгорсуда оставляет без удовлетворения жалобу ее адвоката, а президиум Мосгорсуда отменяет оба судебных решения, направляя дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции. И так не один раз.
А началось все с того, что в Дзержинском районе Москвы, в принадлежащем ЖСК доме в Ботаническом переулке, освободилось две квартиры — #1 на первом этаже и #29 на четвертом. Претендентов трое: Клариса Медведева, 15 лет состоящая в кооперативе, дочь председателя ревизионной комиссии ЖСК Ирина Головкова и бабуля по фамилии Захарова, жившая в квартире #8 на первом этаже и собиравшаяся в освободившуюся 29-ю. В конце концов рассудили так: Медведева въезжает в квартиру #1, Захарову уговаривают остаться в ее квартире на приемлемых для нее условиях, а Головкова въезжает в квартиру #29. Но Медведева спутала все карты: имея преимущественное право на улучшение жилищных условий, она стала претендовать на квартиру на четвертом этаже. Правление, стремясь упредить ее, обращается в Дзержинский исполком с просьбой выдать ордер на спорную квартиру Головковой. Письменное обращение было подкреплено личным звонком в исполком председателя правления ЖСК. Там ордер Захаровой переписывают на Головкову, а заявление Медведевой не рассматривают вообще. Однако решения собрания ЖСК о вселении Головковой в спорную квартиру не было, а без него в дом, принадлежащий кооперативу, никого вселять нельзя. Медведевой же обещали со временем дать другую квартиру, но ее возмущала сама несправедливость ситуации.
Начались бабушкины мытарства. Весь 1991 год она ходила по инстанциям в поисках справедливости, но ответ везде был один: очень сочувствуем, но сделать ничего не можем, поскольку даже незаконно выданный ордер может аннулировать только суд. Тогда в конце 1991 года Медведева подает иск в Дзержинский суд, требуя признать ордер Головковой недействительным. Помогать ей взялся адвокат Валерий Чибиков.
В суде иск не приняли, объяснив, что споры между членами кооператива — это внутреннее дело кооператива и суду они не подведомственны. Судье пытались доказать, что Головкова не член кооператива, поскольку в тот момент, когда ее принимали, квартира #8, которую ей предоставили, была занята Захаровой, а без квартиры она, по закону, не может быть членом ЖСК. Ее вселение в 29-ю квартиру произошло позже, причем решения собрания на этот счет не было, а значит, она не может считаться членом кооператива (такова ситуация и по сей день). При этом устав ЖСК провозглашает преимущественное право старого члена кооператива перед вновь принятым. А в соответствии со ст. 114 ЖК России надо руководствоваться именно уставом кооператива. В общем, заключил адвокат, все это мероприятие с ордером совершенно незаконно.
Причем адвокат указывал на такие интересные факты. Оказывается, Головкова и Медведева еще в 1989 году претендовали на квартиру #1. Головкова, жившая с родителями в этом доме в трехкомнатной квартире, пытается создать хотя бы видимость правомерности своих претензий и формально совершает тогда родственный обмен со своей бабушкой, прописываясь в ее коммуналке в Тимирязевском районе. В Тимирязевском исполкоме она умудряется получить справку о том, что вместе с мужем является очередником льготной очереди, как сдающая свою комнату городу. При этом ее муж вообще прописан в другом районе. В феврале 1990 года общее собрание членов ЖСК на основании этой самой справки принимает Головкову в свои ряды. Решение утверждает исполком Дзержинского района, не проверив даже, действительно ли новый член кооператива является льготным очередником Тимирязевского района. А там в исполкоме, как выяснил Чибиков, не было даже учетного дела очередника Головковой.
Обо всем этом он и написал в частной жалобе в Мосгорсуд. Там решили, что это все-таки спор между членом ЖСК и посторонним лицом, и передали дело обратно в Дзержинский суд. Процесс состоялся, но в иске Медведевой отказали, решив, что ее преимущественное право на улучшение жилищных условий реализовано получением квартиры #1. Но адвокат, в соответствии с волей клиента считавший, что четвертый этаж все же лучше первого, подал кассационную жалобу в Мосгорсуд. Кассационная коллегия оставила решение суда первой инстанции в силе. Тогда Чибиков подал надзорную жалобу председателю городского суда, утверждая, что нарушена ст. 48 ЖК о выдаче ордера: общего собрания ЖСК не было, а на учет как очередник Головкова поставлена незаконно, причем вообще в другом районе. В итоге по протесту председателя президиум горсуда отменил решения обеих инстанций и опять направил дело в Дзержинский суд. Там дело отложили до решения собрания, которое все равно ничего решить не могло, т. к. ордер судом не аннулирован. Мосгорсуд опять это решение суда отменил, поскольку не было оснований откладывать дело.
Так прошел 1993 год. Головкова квартиру уже успела приватизировать. А в мае 1994 года дело передали другому судье. Под разными предлогами слушания откладывались до апреля 1995 года, а в итоге судья повторила решение 1993 года, отмененное тогда Мосгорсудом. В декабре Чибиков обжаловал его, уверяя при этом, что из дела пропали кое-какие документы, в показания свидетелей внесены исправления, лишающие их значения, а в решении судьи масса противоречий. Началась старая история: в Мосгорсуд опять пошла жалоба, которая на днях рассмотрена и оставлена без удовлетворения. Но Чибиков надеется, что президиум суда, как и в 1993 году, отменит это решение, после того как он подаст надзорную жалобу председателю. Может быть, это дело когда-нибудь все же закончится.
К счастью, такие приключения выпадают на долю адвокатов не каждый день, а потому у них остается время на решение вопросов даже глобального характера. Временами им приходится спасать российскую демократию от посягательств враждебных ей сил — политически активных коммунистов или поддерживающих их, в связи с победой на выборах, милиционеров.
Сожженный флаг еще не повод для задержания
В стране безбрежных демократических свобод можно, например, организовать какой-нибудь переворот, не опасаясь за последствия в случае неудачи. А можно выставить, например, пикет в знак протеста против чего-нибудь или устроить какой-нибудь митинг. При этом можно размахивать флагами или разнообразными транспарантами. Бывают, правда, накладки, когда оппоненты сгоряча сжигают флаги друг друга, а потом лезут в драку. Милиция же задерживает поджигателей, считая, что они спровоцировали нарушение общественного порядка. Против задержанных заводят административное дело.
Именно такая история произошла с членами Антифашистского центра и партии "Демократический союз", которые две недели назад пикетировали здание Госдумы, протестуя против засилья в ней коммунистов. А пикет коммунистической "Трудовой России" в то же время и в том же месте этих депутатов поддерживал. Естественно, все должно было кончится конфликтом, поскольку те и другие славятся своей решительностью и несдержанностью.
Склонная к эпатажу лидер Демсоюза Валерия Новодворская в этот раз решила спалить перед входом в Думу красный государственный флаг РСФСР. "Трудовики" набросились на нее с кулаками. Разнимавшие противников милиционеры похватали только демократов — Сайдара Шеяфетдинова из Демсоюза и Кирилла Гилярова и Павла Томачинского из Антифашистского центра. Их обвинили в нарушении правил пикетирования по ст. 166-I ч. 2 Кодекса об административных правонарушениях, вменив Шеяфетдинову "поджог флага РСФСР", а остальным — "пикетирование без соответствующего разрешения". Оказалось, что в распоряжении префекта Центрального административного округа о выделении места для пикетчиков Антифашистский центр не упоминается.
Однако адвокат Мосгорколлегии Лев Симкин из адвокатского бюро "Галятин и партнеры", представлявший интересы задержанных, считал, что их нельзя обвинить в нарушении правил пикетирования. Порядок предоставления места для этого мероприятия носит заявительный характер, и если Антифашистскому центру, подавшему заявку, не было отказано, то его члены имели право выставить пикет. А вообще, заявил адвокат, центр не был упомянут в распоряжении по ошибке, поскольку его лидер Прошечкин в том же распоряжении был указан среди организаторов. Но если бы центру и отказали, то его члены все равно имели бы право принять участие в акции вместе с Демсоюзом. Главное, чтобы общее количество участников совпадало с заявленным, а это было соблюдено. А вот пикет "трудовиков" как раз проводился незаконно, поскольку им было отведено место с другой стороны здания — но их не тронули.
Что касается обвинения Шеяфетдинова в поджоге флага, то тут адвокату оставалось лишь удивиться: Новодворская ведь заявила милиции, что флаг поджигала она, а Шеяфетдинов его тушил. Однако это заявление к делу не приобщили. Но даже если бы Шеяфетдинов и сжигал флаг, и не только РСФСР, но даже и российский триколор, то порядок пикетирования он все равно бы не нарушил. Ведь согласно указу президента от 24 мая 1993 года, "пикетирование есть наглядная демонстрация группой граждан своих настроений и взглядов без шествия и звукоусиления". Именно это и имело место в данном случае, а поджог флага — это типичный способ демонстрации своих взглядов. Суд в итоге прекратил производство по всем трем делам, решив, что административного правонарушения со стороны клиентов Симкина не было.
За административные нарушения самое серьезное наказание — административный арест на 15 суток. А вот участнику другой истории грозило года три по обвинению в убийстве.
Смертельно опасная шутка
Шутить надо уметь, поскольку последствия неудачных шуток могут быть самыми печальными. Например, в Химкинском УВД служили два веселых сержанта, слывших среди коллег большими шутниками. Не все их шутки были удачными, но одна стала просто последней. Весельчаки были застрелены своим же коллегой, а адвокату Химкинской юрконсультации Мособлколлегии Евгению Кабалкину пришлось потом доказывать, что стрелявший выполнял свой служебный долг и не виновен в "неосторожном убийстве". А ведь мог сесть милиционер на три года, предусмотренных ст. 106 УК.
А дело было так. Выпив ночью на дежурстве, сержанты решили повеселиться. Покинув свой унылый пост, они одолжили у приятеля машину и помчались с ветерком. Однако коллеги их оказались неплохими милиционерами. Дежуривший на одном из постов наряд сержанта Алексея Лебабина попытался остановить движущиеся на большой скорости "Жигули", но безуспешно. Началась погоня. Преследуемые увеличили скорость до 145 км/ч, видимо, почувствовав себя героями боевика. Тогда Лебабин открыл огонь, выстрелив один раз в воздух и четыре раза по колесам. Не снижая скорости, "Жигули" вылетели на обочину и перевернулись. В машине преследователи обнаружили двух мертвых коллег из своего же взвода. Поскольку в их машине ничего предосудительного (оружие, наркотики и т. п.) не было, следствие сделало вывод, что это была неудачная шутка. Лебабин же применил оружие в полном соответствии с законом "О милиции". Следователь вынес постановление о прекращении уголовного дела против сержанта за превышение им служебных полномочий (ст. 171 ч. 2 УК), но неосторожное убийство все же вменил. Дело это с мая 1995 года рассматривал Головинский суд Москвы, неоднократно откладывая слушания из-за неявки свидетелей.
Адвокат Кабалкин задал суду такой вопрос: если следователь пришел к выводу о правомерности действий обвиняемого, то каким же образом результат этих действий мог оказаться преступным? Ведь группа Лебабина не просто имела право, но обязана была преследовать уходящую от нее машину, тем более в условиях усиленного патрулирования. Поскольку все способы остановить "Жигули" были исчерпаны, то оставалось только стрелять. Иначе зачем же милиционерам пистолеты? А ведь ст. 23 закона "О милиции" прямо говорит, что сотрудники милиции не несут ответственности за моральный, материальный и физический вред, причиненный применением огнестрельного оружия, если этот вред соразмерен силе оказанного противодействия. В общем, по его мнению, виноваты в происшедшем сами пьяные шутники, неудачно разыгравшие своих коллег. И суд Лебабина оправдал.
ЕЛЕНА Ъ-ВРАНЦЕВА, АЛЕКСЕЙ Ъ-ГЕРАСИМОВ, МАКСИМ Ъ-СТЕПЕНИН
Сегодня мы представляем два гражданских, два уголовных и одно административное дело. Работа адвокатов в гражданских процессах интересна еще и потому, что вопросы, связанные с налогами и квартирными спорами, всегда актуальны. Не меньший интерес представляет уголовное дело о невозвращенных кредитах, когда во многом от адвоката зависит, признает суд человека мошенником или нет. В другом случае адвокат доказывал суду, что милиционер не просто может, но и должен применять оружие — иначе какой же он милиционер. Но, конечно, это вовсе не значит, что можно палить повсюду по любому поводу. А вот административные дела встречаются в наших обзорах нечасто. Нынешнее связано с политическими баталиями: из-за сожженного красного флага подрались коммунисты с демократами, а поскольку милиционеры симпатизировали первым, то виноватыми оказались вторые. Адвокат выручил их. В прошлый раз на примере одного уголовного дела, тянувшегося шесть лет, мы рассказали о форс-мажорных обстоятельствах, подстерегающих адвоката с клиентом. Дело о многолетней тяжбе из-за жилья, представленное здесь, продолжает эту тему.
Это страшное слово — налог
Налоги это более чем серьезно. Бабушки скоро будут пугать непослушных внуков этим страшным словом: будешь себя плохо вести, придет страшный Налог и съест тебя, как съел недавно твоего папу. Спрятаться от него нелегко, но все же можно. Однако налоговые службы тоже не лыком шиты. Они поднаторели в игре в прятки и выработали ряд контрмер.
Например, налоговая полиция может проверить налоговую инспекцию на предмет, не обманул ли ее кто. При этом, увлекшись, полицейские могут превысить свои полномочия, и тогда адвокат уличенного, по мнению полицейских, неплательщика сам начинает обличать их незаконные действия. И надо же: суд с ним соглашается, а стражи государственного кармана рискуют карманом собственным, поскольку с них хотят взыскать деньги за понесенный ущерб.
Вот такие непростые отношения сложились между российско-голландским ТОО СП "Мирол", которое занимается грузовыми перевозками, и московской налоговой полицией, проводившей плановую проверку налоговой инспекции #7. В результате проверки полиция приостановила все операции "Мирола" по валютному, расчетному и транзитному счетам, что для фирмы стало полной неожиданностью. Ее деятельность оказалась парализована на два месяца, а сотрудники все это время сидели без зарплаты. Руководство "Мирола", не желая мириться "с этим безобразием", осенью 1995 года подало три идентичных иска в Московский арбитражный суд к управлению департамента налоговой полиции по Москве. Фирма требовала признать недействительными предписания полиции о приостановлении операций по счетам. Полиция арест со счетов сразу сняла, что, однако, не избавило ее от малоприятного судебного разбирательства. При этом адвокаты "Мирола" Наталья Земскова из адвокатского бюро "Опцион" Мособлколлегии, Владимир Калинин из адвокатской фирмы "Матвеенко и партнеры" той же коллегии и молодой юрист Павел Царьков от аргументов налоговиков камня на камне не оставили — и суд с ними согласился.
Представители полиции утверждали, что "Мирол" не вовремя сдал налоговой инспекции свою бухотчетность за первый квартал 1995 года, а расчет по налогу на автотранспортные средства и расчет среднегодовой стоимости имущества и налога на него не предъявил вовсе. Эти документы полицейские считали обязательными, однако фининспекторы так не думали. Как бы то ни было, вся документация фирмы была изъята из инспекции, а счета арестованы. Однако какие-либо санкции к налогоплательщику полиция вправе применить только на основании докладной записки налоговой инспекции, где должно быть указано, какая фирма и каких документов документов не представила. Таков порядок, утвержденный письмом Госналогслужбы от 6.10.93. Но в данном случае такой докладной инспекция не писала, а значит, утверждали адвокаты, полиция превысила свои полномочия и грубо нарушила порядок применения санкций в отношении фирмы. Кроме того, полиция "забыла" предупредить руководство "Мирола" об аресте счетов, хотя обязана сделать это за три дня до ареста.
В итоге налоговая инспекция не нашла нарушений в документации фирмы и всю ее приняла без замечаний. Это значит, по мнению адвокатов, что документов было достаточно и оформлены они были правильно. А согласно закону "О федеральных органах налоговой полиции", налогоплательщик не несет ответственности за принятую инспекцией отчетность, не вызвавшую нареканий. Ответчики пытались оправдаться: мы, мол, имеем право проверять налогоплательщиков. Однако им было замечено, что раз налоговая инспекция отчетные документы приняла, то и нечего за нее решать, достаточно этих бумаг или нет.
Вообще, законность проверки полицией своих коллег тоже вызывает большие сомнения, заявили адвокаты, немало тем озадачив ответчиков. Оказывается полицейские "забыли" еще одну важную деталь: о результатах проверки надо составлять акты, чего в конкретном случае сделано не было. В общем, адвокаты убедили суд, что полиция превысила свои полномочия и счета "Мирола" арестовала незаконно. Иски были удовлетворены. Правда, полицейские с этим не согласились и подали апелляционную жалобу, но ее не удовлетворили. Теперь налогоплательщик подсчитывает убытки, понесенные из-за полиции, и думает взыскать их.
Отсюда вывод: с налогами шутки плохи. Но не менее опасны игры с банковскими кредитами. Когда берешь, не плохо бы знать, как потом расплачиваться с долгами, ведь так и на скамью подсудимых можно попасть по обвинению в мошенничестве.
Коммерция — дело тонкое
Безгранично и самозабвенно любит народ деньги. Но в жертву этой любви почему-то обычно приносится кредитор, а не должник. А потому одним их самых распространенных видов преступлений является заведомо невозвращаемый банковский кредит. Так что следователи каждого, кто не может вернуть деньги, считают заведомым мошенником. Вот адвокату и приходится потом доказывать суду, что это не так: мол, подзащитный деньги присваивать не хотел, а просто в силу обстоятельств не смог их вернуть. Не было у него преступного умысла, то есть не мошенник он, а просто неудачник.
Таким неудачником оказался и 25-летний сибиряк, директор московской фирмы "Партнер-сервис" Юрий Блошиненко, которого защищал адвокат из подмосковной одинцовской юрконсультации #125 Межреспубликанской коллегии Андрей Белов. Его подзащитный в 1993 году получил в двух отделениях Сбербанка и в филиале банка "Кредит-Сервис" кредиты на 170 млн рублей. Деньги он не вернул, и тогда банкиры заявили о невозврате кредита в милицию. Следователь решил, что фирма Блошиненко была фиктивной, кредиты отдавать не собирался с самого начала а значит, он мошенник. Против коммерсанта возбудили уголовное дело по ч. 3 ст. 147 УК (мошенничество, причинившее значительный ущерб, санкция от 3 до 10 лет), а его самого отправили в СИЗО #1 ГУВД, больше известный как "Матросская тишина".
В Перовском суде Москвы, где слушалось дело Блошиненко, адвокат Андрей Белов утверждал, что его подзащитный честный человек, а фирма его самая настоящая. Убедить в этом суд должны были разные справки, договоры и финансовые документы "Партнер-сервиса". Из них следовало, что фирма, созданная в 1991 году, похоже, действительно пыталась активно работать на ниве коммерции. Но ее с самого начала преследовали неудачи. К примеру, решив заняться производством медицинского оборудования, фирма изготовила его образцы. Но спроса на них не было, и дело заглохло, принеся одни убытки. Затем был открыт магазин, но и от него прибыли не было. Тогда коммерсанты магазин закрыли и кинулись в торгово-посредническую деятельность. Тут-то Блошиненко и набрал кредитов под контракты о поставке телевизоров и автомобилей "БелАЗ". Причем деньги брал не лично директор, а его фирма — юридическое лицо. Но цены на товары росли быстрее, чем выдавались кредиты, и сделки опять становились убыточными. У самого же директора при обыске денег не нашли, но все они были обнаружены в финансовых документах фирмы: кредитными деньгами она отдавала долги другим фирмам и платила за аренду помещения. Получалось, что не судить коммерсанта надо, а посочувствовать ему.
В общем, заключил адвокат, не было у его подзащитного умысла присваивать деньги. Если бы это было не так, то тогда Блошиненко, по мнению Белова, не стал бы сдавать и документы в милицию на прописку к своей подруге — он бы попытался скрыться с деньгами, как многие другие.
Кстати, заметил адвокат, одно из отделений Сбербанка, выдавшее кредит, анализировало состояние "Партнер-сервиса" и сделало вывод о неликвидности кредита, но все же выдало его. Так что сами виноваты. В отношении же к его подзащитному прослеживается явная несправедливость. Еще в период следствия были прекращены уголовные дела в отношении тех, кто заключал контракты купли-продажи с Блошиненко, под которые выдавались кредиты. А раз в их действиях нет состава преступления, то почему же его обнаружили в действиях обвиняемого? Подзащитный, сделал вывод адвокат, никакой не мошенник, а просто неудачник, взявшийся не за свое дело. Потерпевшим же он посоветовал обратиться в арбитражный суд. Тем не менее прокурор просил посадить Блошиненко на 5 лет, но суд согласился с адвокатом и оправдал коммерсанта: нет умысла — нет и состава преступления.
После такого вряд ли захочется продолжать бизнес. Однако большинство населения озабочено другими проблемами — наследством, например, или квартирными делами.
Бег по кругу
Прав был классик, утверждавший, что москвичей несколько испортил квартирный вопрос. Причем бывает так, что спорная квартира уже теряет свое значение как место для проживания, а превращается в объект принципиальной борьбы за справедливость. Так обычно бывает тогда, когда дела затягиваются на долгие годы. В таких случаях самым обидным для ищущей справедливости стороны кажется позиция суда, принимающего в заведомо, казалось бы, выигрышном деле сторону ответчика. Недоумевает и адвокат истца, собравший бесспорные, на его взгляд, доказательства, подтверждающие обоснованность требований клиента.
Характерен в этом отношении спор между престарелой Кларисой Медведевой и некой Ириной Головковой, вселившейся в квартиру, на которую претендовала Медведева. Дело, тянущееся с 1989 года, превратилось для истицы и ее адвоката Валерия Чибикова из юрконсультации #6 Мосгорколлегии в бесконечный бег по кругу: Дзержинский (ныне Останкинский) суд отклоняет иск Медведевой, кассационная коллегия Мосгорсуда оставляет без удовлетворения жалобу ее адвоката, а президиум Мосгорсуда отменяет оба судебных решения, направляя дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции. И так не один раз.
А началось все с того, что в Дзержинском районе Москвы, в принадлежащем ЖСК доме в Ботаническом переулке, освободилось две квартиры — #1 на первом этаже и #29 на четвертом. Претендентов трое: Клариса Медведева, 15 лет состоящая в кооперативе, дочь председателя ревизионной комиссии ЖСК Ирина Головкова и бабуля по фамилии Захарова, жившая в квартире #8 на первом этаже и собиравшаяся в освободившуюся 29-ю. В конце концов рассудили так: Медведева въезжает в квартиру #1, Захарову уговаривают остаться в ее квартире на приемлемых для нее условиях, а Головкова въезжает в квартиру #29. Но Медведева спутала все карты: имея преимущественное право на улучшение жилищных условий, она стала претендовать на квартиру на четвертом этаже. Правление, стремясь упредить ее, обращается в Дзержинский исполком с просьбой выдать ордер на спорную квартиру Головковой. Письменное обращение было подкреплено личным звонком в исполком председателя правления ЖСК. Там ордер Захаровой переписывают на Головкову, а заявление Медведевой не рассматривают вообще. Однако решения собрания ЖСК о вселении Головковой в спорную квартиру не было, а без него в дом, принадлежащий кооперативу, никого вселять нельзя. Медведевой же обещали со временем дать другую квартиру, но ее возмущала сама несправедливость ситуации.
Начались бабушкины мытарства. Весь 1991 год она ходила по инстанциям в поисках справедливости, но ответ везде был один: очень сочувствуем, но сделать ничего не можем, поскольку даже незаконно выданный ордер может аннулировать только суд. Тогда в конце 1991 года Медведева подает иск в Дзержинский суд, требуя признать ордер Головковой недействительным. Помогать ей взялся адвокат Валерий Чибиков.
В суде иск не приняли, объяснив, что споры между членами кооператива — это внутреннее дело кооператива и суду они не подведомственны. Судье пытались доказать, что Головкова не член кооператива, поскольку в тот момент, когда ее принимали, квартира #8, которую ей предоставили, была занята Захаровой, а без квартиры она, по закону, не может быть членом ЖСК. Ее вселение в 29-ю квартиру произошло позже, причем решения собрания на этот счет не было, а значит, она не может считаться членом кооператива (такова ситуация и по сей день). При этом устав ЖСК провозглашает преимущественное право старого члена кооператива перед вновь принятым. А в соответствии со ст. 114 ЖК России надо руководствоваться именно уставом кооператива. В общем, заключил адвокат, все это мероприятие с ордером совершенно незаконно.
Причем адвокат указывал на такие интересные факты. Оказывается, Головкова и Медведева еще в 1989 году претендовали на квартиру #1. Головкова, жившая с родителями в этом доме в трехкомнатной квартире, пытается создать хотя бы видимость правомерности своих претензий и формально совершает тогда родственный обмен со своей бабушкой, прописываясь в ее коммуналке в Тимирязевском районе. В Тимирязевском исполкоме она умудряется получить справку о том, что вместе с мужем является очередником льготной очереди, как сдающая свою комнату городу. При этом ее муж вообще прописан в другом районе. В феврале 1990 года общее собрание членов ЖСК на основании этой самой справки принимает Головкову в свои ряды. Решение утверждает исполком Дзержинского района, не проверив даже, действительно ли новый член кооператива является льготным очередником Тимирязевского района. А там в исполкоме, как выяснил Чибиков, не было даже учетного дела очередника Головковой.
Обо всем этом он и написал в частной жалобе в Мосгорсуд. Там решили, что это все-таки спор между членом ЖСК и посторонним лицом, и передали дело обратно в Дзержинский суд. Процесс состоялся, но в иске Медведевой отказали, решив, что ее преимущественное право на улучшение жилищных условий реализовано получением квартиры #1. Но адвокат, в соответствии с волей клиента считавший, что четвертый этаж все же лучше первого, подал кассационную жалобу в Мосгорсуд. Кассационная коллегия оставила решение суда первой инстанции в силе. Тогда Чибиков подал надзорную жалобу председателю городского суда, утверждая, что нарушена ст. 48 ЖК о выдаче ордера: общего собрания ЖСК не было, а на учет как очередник Головкова поставлена незаконно, причем вообще в другом районе. В итоге по протесту председателя президиум горсуда отменил решения обеих инстанций и опять направил дело в Дзержинский суд. Там дело отложили до решения собрания, которое все равно ничего решить не могло, т. к. ордер судом не аннулирован. Мосгорсуд опять это решение суда отменил, поскольку не было оснований откладывать дело.
Так прошел 1993 год. Головкова квартиру уже успела приватизировать. А в мае 1994 года дело передали другому судье. Под разными предлогами слушания откладывались до апреля 1995 года, а в итоге судья повторила решение 1993 года, отмененное тогда Мосгорсудом. В декабре Чибиков обжаловал его, уверяя при этом, что из дела пропали кое-какие документы, в показания свидетелей внесены исправления, лишающие их значения, а в решении судьи масса противоречий. Началась старая история: в Мосгорсуд опять пошла жалоба, которая на днях рассмотрена и оставлена без удовлетворения. Но Чибиков надеется, что президиум суда, как и в 1993 году, отменит это решение, после того как он подаст надзорную жалобу председателю. Может быть, это дело когда-нибудь все же закончится.
К счастью, такие приключения выпадают на долю адвокатов не каждый день, а потому у них остается время на решение вопросов даже глобального характера. Временами им приходится спасать российскую демократию от посягательств враждебных ей сил — политически активных коммунистов или поддерживающих их, в связи с победой на выборах, милиционеров.
Сожженный флаг еще не повод для задержания
В стране безбрежных демократических свобод можно, например, организовать какой-нибудь переворот, не опасаясь за последствия в случае неудачи. А можно выставить, например, пикет в знак протеста против чего-нибудь или устроить какой-нибудь митинг. При этом можно размахивать флагами или разнообразными транспарантами. Бывают, правда, накладки, когда оппоненты сгоряча сжигают флаги друг друга, а потом лезут в драку. Милиция же задерживает поджигателей, считая, что они спровоцировали нарушение общественного порядка. Против задержанных заводят административное дело.
Именно такая история произошла с членами Антифашистского центра и партии "Демократический союз", которые две недели назад пикетировали здание Госдумы, протестуя против засилья в ней коммунистов. А пикет коммунистической "Трудовой России" в то же время и в том же месте этих депутатов поддерживал. Естественно, все должно было кончится конфликтом, поскольку те и другие славятся своей решительностью и несдержанностью.
Склонная к эпатажу лидер Демсоюза Валерия Новодворская в этот раз решила спалить перед входом в Думу красный государственный флаг РСФСР. "Трудовики" набросились на нее с кулаками. Разнимавшие противников милиционеры похватали только демократов — Сайдара Шеяфетдинова из Демсоюза и Кирилла Гилярова и Павла Томачинского из Антифашистского центра. Их обвинили в нарушении правил пикетирования по ст. 166-I ч. 2 Кодекса об административных правонарушениях, вменив Шеяфетдинову "поджог флага РСФСР", а остальным — "пикетирование без соответствующего разрешения". Оказалось, что в распоряжении префекта Центрального административного округа о выделении места для пикетчиков Антифашистский центр не упоминается.
Однако адвокат Мосгорколлегии Лев Симкин из адвокатского бюро "Галятин и партнеры", представлявший интересы задержанных, считал, что их нельзя обвинить в нарушении правил пикетирования. Порядок предоставления места для этого мероприятия носит заявительный характер, и если Антифашистскому центру, подавшему заявку, не было отказано, то его члены имели право выставить пикет. А вообще, заявил адвокат, центр не был упомянут в распоряжении по ошибке, поскольку его лидер Прошечкин в том же распоряжении был указан среди организаторов. Но если бы центру и отказали, то его члены все равно имели бы право принять участие в акции вместе с Демсоюзом. Главное, чтобы общее количество участников совпадало с заявленным, а это было соблюдено. А вот пикет "трудовиков" как раз проводился незаконно, поскольку им было отведено место с другой стороны здания — но их не тронули.
Что касается обвинения Шеяфетдинова в поджоге флага, то тут адвокату оставалось лишь удивиться: Новодворская ведь заявила милиции, что флаг поджигала она, а Шеяфетдинов его тушил. Однако это заявление к делу не приобщили. Но даже если бы Шеяфетдинов и сжигал флаг, и не только РСФСР, но даже и российский триколор, то порядок пикетирования он все равно бы не нарушил. Ведь согласно указу президента от 24 мая 1993 года, "пикетирование есть наглядная демонстрация группой граждан своих настроений и взглядов без шествия и звукоусиления". Именно это и имело место в данном случае, а поджог флага — это типичный способ демонстрации своих взглядов. Суд в итоге прекратил производство по всем трем делам, решив, что административного правонарушения со стороны клиентов Симкина не было.
За административные нарушения самое серьезное наказание — административный арест на 15 суток. А вот участнику другой истории грозило года три по обвинению в убийстве.
Смертельно опасная шутка
Шутить надо уметь, поскольку последствия неудачных шуток могут быть самыми печальными. Например, в Химкинском УВД служили два веселых сержанта, слывших среди коллег большими шутниками. Не все их шутки были удачными, но одна стала просто последней. Весельчаки были застрелены своим же коллегой, а адвокату Химкинской юрконсультации Мособлколлегии Евгению Кабалкину пришлось потом доказывать, что стрелявший выполнял свой служебный долг и не виновен в "неосторожном убийстве". А ведь мог сесть милиционер на три года, предусмотренных ст. 106 УК.
А дело было так. Выпив ночью на дежурстве, сержанты решили повеселиться. Покинув свой унылый пост, они одолжили у приятеля машину и помчались с ветерком. Однако коллеги их оказались неплохими милиционерами. Дежуривший на одном из постов наряд сержанта Алексея Лебабина попытался остановить движущиеся на большой скорости "Жигули", но безуспешно. Началась погоня. Преследуемые увеличили скорость до 145 км/ч, видимо, почувствовав себя героями боевика. Тогда Лебабин открыл огонь, выстрелив один раз в воздух и четыре раза по колесам. Не снижая скорости, "Жигули" вылетели на обочину и перевернулись. В машине преследователи обнаружили двух мертвых коллег из своего же взвода. Поскольку в их машине ничего предосудительного (оружие, наркотики и т. п.) не было, следствие сделало вывод, что это была неудачная шутка. Лебабин же применил оружие в полном соответствии с законом "О милиции". Следователь вынес постановление о прекращении уголовного дела против сержанта за превышение им служебных полномочий (ст. 171 ч. 2 УК), но неосторожное убийство все же вменил. Дело это с мая 1995 года рассматривал Головинский суд Москвы, неоднократно откладывая слушания из-за неявки свидетелей.
Адвокат Кабалкин задал суду такой вопрос: если следователь пришел к выводу о правомерности действий обвиняемого, то каким же образом результат этих действий мог оказаться преступным? Ведь группа Лебабина не просто имела право, но обязана была преследовать уходящую от нее машину, тем более в условиях усиленного патрулирования. Поскольку все способы остановить "Жигули" были исчерпаны, то оставалось только стрелять. Иначе зачем же милиционерам пистолеты? А ведь ст. 23 закона "О милиции" прямо говорит, что сотрудники милиции не несут ответственности за моральный, материальный и физический вред, причиненный применением огнестрельного оружия, если этот вред соразмерен силе оказанного противодействия. В общем, по его мнению, виноваты в происшедшем сами пьяные шутники, неудачно разыгравшие своих коллег. И суд Лебабина оправдал.
ЕЛЕНА Ъ-ВРАНЦЕВА, АЛЕКСЕЙ Ъ-ГЕРАСИМОВ, МАКСИМ Ъ-СТЕПЕНИН