Единая Европа стоит на пороге очень важного этапа своей истории. Во всех столицах ЕС идут острые дискуссии о целесообразности, сроках и условиях ввода единой валюты. В то время как исход политических сражений пока не ясен, финансовые круги Запада уже готовятся к конкретной реализации маастрихтских соглашений. Почетная роль стать финансово-инвестиционной столицей ЕС, видимо, уготована Лондону. За стратегические "плацдармы" в Сити сражаются крупнейшие банки мира. Многим старинным респектабельным банковским домам Британии эта жесткая конкуренция несет мощный глобальный рост — и конец независимости. История международного банковского дома Warburg может служить ярким примером новых процессов в Сити.
Купцы и коммерсанты
Англосаксонская биржевая культура традиционно ориентирована на осуществление максимально возможного количества сделок между предприятиями. Сейчас с помощью игры на бирже реформируются целые промышленные отрасли. Пример объявленной на прошлой неделе перекупки гостиничной группы Forte компанией Granada (за ориентировочно 3,9 млрд фунтов стерлингов) свидетельствует о том, какую собственную динамику приобрел британский финансовый рынок. Большинство аналитиков убеждены в том, что эта сделка вообще лишена промышленных интересов и имеет сугубо финансово-спекуляционный характер. Британский финансовый рынок чуть ли не каждый год ставит новые рекорды оборотов и прибылей и уже превращается в "самодостаточную" экономическую силу. Потому что на каждой сделке зарабатывают не только непосредственно задействованные в ней фирмы и банки, но еще и целая армия консультантов, адвокатов, рекламных компаний и пр. Концепции Investment Banking и Corporate Finance превратились в ключевые понятия новой коммерческо-банковской культуры, которая ориентирована на управление глобальными потоками капитала. В 1995 году в Лондоне были заключены сделки по купле-продаже промышленных фирм общим объемом свыше DM150 млрд. При этом только на консалтинге инвестмент-банки заработали свыше DM2 млрд.
Ъ уже писал о различиях между двумя британскими культурами банковского бизнеса, которые по традиции называются Merchant-Banking и Trading-Banking. Условно первую группу банков можно назвать "купеческими", а вторую — "коммерческими". Почти все банкиры первого типа принадлежат к старинным купеческим династиям, которые веками вели активную международную торговлю, а для того чтобы ее финансировать, учреждали собственные банки. В отличие от Франции, где подобного рода частные купеческие финансовые дома были вытеснены мощными государственными банками, и от Германии, где они по ряду существенных исторических причин не выдержали послевоенной конкуренции с так называемыми универсальными акционерными банками, в лондонском Сити вплоть до начала прошлого года преуспевали такие легендарно известные Merchant-банки, как Barings, Hambros, Warburgs, Schroders и Rothschilds (хотя последний банк в категорию Merchant можно отнести лишь с существенными оговорками).
И все же время этих банков прошло. Крупнейшие банки США, ФРГ, Швейцарии и Голландии перекупают их один за другим. По словам шефа лондонского дома Rothschilds лорда Джекоба Ротшильда, "для того чтобы устоять в жесткой конкуренции с новыми глобальными банками, старые банки вынуждены вместо Merchant прибегать к Trading — и они проигрывают, потому что этого не умеют". В 1989 году германский Deutsche Bank AG купил Morgan Grenfell за DM2,7 млрд, создав действующий в 30 странах инвестиционный банк Deutsche Morgan Grenfell с персоналом около 7 тыс. человек (из них 4500 из Deutsche). В марте 1995 года голландский Internationale Nederlanden Groep выкупил обанкротившейся Barings за DM1,5 млрд, создав новый международный банк с 3400 сотрудниками (из них 3 тыс. из Barings) и офисами в 29 странах. Через несколько дней германский Commerzbank AG покупает небольшой банк Jupiter Tyndall (ориентировочно за DM350млн). В июне германский Dresdner Bank AG объявляет о покупке Kleinwort Benson за DM2,3 млрд. Сейчас на Dresdner Kleinwort работают 3200 человек в 21 стране, из них менее 100 из Dresdner. Только улеглись в Сити страсти вокруг этой сделки, как в в жесткую борьбу за Smith New Court (SNC) вступают Commerzbank и американский Merrill Lynch. Несмотря на то что правление дома Rothschilds (который контролируют SNC) благоволило немцам, победу в конце концов (не в последнюю очередь из-за отчетливых симпатий к США у персонала SNC) одержали американцы. Merrill Lynch выкупает SNC за DM1,2 млрд, чтобы создать новый инвестмент-гигант с персоналам около 45 тыс.
"Натиск" иностранных банков на Сити объясняется не только финансовыми причинами. Нередко при этом задействуются еще и непрозрачные для широкой общественности культурно-исторические, ментальные и семейные связи между банкирскими домами разных стран. Финансовый бизнес космополитичен по своей природе. Твердолобый шовинизм, напыщенная "патриотичность" и стремление поставить некую (почти всегда) надуманную "национальную идею" выше неписанных, но жестких законов нормального человеческого общества неизбежно приводят к финансовому кризису государства, который нередко заканчивается его полным крахом.
Континентальные корни
Очень важное значение для многих Merchant-банков Лондона имеют исторические связи с Голландией и особенно Северной Германией. Так, семья Барингов (в английском произношении — Берингов) происходит из вольного германского города Бремена, где она добилась успехов задолго до того, как в начале XIX века приступила к бизнесу в Лондоне. Название другого видного британского банковского клана Hambros происходит от неправильного написания города Гамбурга. В Сити уверяют, что этот "ляп" в свое время допустил некий копенгагенский чиновник, который в 1779 году по оплошности выписал торговую лицензию гамбургскому купцу Кальмеру Леви на имя его родного города. Семья Шредеров, контролирующая банк Schroders, происходит из купеческой династии германского города Квакенбурга, и Гамбург долгое время служил главным центром ее международной торговой сети. В XIX веке Шредеры открыли в Лондоне банк Schroders, а затем в США банк J. Henry Schroder Bank & Trust Co., более известный под именем Schrobanco.
Очень влиятельный в Сити chairman (председатель правления) Schroders Георг фон Маллинкродт вырос в Гамбурге. Там же родился главный управляющий Schroders Вин Бишоф. Кланы Маллинкродтов и Шредеров издавна поддерживали тесные отношения. Достаточно сказать, что фон Маллинкродт женился на дочери прежнего президента Schroders Гельмута Шредера и тем самым вошел в состав клана, которому принадлежат 48% Schroders. Антверпенские предки Маллинкродта были связаны родственными отношениями и с гамбургским кланом Клейнвортов, который был соучредителем знаменитого лондонского банка Kleinwort Benson. Ну и так далее.
Вольный город Гамбург. И его короли
В силу ряда исторических причин к середине XIX века в Германии возникла узкая, но чрезвычайно влиятельная еврейская прослойка, которую немцы до сих пор именуют Kaiserjuden ("императорские евреи"). Среди этих причин нужно упомянуть и большое благоволение к евреям, которое проявлял Берлин в прошлом веке — в отличие от тех преследований, которым евреи (особенно после дела Дрейфуса) подвергались во Франции и Российской империи. В Пруссии и других германских землях выросла плеяда выдающихся и просто гениальных еврейских немецкоязычных писателей, художников и предпринимателей. Достаточно назвать такие фамилии, как Маркс, Гейне, Эйнштейн, Ротшильд, Рейтер, Ратенау и многие другие.
Вплоть до середины XX века богатый ганзейский город Гамбург, который до сих пор блюдет свои вольные традиции и сохраняет в ФРГ государственный статус отдельной земли, имел все основания гордиться своей славой самого терпимого города Германии. В XVIII веке Гамбург стал прибежищем для многих европейских евреев. Несмотря на то что ганзейский устав запрещал предоставлять гражданские права не желающим принимать христианство "израэлитам", предписывал евреям селиться только на определенных улицах и облагал их высокими "защитными" поборами, нигде им не жилось так свободно, как здесь.
В Гамбурге возникла самая мощная еврейская община Германии, а доля евреев в населении этого города-государства была на уровне 6%. Пожалуй, самым известным горожанином (но не гражданином) Гамбурга прошлого века можно считать Merchant-банкира Соломона Гейне, которого в ФРГ до сих пор называют "гамбургским Ротшильдом": как по причине размеров его богатства и благотворительности, так и по той роли, которую банк Heine сыграл в финансировании войны Пруссии и Британии против Наполеона. Только в отличие от Ротшильдов, которые добились аристократических почестей по всей Европе, сенаторы Гамбурга хотя и снимали при встречах с Гейне шляпы, так и не дали гражданских прав этому не желающему отказываться от своего "израэлитства" банкиру. (В клан Гейне входил и знаменитый германский поэт Генрих Гейне, книги которого нацисты в тридцатые годы сжигали на улицах.)
Неразрывно связана с Гамбургом и история клана Варбургов. В начале XX века глава банковского дома Warburg Макс Варбург (который, среди прочего, с 1924 по 1933 год входил в генеральный совет Рейхсбанка, то есть ЦБ Германии) даже слыл "тайным королем" этого вольного города.
Великолепная семерка
Европейской родиной Варбургов, видимо, можно считать Италию. В 1559 году семья поселяется в маленьком северогерманском городе Варбурге (неподалеку от Гамбурга), откуда и получает свою германско-британскую фамилию. Лишь много позже копенгагенская ветвь клана снова принимает свое старое итальянское имя Дель Банко. Постепенно члены семьи расселяются в разных странах. Так, Симон Элиас Варбург (1760-1828) стоял во главе первой еврейской общины Швеции. Одним из самых известных членов шведской династии Варбургов был сын консула Дании в Гетеборге Карл Йохан Варбург (1852-1918), который в начале XX века руководил знаменитой Нобелевской библиотекой шведской Королевской академии.
История клана Варбургов очень ярка и неоднозначна. К примеру, Отто Варбург (1859-1938) был знаменитым германским ботаником и третьим президентом Мировой сионистской организации. В годы первой мировой войны Отто Варбург, имевший отличные связи в МИД Германии, довольно успешно добивался от Берлина реализации проекта поселения 1 млн евреев в Месопотамии (сейчас Ирак). Этот проект был сорван из-за противодействия "арийских сионистов", добивавшихся от Берлина поддержки для своей палестинской инициативы.
Некоторые члены рода Варбургов приняли христианство и без всякого для себя ущерба оставались в Германии даже во времена гитлеровской диктатуры. Например, лауреат Нобелевской премии 1931 года биохимик и онколог Отто Генрих Варбург (1883-1970) в течение 30 лет (с 1930 года) был директором берлинского института биохимии имени кайзера Вильгельма.
Что касается банковского дома, то он был основан в 1798 году в Гамбурге братьями Мозесом Маркусом и Герзоном Варбургами. По данным газеты Frankfurter Allgemeine, "в середине XIX века банк M. M. Warburg активнейшим образом участвовал едва ли не во всех колониальных проектах и авантюрах рейха, и это влияние его руководители сохранили и в годы Веймарской республики, когда к их мнению прислушивались многие политические лидеры страны самых разных политических взглядов — от Ратенау до Штреземана". У Моритца Варбурга (сын Мозеса Маркуса) и его жены Шарлотты Эстер Оппенгейм было семь детей (пять сыновей и две дочери), которых уже при жизни в Германии называли "великолепной семеркой". Из пяти сыновей четверо стали банкирами: Макс (1867-1946), Пауль (1868-1932), Феликс (1871-1964) и Фриц (1879-1964).
Феликс (в 1894) и Пауль (в 1902) переселяются в США. Феликс женится на дочери банкира Якоба (в английском произношении: Джекоба) Шифа и со временем (вместе с Паулем) становится совладельцем банка Kuhn, Loeb & Co. В двадцатые годы Феликс превращается в ключевую фигуру германско-еврейской элиты США. Хотя по своим взглядам он не был сионистом, он активно поддерживал еврейские общины разных стран (в том числе России), был соучредителем Refugee Economic Corp. и т. д. Его сын Маркус Варбург занимал видные посты в мощных американских банках Lehman Brothers, American International Corp. и, среди прочего, дослужился до чина полковника американской армии.
Пауль Варбург считается одним из главных организаторов Федеральной резервной системы США. С 1914 года он занимает видные посты в Federal Reserve Board, в том числе ее вице-губернатора и президента ее консультационного совета (advisory council). Его сын Джеймс Пол (1896-1969) за свою банковскую карьеру был директором Bank of Manhattan, президентом International Acceptance Bank, соучредителем Polaroid Corp. и др. В тридцатые годы он входил в знаменитый brain trust президента Рузвельта, а в годы войны с Германией был вице-шефом Office of War Information.
Уже из сказанного понятно, каким авторитетом пользовался и пользуется дом Варбургов (простите, Уорбергов) в США. Во многом успехи в Америке были обеспечены прочными связями с европейскими ветвями семьи, которые, в свою очередь, богатели от торговли с мощными рынками Нового Света.
Как Германия наказала сама себя
Вплоть до конца 1918 года многие крупные еврейские предприниматели хранили почти фанатическую верность кайзеру. После краха германской монархии новые времена наступили и для германских евреев. Символическое значение приобрело самоубийство крупного германско-еврейского предпринимателя Альберта Баллина, который покончил с собой 9 ноября 1918 года — в тот день, когда кайзер отрекся от престола и сообщил об эмиграции в Голландию. Вскоре после этого произошел тяжелый нервно-психический срыв и у Аби Варбурга, от которого он потом многие годы вынужден был лечиться у психиатров.
Когда некоторое время спустя рейхсканцлер принц Максимилиан фон Баден (именно он вместе с фельдмаршалом Паулем фон Гинденбургом убедил кайзера Вильгельма II отречься от престола) предложил Максу Варбургу войти министром финансов в его правительство, Варбург отказался. Он был убежден, что консервативные круги страны все равно не потерпят, чтобы еврей стал министром финансов, а социал-демократы и коммунисты неизбежно будут воспринимать его как "агента сионистского крупного капитала".
Макс Варбург слыл пламенным патриотом Германии. Вместе со своим деловым партнером и таким же неистовым германофилом Карлом Мельхиором он входил в состав германской делегации на переговорах в Версале. В отличие от шефа крупного семейного концерна AEG и будущего министра иностранных дел Германии Вальтера Ратенау, Варбург выступал против навязываемых Антантой условий мирного договора, которые он считал унизительными для экс-империи. Тем не менее в двадцатые годы националисты и его обливали грязью как "предателя Германии".
В годы Веймарской республики истерической националистической пропаганде правоэкстремистских сил противостояла не менее экстремистская истерика социал-демократических и коммунистических движений. Если первые видели в евреях "антихристов" и "сионских мудрецов", то вторые, наоборот, исступленно бичевали иудейскую религиозность и требовали от евреев "отказа от еврейства ради победы мирового пролетарского интернационала". Среди прочего, правые экстремисты обвиняли Ратенау в том, что он нанес "удар в спину" Германии, подписав мирный договор с Антантой (по которому оккупировавшая половину Украины и Бельгию армия Германии была признана потерпевшей поражение). Убийство еврея Ратенау обозначило новый период в истории страны, который, среди прочего, привел к красно-коричневому альянсу, антисемитским гонениям и геноциду.
Победители
В ходе антисемитских погромов гитлеровцы в 1938 году конфискуют гамбургский банковский дом M. M. Warburg и дают ему новое "арийское" название Brinckmann, Wirtz & Co. Шеф Warburg Макс Варбург бежит в США (где он не преуспел). Американский клан Варбургов начинает активную борьбу против национал-социалистов. Варбурги финансируют еврейскую эмиграцию из Германии, требуют от правительства США форсировать подготовку к войне, участвуют в деятельности американских спецслужб и организуют международные контрпропагандистские кампании против демагогов Третьей империи. Многие члены семьи служат в армии США.
Гротескно-символичную форму эта борьба принимает в мае 1945 года, когда подполковник US Air Force Эрик Варбург был откомандирован в город Аугсбург, где в течение нескольких дней допрашивал Германа Геринга — шефа Luftwaffe. В недавно вышедшей биографии дома Варбургов американец Рон Чернов так описывает эту метаморфозу гонимого и гонителя: "Даже в тюрьме Геринг ломал из себя этакого непонятого гения, приписывал все национал-социалистические преступления исключительно Гитлеру, сам же он, Геринг, хотя и признавал в свое время, что еврейское влияние стало слишком сильным, но был де чуть ли не борцом за права евреев и уж во всяком случае решительным противником 'окончательного решения' еврейского вопроса".
Лондонский патриарх
Другой видный член гамбургского банка Зигмунд Варбург бежит от нацистов сначала в Голландию, а потом в Великобританию. В Лондоне он устанавливает партнерские отношения с Генрихом Грюнфельдом (в английском произношении: Генри Гранфилдом), который был таким же беженцем, как и он сам. Говорят, Зигмунд не принимал ни одного важного решения без обсуждения с Генрихом, который до сих пор имеет репутацию чрезвычайно умного и осторожного человека. Род Грюнфельдов входил в число самых крупных промышленников Силезии (сейчас Западная Польша). В 1934 году нацисты конфискуют фирму Грюнфельдов в Бреслау (сейчас Вроцлав). Генри попадает в гестапо. Ему удается бежать.
За счет финансовой помощи голландских банков Варбург-Уорберг и Грюнфельд-Гранфилд учреждают в Лондоне коммерческий банк New Trading Company. Германо-еврейский дуэт повел дела в жесткой прусской манере и быстро добился успеха. В 1970 году New Trading Co. берет под свой контроль "исконный" гамбургский банковский дом Варбургов, который стал действовать под именем M. M. Warburg-Brinckmann, Wirtz & Co.
В 1946 году лондонский банк получает название S. G. Warburg & Co. Постепенно он превращается в крупнейший Merchant-Bank Сити. За большие заслуги перед Великобританией королева возвела Варбурга в дворянское достоинство и пожаловала титул сэра. После смерти сэра Зигмунда (в 1982 году) президентом S. G. Warburg становится Генри Гранфилд. В прошлом году ему исполнилось 90 лет, 60 лет из них он занимается банковской деятельностью.
Офис Гранфилда подчеркнуто скромен, новомодная великодержавная помпезность теперешних банков встречает у него лишь ироническую ухмылку, а невероятные объемы гонораров, которые многие инвестмент-банки США платят своим лучшим менеджерам, Гранфилд называет "абсурдом". Он категорически против рьяно культивируемого сейчас в США стиля "военной иерархии" со своеобразным банкирским "культом личности". Гранфилд делает все, чтобы сохранить культурные традиции Warburg. Любопытная деталь: молодые претенденты на работу в Warburg до сих пор должны проходить экзамен на ясность и красоту почерка. Гранфилд очень редко дает интервью. В прошлом году, накануне своего юбилея, он сделал исключение для германской Frankfurter Allgemeine. "Когда мы начинали в Лондоне, нас было всего четверо. У нас был один пустой стол и ни одного клиента. Если бы Зигмунд был жив, он бы наверно сказал сейчас, что нашему банку вполне достаточно и 250 человек. Сейчас у нас работают 5500 господ. Что делать? Мы должны мыслить и действовать глобально".
Вплоть до конца прошлого года Гранфилд приходил в офис каждый день. Правда, в последний свой год в банке он "дал слабину" и стал позволять себе приходить на службу "лишь" в 9.30, а покидать ее "уже" после обеда. Этот человек очень много знает — намного больше, чем кое-кому в Европе хотелось бы. То, что он в прошлом году отошел от активных дел, многими в Сити было встречено с беспокойством. Корректный мистер Гранфилд иронично улыбается: "Пожалуй, мне и впрямь доводилось знакомиться с некоторыми щекотливыми обстоятельствами пары-другой известных фирм. Отчасти и по этой причине я не намерен писать мемуары".
Приглашение на бойню
Warburg слыл самым "тщеславным" Merchant-банком Сити, так как он был единственный "домом", который стремился превратиться в крупный инвестмент-банк. В 1994 году грандиозным скандалом окончились тайные переговоры Warburg о слиянии с американским Morgan Stanley. Любой банкир знает, что если подобного рода переговоры не удается сохранить в секрете вплоть до подписания контракта, то сделка практически наверняка будет сорвана. Незадолго до окончания переговоров кто-то пустил в Сити слух, что Warburg "нашел покупателя", после чего акции банка тут же взлетели. Многих в Лондоне шокировали не только последовавшие за этим резкие взаимные выпады банкиров, но уже то, что такой мощный и богатый банк, как Warburg решил добровольно "подчиниться иностранцам".
Тем не менее в июне 1995-го боссы Warburg добились своего. Крупный швейцарский банк Schweizerischer Bankverein (более известный у нас по его британо-американскому названию Swiss Bank Corporation или аббревиатуре SBC) купил S. G. Warburg за ориентировочно 860 млн фунтов стерлингов (DM1,9 млрд). В новом банке SBC Warburg работают 10 500 человек, 4 тысячи из них пришли из Warburg. Дочерние компании и представительства SBC Warburg действуют в 43 странах мира.
Говорят, когда однажды июньским утром 1995 года новый шеф SBC Warburg Марсель Оспель впервые отправился осматривать купленный им незадолго до этого банк, то строгий привратник не пустил говорящего по-английски с сильным немецким акцентом бигбосса внутрь. Мистер дал герру понять, что "здесь это ему не там", что перед ним находится не какая-нибудь там сберкасса для всяких иностранных проходимцев, а банк благородных британских джентльменов. Особенно (по словам лондонской Financial Times) не понравилась бдительному вахтеру "разнузданная" одежда Оспеля: пуловер, джинсы и вопиющее для Сити отсутствие галстука.
Разумеется, на самом деле все было несколько не так. И все же этот анекдот ярко иллюстрирует те проблемы, с которыми сталкиваются швейцарцы в Лондоне. Правлению SBC предстоит интегрировать воедино две различные культуры ведения банковских дел, согласовать и упорядочить новые структуры управления, сократить и переориентировать ставший избыточным персонал или даже целые отделы. При этом сталкиваются не только разные характеры, привычки и иерархии. Конфликтность ситуации обостряется и ментально-языковыми различиями, пресловутым противостоянием между гансами и джонами.
Если 6500 швейцарских банкиров связки SBC-Warburg известны прежде всего своей решительной манерой ведения дел, склонностью к внедрению новых рискованных финансовых продуктов и даже своим внешним видом как бы демонстрируют "склонность работать засуча рукава" (выражение гамбургского Manager Magazin), то для большинства из 4 тыс. оставшихся на Warburg "лондонцев" характерны крайняя сдержанность в поведении и проявлении эмоций. Именно эта сдержанность позволила Warburg добиться великолепных результатов при осуществлении таких деликатных поручений, как приватизация крупных госкомпаний и финансовых операциях при так называемых сделках M & A (слияние и перекупка фирм).
Многие аналитики сомневаются, что Оспелю удастся объединить эти разные банковские концепции в нечто единое. Сам он убежден, что ему по силам обеспечить SBC "качественный скачок" в инвестмент-банкинге и вывести SBC-Warburg в первую мировую десятку рынка, в которой сейчас доминируют американские банки Merrill Lynch, Goldman Sachs и Morgan Stanley. Для этого SBC-Warburg должен выработать новый банковский стиль: с одной стороны, мультинациональный и многоязычный, а с другой — унифицированный в космополитичной корректности и жесткой ориентации на эффективность. Страха перед американцами Оспель не испытывает: он сам проработал 4 года на Merrill Lynch. Времени у него мало (уже в мае он займет пост председателя правления SBC), и он не намерен терять ни одного дня даром.
"Пожалуйте на бойню, джентльмены!" — так отреагировала лондонская Times на информацию о покупке Warburg. Оспель не собирался скрывать, что не намерен церемониться с новыми коллегами. На первой же встрече с руководством Warburg он недвусмысленно дал понять, что "нас тут слишком много, господа". Кредо Оспеля незамысловато: "Если уж нельзя избежать жесткости и расправы, то ее надо делать сразу же". Перед покупкой Warburg швейцарцы разработали детальную программу, кто из их команды и какие функции будет выполнять в Лондоне. В первый же свой день на Warburg Оспель сообщил об увольнении ряда ведущих менеджеров этого банка и о новом составе правления, в которое вошли три банкира из Warburg, девять из SBC и один из высокопоставленных менеджеров консультационной компании McKinsey. Сам Оспель занял место chief executive (главного управляющего).
Через неделю был определен новый состав 100 ведущих постов банка, еще через неделю — "top 500". Уже в октябре (то есть всего через три месяца после покупки) швейцарцы интегрировали мировую банковскую сеть Warburg в свою и объединили электронно-компьютерные системы. Были уволены около 1 тысячи банкиров, около 300 англичан ушли по собственному желанию. Оспель: "Увы, среди них были человек 30 специалистов, с которыми мне было жаль расставаться".
Сложно сказать, оправданна ли такая жесткость. Некоторые банки придерживаются другой, неторопливой манеры проведения интеграции. Так, Deutsche Bank лишь через пару лет после покупку Morgan Grenfell стал реально и не спеша "притирать" банки друг к другу. При этом Франкфурт делегировал английскому шефу Morgan Grenfell Майклу Добсону полную свободу действий, переподчинив ему практически весь глобальный инвестмент-банкинг Deutsche, в том числе право назначать или смещать германских банкиров по своему усмотрению. Сейчас некоторые сотрудники этого крупнейшего банка ФРГ не скрывают своего раздражения и недоумевают, кто же в конце концов кого купил. Англичане, наоборот, шутят, что самый надежный способ подчинить себе германский банк — это позволить ему себя купить, ибо после этого немцы (якобы) тут же утрачивают интерес к дальнейшим событиям.
Отщепенец Аби
Однако вернемся к пяти сыновьям Моритца Варбурга. Четверо младших были дети как дети (то есть стали нормальными банкирами). А вот старший (по имени Аби) в возрасте 13 лет отказался в пользу брата Макса от своей привилегии унаследовать семейный банковский дом. Взамен Аби вытребовал себе право покупать за счет семьи в течение всей своей жизни столько и такие книги, как ему заблагорассудится.
Газета Frankfurter Allgemeine: "Среди того большого количества душевных и духовных терзаний, которые омрачали житие просвещенного и культурного европейца старой доброй эпохи, почти не было таких, от которых бы не страдал гениальный искусствовед и историк Аби Варбург. Тут и меланхолия, и ипохондрия, и депрессии, и мигрень, и т. д., и т. п.". Но вот от комплекса неполноценности Аби явно не мучился. Однажды он сказал своим четырем братьям: "Пожалуй, в большой энциклопедический словарь Брокгауза вы тоже попадете. Но вот уж в малый справочник попаду один я".
Особенную славу Аби принесли его исследования по иконологии, которую Варбург превратил в самостоятельное научное направление. Книги Варбурга по изучению "пра-формул языка жестов" его последователи сравнивают по силе воздействие на искусствоведение с работами Фрейда и Эйнштейна для психологов и физиков.
Аби Варбург до сих пор остается гордостью Гамбурга. В прошлом году здесь вновь был отстроен и открыт пятиэтажный дом, в котором некогда располагалась его уникальная библиотека. Власти Гамбурга за свой счет выкупили этот дом у прежних владельцев. Архитекторы попытались сделать все, чтобы воссоздать "исконный" интерьер дома. Только вместо прежних ломящихся от книг полок сейчас зияет скорбная пустота. В тридцатые годы Аби Варбург вывез всю свою библиотеку (60 тыс. томов и 20 тыс. картин и фотографий) в Лондон, где она легла в основу знаменитого Warburg Institute. Для того чтобы возродить былую славу Warburg-Haus, был учрежден фонд Aby-Warburg-Stiftung. По данным гамбургского еженедельника Die Zeit, правление крупной местной семейной компании Reemtsma и инженер Ганс Реймер пожертвовали фонду по DM3 млн. Еще DM3 млн (всю свою премию имени Лейбница 1991 года) отдал фонду искусствовед Мартин Варнке. Наряду с новой библиотекой здесь оборудован компьютерный зал, подключенный к крупнейшим инфобанкам мира по искусствоведению. Aby-Warburg-Stiftung намерен финансировать и частные научные программы по образцу именных принстонских фондов или фонда Гетти. В Гамбурге будет выходить альманах, проводиться конференции и т.д. Ежегодно в дом Варбурга будет приглашаться кто-нибудь из перспективных молодых ученых. На год исследователю будет предоставлена полная свобода действий, а все расходы будет покрывать фонд.
Жить гость Варбурга будет в великолепной квартире на верхнем этаже знаменитого дома.
РОДИОН Ъ-ВОДИН
Шеф SBC-Warburg Марсель Оспель и соучредитель S. G. Warburg Генри Гранфилд на фоне портрета Зигмунда Варбурга