В московском музее Тропинина и художников его времени открылась выставка портретов работы московского фотографа Евгения Габриелева "В поисках русской харизмы". Фотографии известных российских политиков конца ХХ века, выполненные в октябре--ноябре 1995 года специально для данного проекта, помещены в экспозиции вперемешку с живописными портретами российских политиков ХVIII-XIX веков из собрания музея.
Проект осуществлен музеем Тропинина и галереей DEGA при поддержке комитета по международным делам Государственной думы. Куратор проекта Юлия Волгина.
Живописные портреты, показанные на выставке, написаны в числе прочих Вишняковым, Боровиковским, Левицким, Тропининым; изображены на них императрица Елисавета, генералиссимус Суворов, историк князь Щербатов, генерал Ермолов, царедворец и композитор Львов и другие. Впрочем, на эти портреты никто из посетителей не смотрит. Все взоры прикованы к Хакамаде и Зюганову, Жириновскому и Черномырдину, Говорухину и Лужкову (всего представлено 14 человек), хотя, казалось бы, возможность их увидеть не так чтобы редка.
Старые картины явно присутствуют здесь только как "портреты вообще", сравнение с которыми должны выдержать современные модели. Не отделаться от мысли, что перед нами экзамен: герои сняты в одних и тех же условиях (черно-белое мелкозернистое фото, темный бархатный фон, венский стул как единственный аксессуар) и различаются только позой. Каждый по очереди выходит на сцену и исполняет антраша. А на лицах в большинстве случаев немалое напряжение: сдюжу ли? Люди начала XIX столетия держатся, как ни странно, гораздо естественнее, хотя они зажаты в тиски романтического стандарта. Нынешние фото выполнены "под дагерротип" — как в прошлом веке снимались все подряд, но выглядят гораздо более парадно, чем камерные и небольшие портреты из музейного собрания. Прежде всего потому, что дагерротип делался быстрее, чем писалась картина, а в наши дни на постановочное фото затрачивается больше времени, чем на репортажное. Сегодня такой портрет — своего рода награда (можно вспомнить, что при Петре, на заре европеизации русского искусства, портретировали за заслуги, а за пьянство царь мог повелеть портрет уничтожить).
Портреты на этой выставке вырывают своих героев из привычной для них среды: среды media. Те, кто обычно на первых полосах газет, тут — в безвоздушном пространстве вечности и абсолюта, и за право побыть там подольше многие из них дорого бы заплатили. Как пишет в каталоге критик Галина Ельшевская, они "тщатся превратить свое сегодня в твердое всегда". Гипотетическая газета под названием "Всегда", где им хотелось бы быть, — это не что иное как памятник, и, похоже, русская харизма, если такое понятие вообще существует, действительно есть воля к вечности, жестокая борьба со временем, с идеей актуального, переменного и неустойчивого, новый виток которой совершается на наших глазах. Скажем, американская харизма, ярким представителем которой является нынешний президент США, напротив, состоит в гениальном умении быть на волне настоящего. В наших же широтах харизматична "стабильность".
У кого же из героев этой выставки больше вечности во взоре? Ничего неожиданного не произошло — тут есть живые лица и памятники, и первые явно проигрывают вторым, причем фатально. Смотреть не в глаза фотографу, а поверх его головы, в светлое будущее, — дело нехитрое, можно научиться, но нужно обладать еще кое-чем. Человек становится монументом, когда он превращается в знак. У героев портретов прошлого века для этого были ордена на груди, по которым знатоки могли прочитать всю биографию. Нынешним героям, кроме значка НДР на лацкане и обручального кольца на пальце, обозначиться нечем. Но это не значит, что перед нами портреты "просто людей". Самые харизматические в описанном смысле представляют не себя самих, но некую идею или норму Политика, и оттого на их плечах груз почти невыносимый, а мрачность лиц не поддается описанию. На них лежит историческая ответственность заполнить нишу должного, пожертвовать собой ради роли, чтобы место не пустовало.
Много сил и средств в современной российской культуре, как и в политике, тратится на защиту необходимых абстракций и норм, которые и призваны обеспечить стабильность. Так создается штаб по выборам Президента вообще, оппозицию призывают не путать карты и оставаться в Оппозиции, новые журналы демонстрируют прежде всего норму Журнала (читать их не надо), кино снимается исходя из идеи снять наконец-то Кино-как-у-людей, светская жизнь существует для того, чтобы отстоять право на Светскую Жизнь, богатые демонстрируют Богатство. Эстетика инсценировки доминирует во всех областях жизни. В этом смысле Евгений Габриелев своей работой точно зафиксировал мгновение российской современности, хотя и отказался от репортажности в своих снимках.
ЕКАТЕРИНА Ъ-ДЕГОТЬ