На малой сцене театра им. Станиславского (так называемый "Зеркальный зал") состоялась премьера спектакля "Черный человек". И хотя она прошла в январе, тематически постановка главного режиссера театра Виталия Ланского и художника Александра Опарина замыкает прошедший год, отмеченный торжествами в честь юбилея Сергея Есенина.
В спектакле Ланского нет ни слова о гостинице "Англетер", коварных большевиках и наемных убийцах в штатском. Из есенинского мифа (каким складывался он в последние годы) изъята едва ли не главная его составляющая — детективная, и оставлены лишь приметы высокого штиля. Поэт предстает здесь в образе гения, безумца и провидца. Однако для раскрытия этого триединства одной есенинской биографии и даже его стихов (ведь биография поэта, как писал другой известный советский поэт Евгений Евтушенко, — это его стихи, остальное лишь приложение к биографии) оказалось мало. Понадобился еще ряд отсылок и вставных номеров: Чехов — "Черный монах", Пушкин — "Моцарт и Сальери", Гоголь — "по мотивам", но в основном "Записки сумасшедшего", наконец, "Гамлет".
Нетрудно заметить, что к внушительной обойме русской классики добавлен один зарубежный автор. Почему именно Шекспир удостоился этой чести, сказать трудно, тем более что никаких прямых указаний на черного человека в "Гамлете" нет. Угадывается лишь специфическая цепь ассоциаций — Принц датский, которого четверть века назад сыграл Владимир Высоцкий, в силу этого обстоятельства включен в пантеон русских народных богатырей, и следовательно, рядом с Сергеем Есениным более чем уместен.
Соблазнительно было бы также предположить, что для концепции спектакля важен еще один гамлетовский мотив — сомнений. Чисто композиционно так оно и выходит: действие начинается с отрывка из "Черного монаха" — герой которого, как помнят читатели, никак не может понять, бредит он или нет — а ближе к финалу возникает тень убитого короля.
Но это лишь прием, и возможно, объединяющим словом здесь служит вовсе не "сомнение", а "призрак". Во всяком случае обаятельный актер Сергей Земцов играть человека колеблющегося указаний от режиссера явно не получил. Зритель тоже, по всей видимости, не должен сомневаться в том, что Пушкин, Гоголь, Чехов и даже их предшественник Шекспир творили в преддверии появления на свет величайшего русского гения. Никакими иными причинами метод пионерского монтажа, с помощью которого нарезаны и приклеены друг к другу куски классических текстов, объяснить невозможно.
Сами авторы "Черного человека", впрочем, убеждены, что налицо не что иное, как жизнь Поэта, представленная в форме клипа. Для театралов со стажем утверждение это звучит в высшей степени радикально, если не сказать эпатирующе, для остальных оно слишком невнятно.
Неясно, например, почему почтенный мастер старшего поколения вдруг решил пополнить союз клипмейкерской молодежи. Близкое ли соседство театра с клубом "Станиславский" сыграло тут свою роль, или просто приглянулось модное слово клип?
Правда, другое слово, комикс, тоже оказалось бы очень кстати. Представленный дайджест классики, не претендующий на глубину, но поражающий широтой охвата и скоростью изложения (час десять для клипа, конечно, многовато, но для спектакля скорость космическая), очень напоминает заокеанские веселые картинки. Стать героем комикса в Америке, как известно, весьма почетно. В России Есенин пока выступает в роли первопроходца — впрочем, за свой юбилейный год он в каких только ролях не побывал.
ЛАРИСА Ъ-ЮСИПОВА