Назначение заместителя министра финансов Андрея Казьмина руководителем Сберегательного банка, возможно, знаменует завершение определенного этапа в развитии крупнейшего российского банка. Период относительной независимости банка, судя по всему, сменится эпохой более жесткого контроля со стороны главного акционера — государства. Возможные причины такого поворота событий анализируют МАКСИМ Ъ-АКИМОВ и МИХАИЛ Ъ-ЛОГИНОВ.
Куда шли деньги при прежнем руководстве Сбербанка
Вопрос о новом главе Сбербанка России вызывает особый интерес. Дело в том, что на протяжении последних полутора лет вокруг банка шла сложная борьба, в которой участвовали его высшие менеджеры, ЦБ и коммерческие банки. Нетрудно догадаться, что предметом этой борьбы были огромные деньги, сконцентрированные в Сберегательном банке. Но прежде чем перейти собственно к анализу ситуации, попробуем хотя бы в общих чертах представить себе, что такое сегодня Сберегательный банк Российской Федерации.
Акционерный коммерческий Сберегательный банк России зарегистрирован в Банке России 20 июня 1991 года. Является прямым наследником Сберегательного банка РСФСР, который преобразовался в акционерный коммерческий банк в 1990 году. Объявленный уставный фонд банка составляет 500 млрд рублей, из них на 1.01.96 оплачено 316 млрд. 51% акций Сбербанка принадлежат государству — Центральному банку России, остальные акции распылены между несколькими сотнями тысяч акционеров — юридических и физических лиц. Сбербанк — крупнейший российский коммерческий банк по сумме активов 113 трлн рублей, или примерно $24,4 млрд на начало 1996 года. По этому показателю он вдвое превосходит идущий вторым Внешторгбанк России. В списке 1000 крупнейших банков мира по итогам 1994 года, опубликованном в журнале The Banker, Сбербанк занял 198-е место. Банк является бесспорным лидером на российском рынке частных вкладов (его доля составляет более 68%). Сумма остатков на счетах физических лиц превышает в настоящее время 52 трлн рублей. Банк обладает самой развитой филиальной сетью, охватывающей практически всю территорию страны, — в нее входят 76 территориальных управлений, чуть менее 2000 отделений и около 33 000 филиалов. В банке работает более 194 тысяч человек. Банк является крупнейшим участником рынка государственных ценных бумаг (вложения в госбумаги на начало года превышают $6 млрд, по некоторым оценкам, банк контролирует более половины этого рынка). Сбербанк — крупный кредитор на рынке ссудных капиталов (остатки по ссудам банкам и предприятиям на 1.01.96. составляют $1 млрд и $3,2 млрд соответственно). Прибыль банка на 1 января 1996 года превышает 3 млрд рублей.
Итак, как видно из структуры акционерного капитала, Сбербанк представляет собой полугосударственный, получастный финансовый институт. Эта его двойственность и привела к осложнениям, возникшим в последнее время. Как было уже отмечено, банк контролирует огромные денежные ресурсы, и вопрос, в чьих интересах — государства или частного сектора — будут использоваться эти колоссальные средства, стал ключевым.
Дело в том, что, как это часто бывает, несмотря на сохранение контрольного пакета в руках государства, руководство банка пользовалось широкой автономией в вопросах активных операций (то есть при размещении средств). По общему мнению, это привело к тому, что Сбербанк действовал скорее как частный коммерческий банк, а не государственное учреждение. В чем это конкретно выражалось?
Достаточно беглого взгляда на статистические данные, чтобы понять, что в 1993-95 годах банк был крупнейшим участником кредитного рынка в целом и сектора МБК, в особенности. Быстро росли сумма кредитов, выданных банкам, и их доля в общей сумме выданных ссуд — с $286 млн (или 29% всех кредитных вложений) на 1.01.93. до $2,48 млрд (62%) на 1.01.95. В некоторых регионах Сбербанк являлся фактически единственным источником средств для межбанковского рынка. В то же время вложения банка в государственные ценные бумаги были относительно малы: на начало 1995 года они составляли $878 млн, что почти в пять раз меньше, чем сумма всех выданных банком кредитов (банкам, предприятиям и частным лицам) и почти в три раза меньше, чем сумма выданных МБК. Если ставить приоритетной задачу извлечения максимальной прибыли, тогда эту тактику следует назвать оправданной — заработать на кредитах можно было больше...
Однако в результате получалось, что банк, формально контролируемый государством и даже возглавляемый председателем ЦБ, под гарантии все того же государства привлекает средства населения и... перекачивает их в частный сектор экономики, прежде всего коммерческим банкам. Иными словами, такая замечательная вещь, как деньги частных вкладчиков, не попадала в государственный карман. Государству, отягощенному огромным бюджетным дефицитом и массой других проблем, это, разумеется, понравиться не могло.
Как Сбербанк чуть не приватизировали
По общему мнению, начало нынешнего этапа борьбы за деньги Сбербанка относится к осени 1994 года. Мы связываем это, в частности, с приходом к руководству ЦБ Татьяны Парамоновой. Парамонова была настоящим "оком государевым". Интересы государства были ей дороже, чем интересы коммерческих банков.
В декабре 1994 года Татьяна Владимировна, выступая на III Международной конференции по банковскому делу в Москве, пожалуй, впервые публично выразила свое недовольство политикой Сбербанка. Она сказала так: "Особо следует решить вопрос о Сберегательном банке, обязательства которого на сегодня гарантированы государством. Банк работает на принципах обычного коммерческого банка, и доля высокорисковых активов в портфеле этого банка, на наш взгляд, велика". Теперь, задним числом, это выступление вполне можно рассматривать как предупреждение руководству Сбербанка. В кругах, близких к ЦБ, стали циркулировать слухи о возможности полного огосударствления Сбербанка и существенном ограничении его кредитной экспансии.
Такой поворот событий не понравился руководителям Сбербанка. Для них огосударствление означало ограничение прав распоряжаться средствами банка. Однако открыто выступить против ЦБ руководство "большого" Сбербанка не решилось. На роль критика позиции Банка России был выдвинут руководитель крупнейшего регионального банка СБ — Московского Сбербанка — Геннадий Солдатенков. Еще в ноябре 1994 года, то есть до памятного выступления Парамоновой, Солдатенков дал с небольшим перерывом две пресс-конференции, в ходе которых высказался против планов ЦБ ужесточить контроль за банком. Объективно высшие менеджеры Сбербанка были заинтересованы в сохранении статус-кво.
Сейчас трудно сказать, как дальше развивалась бы дискуссия ЦБ и Сбербанка, но тут произошло событие, на время изменившее расклад сил и обострившее ситуацию. В январе 1995 года парламент принял новый закон "О Центральном банке", в соответствии с которым Банку России запрещалось владеть пакетами акций коммерческих банков. До 1 января 1996 года ЦБ должен был "освободиться" от акций Сбербанка.
Это решение произвело настоящую сенсацию в банковских кругах. Вопрос об огосударствлении Сбербанка на время повис в воздухе, а на сцену выступили коммерческие банки, начавшие тайную войну за центробанковское наследство. Ряд банков, прежде всего "Национальный кредит", начал скупку акций Сбербанка, стремясь увеличить свой пакет к 5 мая 1995 года — дню, когда должно было состояться собрание акционеров банка, на котором должен был решаться вопрос о расширении уставного фонда и приватизации. Разумеется, речь не могла идти о "поглощении" или "присоединении" Сбербанка — ни один коммерческий банк по своему размеру даже близко к нему не стоит. Однако контроль над крупнейшим банком страны открывал коммерческим банкам более широкий доступ к его ресурсам, а ради этого стоило постараться. Правда, наступление банков сдерживалось наличием разногласий между ними. В итоге к началу собрания акционеров в среде самих банков сформировалась группа противников немедленной приватизации Сбербанка. Главным мотивом этих банков была непредсказуемость исхода борьбы и боязнь, что выиграют конкуренты.
5 мая началось это странное собрание акционеров Сбербанка. На нем было объявлено, что государственный пакет акций банка должен перейти от ЦБ к Госкомимуществу. Однако затем (никаких окончательных решений не было принято) собрание было отложено на 30 дней. В течение этого срока ГКИ должен был разработать план приватизации Сбербанка. Забегая вперед, скажем, что история с передачей пакета акций ГКИ закончилась ничем. ЦБ согласен был отдать акции ГКИ, но только за "живые" деньги, каковых у Госкомимущества, разумеется, не было.
Очевидно, ЦБ пытался потянуть время. На самом деле Банк России был против приватизации Сбербанка, по крайней мере, в объявленные сроки, и продолжал бороться против нее. Усилия противников приватизации Сбербанка увенчались успехом. В июне 1995 года Дума приняла поправку к закону "О Центральном банке", в соответствии с которой ЦБ разрешалось владеть акциями Сбербанка до 2000 года. Вопрос о приватизации был временно снят.
Уступки Центробанку не спасли Олега Яшина
Пока вокруг приватизации Сбербанка кипели нешуточные страсти, в самом банке происходили весьма любопытные события. В политике и системе взаимоотношений внутри Сбербанка в 1995 году происходили серьезные перемены. Суть этих перемен Ъ подробно описал в своей ноябрьской публикации "Тихая революция в Сбербанке". Вкратце — изменения сводились к существенному ограничению самостоятельности структурных подразделений банка в части активных операций и свертыванию кредитной экспансии банка. За допущенные провалы в работе были уволены некоторые руководители региональных Сбербанков. В результате остаток ссудной задолженности по МБК на начало 1996 года составил немногим более $1 млрд, что в два с половиной раза меньше соответствующего показателя на начало 1995 года. Доля МБК в совокупном кредитном портфеле банка составила 22% вместо 62% на 1.01.95. Правда, одновременно заметно вырос остаток ссудной задолженности небанковских заемщиков, но в целом тенденция к замедлению кредитной экспансии была налицо. Одновременно вложения Сбербанка в государственные ценные бумаги выросли за 1995 год почти в семь раз и превысили $6 млрд (а это на $1,5 млрд больше, чем сумма всех выданных банком кредитов). Деньги Сбербанка потекли в нужном, государственном, направлении. Фактически Сбербанк выполнил волю своего главного акционера и стал направлять все большую часть привлекаемых ресурсов на финансирование бюджетного дефицита.
Возможно, перспектива скорой приватизации банка напугала его руководителей еще сильнее, чем перспектива огосударствления, и высшие менеджеры Сбербанка решили пойти на мировую с ЦБ и проводить более "консервативную" политику. Возможно, главный акционер прямо пригрозил руководству Сбербанка отставками в случае, если положение дел не изменится. Как бы то ни было, возникает вопрос: если прежний руководитель Сбербанка Олег Яшин начал все делать "как надо", почему его все-таки сняли?
Тут возможны несколько вариантов ответа. Одни связывают падение Олега Яшина с отставкой Татьяны Парамоновой и приходом к руководству в ЦБ Сергея Дубинина, пожелавшего видеть на таком важном посту своего человека. Другие полагают, что причиной стали большие убытки Сбербанка в 1995 году. В условиях банковского кризиса прошлого года крупнейший кредитор на рынке МБК не мог не понести тяжелых потерь. Масштабы этих потерь точно неизвестны и держатся в секрете. При официальной балансовой прибыли, в 3 с лишним триллиона примерно 30% региональных подразделений Сбербанка окончили год с убытками, а еще 40% не получили прибыли. После первых известий о грядущей отставке Яшина распространились слухи о том, что банк понес многотриллионные убытки. Не совсем понятно, что за сумма значится в графе баланса "Прочие активы" Сбербанка по итогам 1995 года в размере 22 трлн рублей, что составляет почти пятую часть валюты баланса банка. Как правило, бухгалтера именно в эту графу заносят задолженность, возвращение которой представляется маловероятным.
Однако, как это ни странно, наиболее убедительной представляется официальная версия — различия во взглядах на стратегию развития банка между ЦБ и высшим менеджментом Сбербанка. Очевидно, Яшин, несмотря на уступки, сделанные Минфину и ЦБ, не хотел отказываться от концепции универсального коммерческого банка. Тогда как ЦБ настаивает на "особом пути" Сбербанка, суть которого в первоочередном обслуживании государственных интересов.
Примечательно, что борьба концепций продолжалась и на этапе отбора кандидатур на пост руководителя Сбербанка. Как правило, называли пары, состоявшие из государственного чиновника и представителя коммерческого банка. Победил государственный чиновник. Избрание на пост руководителя Сбербанка Андрея Казьмина, очевидно, знаменует новый этап в развитии банка — этап нового огосударствления Сбербанка, о необходимости которого так долго говорили представители ЦБ. Выбор пал на человека Минфина потому, что, как заявил в беседе с корреспондентом Ъ первый зампред ЦБ Александр Хандруев, готовится проект федерального закона о Сберегательном банке, который закрепит его новый статус. При этом ЦБ действительно расстанется с акциями банка, а его приемником в качестве держателя госпакета станет Министерство финансов, что много лучше варианта с Госкомимуществом.
И последний вопрос — а что же вкладчики? Скажется ли на них изменение концепции развития Сбербанка? Рискнем ответить на этот вопрос отрицательно. Вкладчики банка, как прежде, едва ли смогут рассчитывать на высокие проценты по вкладам. Но и разорение банку не будет грозить.