Двухлетний Гоша Зимоглядов лежит в детской городской больнице N 1 Санкт-Петербурга с диагнозом, который ставят лишь 1% людей с заболеваниями крови. У него миеломонобластный лейкоз, и ему срочно нужна трансплантация костного мозга. Здесь проценты считаются просто: если вовремя не сделать трансплантацию, у Гоши будет лишь 40 шансов из 100, чтобы выжить. Если найти деньги, шансы у него будут такими же, как и у остальных детей из отделения лейкозов.
Окраина Санкт-Петербурга, типовое здание детской больницы, похожие есть в любом большом городе. Восьмой этаж, отделение лейкозов. Много лысых после химиотерапии детей. Мальчик и девочка играют, бросая друг другу небольшой красный мяч. В этом отделении лежит двухлетний Гоша Зимоглядов из Кронштадта. Единственный ребенок тут, у кого сохранились волосы. Они у него светлые и кудрявые. Объясняется его шевелюра просто: Гоше Зимоглядову не нужна химиотерапия. Но только не потому не нужна, что у него все хорошо, а потому, что у него, наоборот, все плохо. Химиотерапия мальчику не поможет.
Гошина болезнь называется миеломонобластный лейкоз. Я спрашиваю у заведующего отделением, насколько это серьезно. И доктор говорит, что если взять все заболевания крови за 100%, то эта разновидность лейкоза встретится менее чем в 1% случаев. И почти никогда такой лейкоз не диагностируется у детей. Их таких по всему миру несколько десятков от силы.
— Ну привет, ребенок,— говорю.— Хватит меня бояться и прятаться в подушку. Давай лучше поговорим о строительстве башен.
Гоша явно неравнодушен к строительству башен — по постели разбросаны разноцветные кубики. Подушка, которой он накрыл лицо, ползет вниз. На лбу просто-таки написано: "А это любопытно!" Через пять минут ребенок уже старательно возводит довольно симпатичное строение. Привлекательнее "Охта-центра", это уж точно.
Палата Гоши похожа на филиал магазина игрушек. Здесь же его мама Елена, старшая сестра Настя и пришедшая их навестить подруга Елены.
— У вас тут как дома,— говорю.
— А у нас тут и есть дом,— отвечает Елена.— Нас ненадолго в Кронштадт отпускали, так Гоша как в квартиру попал, аж разрыдался. Он свой дом уже и не помнит, для него все чужое там.
Гошина болезнь началась в январе этого года. Ему сделали плановую прививку, и она дала сильный побочный эффект. А потом несчастья пошли подряд. Сначала несколько дней банальной простуды, после которой мальчик начал задыхаться. Потом Гоша попал в больницу с двусторонним воспалением легких. Потом еще одна срочная госпитализация с инфекционным мононуклеозом, очень опасной детской болезнью, тоже связанной с изменениями клеточного состава крови. Вызывать скорую помощь для Елены стало уже привычным делом. Летом в детской городской больнице N 1 Санкт-Петербурга мальчику сделали пункцию, которая и показала миеломонобластный лейкоз. Диагноз подтвердили руководители Института детской гематологии и немецкие профессора.
Обычно раковые клетки убивает химиотерапия, но здесь не тот случай. Такой тип лейкоза очень агрессивен; бласты — раковые клетки — при этом заболевании двух разных типов, и оба нечувствительны к химии. Мальчику нужна трансплантация чужого здорового костного мозга. В противном случае болезнь начнет резко прогрессировать. Это сейчас он пока относительно неплохо себя чувствует. Только устает быстро, почти ничего не ест и температура постоянно чуть повышенная. Если же пойдет обострение, а оно может в любой день начаться, у Гоши будет всего 40 шансов из 100, чтобы выжить. У тех детей, которые играют в больничном коридоре в мяч, пока мы разговариваем с Гошей и его мамой, шансов выжить больше — 70%.
— Опа! — неожиданно громко вскрикивает Гоша и ударяет ладонью в основание им же построенной башни. Кубики летят в разные стороны, по постели, на пол.
Родственного донора для трансплантации здоровых клеток у Гоши нет. Старшая сестра не подходит. А это значит, что совместимого донора нужно искать по всему миру через Фонд Морша в Германии. На это нужны деньги, которых у Гошиных родителей нет и не предвидится. Мама зарабатывает около 10 тыс. руб. в месяц. А папа заходит только пару раз в месяц да пару тысяч оставляет. На работе Елене помочь не могут, да и желанием таким тоже не горят.
— Я за этот год узнала про людей больше, чем за всю жизнь,— рассказывает мне Елена.— Совсем незнакомые помогали если не делом, так словом. А некоторые друзья, как с Гошей беда случилась, на другую сторону улицы стали от меня переходить.
Мальчик играет с сестрой, пришедшая навестить их подруга Елены сидит на краю кровати и преувеличенно жизнерадостно строит планы на Гошино будущее. Елена к каждому ее прогнозу чуть слышно добавляет: "Если выживет". Она прекрасно осведомлена о шансах и процентах. Но, судя по многочисленным иконам в больничной палате, опирается все же не на проценты.