Франсуа Миттеран был гениальным политиком. Никто его не любил, больше того, ни один современный ему общественный деятель не вызывал такой неприязни у своего народа. Но голоса на выборах все же отдавали ему, и он провел в президентском кресле рекордный срок.
Миттеран был в некотором смысле идеалистом: он стремился к власти ради власти, а не ради того, чтобы как-то ее использовать. Определение "противоречивое", которым теперь принято характеризовать его правление — уклончивое, типично миттерановское. Правление было никакое, став президентом, Миттеран никуда больше не стремился: если предпринимаемые им меры приносили плохие результаты, он осуществлял меры прямо противоположные. Такие колебания не могли сильно навредить стране — но и не способствовали прогрессу.
Самый левый среди правых
Двойственность Миттерана началась с детства. "Я был воспитан в католической среде, очень верующей и очень открытой... В то время быть католиком в маленьком провинциальном городке означало быть правым. Месса отделяла зерна от плевел. Но если вы ходили к мессе, но отказывались примкнуть к несправедливостям и чванству правых кругов, вы оказывались в пустоте. Так обстояло дело с моим отцом". Так, похоже, обстояло дело и с Франсуа Миттераном. Едва выйдя из Ангулемского коллежа Св. Поля, Франсуа Миттеран примкнул к "Сийону" — движению не то что левому, но самому левому из правых, движению левых католиков, возглавляемому журналистом Марком Санье. Санье ратовал за социальный и демократический католицизм, пытаясь таким образом противостоять антиклерикальной политике Третьей Республики. Причем, как это часто случается с жаждущими компромисса и что в полной мере испытает потом Миттеран, вызывал недовольство и у правительства, и у Ватикана. Папа Пий Х публично осудил Санье в 1910 г. за неповиновение церковной власти и излишний демократизм. К тому моменту, когда к "Сийону" примкнул Миттеран, деятельность движения в основном исчерпывалась проповедью мира и клеймлением расизма. В среде демократического христианства в то время не было крупного лидера. И Миттеран понял, что в большую политику на этом движении не въедешь.
Затем Миттеран прибывает в Париж, чтобы, опять же в соответствии с семейными традициями, изучать право. Судя по воспоминаниям его соучеников, право его абсолютно не интересовало. "Во время первого же нашего разговора, — пишет однокурсник Миттерана Франсуа Даль, — я понял, что он из лидеров, что он никогда не будет ни судьей, ни адвокатом, все это ему не интересно. Его призванием была политика. В то время Франция переживала ужасный кризис, мы все были обеспокоены нашим будущим. Для Миттерана вопрос ставился так: как стать депутатом, если тебе 19 лет и у тебя нет ни денег, ни связей в Париже".
Именно в университете Миттеран начал делать политическую карьеру и очень быстро одержал свою первую победу на выборах: его избирают президентом "104", студенческого общежития на улице Вожирар, возглавляемого "братьями маристами" — членами конгрегации Святой Девы Марии. За 25 лет до этого президентом "104" был земляк и тезка Миттерана Франсуа Мориак, который впоследствии довольно свысока о нем отзывался. "Этот Миттеран, я его очень давно люблю, хотя и не встречаюсь с ним. Это такой романтический мальчик, я хочу сказать, прямо персонаж из романа. Он родом из Шаранты, в нескольких лье от меня, прямо как Растиньяк. Едва очутившись в Париже, он поселился на улице Вожирар, 104, в набожном обиталище, где и я жил за четверть века до этого..."
Миттеран не любил, когда его сравнивали с бальзаковским героем, и поэтому отреагировал довольно едко: "Этот Франсуа Мориак, региональный романист, друг моего дяди и моей матери. Для него любой молодой человек из Ангулема априори Растиньяк". Впрочем, зла на того, кто однажды сказал: "У меня иногда такое впечатление, что Франсуа Миттеран — один из моих персонажей...", — он не держал, и в октябре 1994-го набережная Сены в 13-м округе стала именоваться набережной Франсуа Мориака.
Вишист из маки
Дальше начинается "странная война" и военная биография сразу же мобилизованного Миттерана. До недавнего времени было известно, что он был мобилизован в начале второй мировой войны, попал в плен, бежал, вступил в ряды Сопротивления, организовал Национальное движение узников войны. (Словарь Robert, 1987).
В действительности дело обстояло не совсем так. В мае 1942, бежав из плена, Миттеран приезжает в Виши. Он вступает в движение взаимопомощи узников войны. В качестве участника этого движения 15 октября 1942 года встречается с маршалом Петэном. Да, об этом все вроде бы знали, но открыто не говорили. И все же, когда журналист Пьер Пеан опубликовал книгу "Французская молодежь" с фотографией Миттерана вместе с Петэном, для французов это было шоком. Поскольку впервые было прямо и аргументированно сказано: да, Миттеран был петэнистом, до того как вступить в Сопротивление. Обвинение в коллаборационизме президенту страны — это было сильно. Впрочем, Миттеран повел себя, как всегда, правильно. Он не стал ничего опровергать, а наоборот, в многочисленных интервью объяснил, что недолгие петэнистские симпатии — заблуждение, с которым было покончено в 1943.
И действительно, тогда Миттеран благодаря своим контактам с бывшими военнопленными сближается с участниками Сопротивления и вскоре решает к ним присоединиться. Но не в качестве рядового члена. Его цель — объединить всех бывших военнопленных и создать собственную независимую цепь. В декабре 1943 он встречается с де Голлем в Алжире, но отказывается интегрировать свою цепочку в общую организацию. После краткого пребывания в Лондоне Миттеран возвращается во Францию и полностью уходит в подполье. Он называется Морланом, а его организация — Национальным движением узников войны и депортированных.
"Алжир — это Франция"
12 июня 1954 года, когда к власти пришло правительство Пьера Мендес-Франса, Миттеран получает крупный государственный пост — министра внутренних дел. Ответственная должность, обладатель которой в случае любых социальных неурядиц первым оказывается под ударом. Но Миттеран как раз умеет парировать удары. Мендес-Франс и Миттеран хорошо знали друг друга, оба были левые. Но насчет войны в Алжире их точки зрения разошлись. "Алжир — это Франция", сказал Миттеран. Самая знаменитая и самая неудачная фраза за всю его политическую карьеру. Она была произнесена в ноябре 1954, когда началось алжирское восстание, с последствиями которого смог справиться только де Голль. Кажется, ясно, что значит эта фраза. Недаром ее навсегда запомнили политические противники Миттерана. Но когда Le Nouvel Observateur в 1965, уже после решения проблемы, спросил Миттерана, что его толкнуло на такую реакционность, этот гениально увертливый политик нашел как всегда уклончивый, но внешне вполне достойный ответ. "Если бы в ту эпоху, когда я был министром внутренних дел, а Алжир, состоящий из французских департаментов, относился к моей компетенции, я бы сказал что-нибудь другое, это вызвало бы падение правительства Мендес-Франса". Но с уходом этого правительства в 1955 году Миттеран не сразу отказался от своих колонизаторских взглядов. В том же 1955 он говорил: "Я одобряю применение военной силы в Алжире в той мере, в какой это представляет собой последнюю возможность вновь приобрести утраченные территории и начать диалог". Двумя годами позже Миттеран начинает — как обычно, понемножку — менять позицию. Теперь он мечтает о "франко-африканском объединении под девизом 'равенство и братство'". А в 1958, с возвращением де Голля, Миттеран наконец становится сторонником деколонизации. Годом позже он с трибуны Сената публично признает свои ошибки: "Так случилось, что я примкнул к политике, гибельные результаты которой сегодня вижу. Я прошу за это прощения у нации" (25 июня 1959 года).
Не следует думать, что свою знаменитую алжирскую фразу Миттеран произнес, что называется, в запальчивости. Столь выдающиеся политики всегда контролируют себя. В доказательство, что это было настоящим убеждением, можно привести еще несколько высказываний Миттерана. "Единственный способ переговоров — война". "Долг Франции — остаться в Северной Африке несмотря ни на что".
Социалист-идеалист и социалист-прагматик
Мендес-Франс и Миттеран — социалисты, но на этом сходство кончается. Первый никогда не мог принять введенного де Голлем всеобщего голосования. В результате он долго не занимал крупных политических постов и превратился в чистого идеолога, "политика-мыслителя". Миттеран проявил свой излюбленный прагматизм. Он понял, что от всеобщего голосования никуда не денешься. Левые клеймили усиление личной власти президента, заявляли, что стремление де Голля часто прибегать к такому средству разрешения сложных вопросов в жизни страны, как всенародный референдум, — самая обыкновенная демагогия. Миттеран решил, что сильная власть президента — это как раз то, что ему надо, и что в новых условиях ему даже легче будет продолжать политическую карьеру. "С этого момента, — рассказывал Миттеран позднее, — я понял, что буду кандидатом". Правда, пришлось поступиться частью своих левых взглядов. В 1965 году, когда Миттеран впервые принял участие в борьбе за пост президента, левые силы разделились на два лагеря. С одной стороны — Пьер Мендес-Франс, последовательный, не идущий на компромиссы социалист, из-за своей принципиальности теряющий возможность побороться за власть. С другой — Миттеран, далеко не столь принципиальный, зато благодаря своему умению чувствовать ситуацию и выдающейся политической интуиции имеющий реальные шансы получить власть.
Очень много говорит сравнение этих двух больших социалистов. Предоставим слово журналисту Жоржу Кьежману, который был знаком с обоими.
"Пьер Мендес-Франс слушал своего собеседника так, что тот чувствовал одновременно поддержку и понимание, рос в собственных глазах. Внимание Франсуа Миттерана было столь же острым, но в нем часто была ирония, дистанция, так что ты чувствовал себя одновременно польщенным и задетым... Можно сказать так: Мендес-Франс слушал, чтобы узнать, что вы думаете, Миттеран слушал, чтобы понять, чем вы можете быть ему полезны".
"Мендес-Франс считал, что необходимо четко и публично определить цели, которых он хочет достичь. Миттеран мудро рассуждал, что благоразумнее раскрывать цель лишь тогда, когда она достигнута — хотя бы для того, чтобы смягчить возможную неудачу. Различие подходов... Пьер Мендес-Франс умер в 1982 году, иначе мы бы наверняка услышали его критический голос во время двух семилетий Франсуа Миттерана".
Ненависть на всю жизнь
На фоне изменчивости взглядов одно чувство Миттеран сохранял всю жизнь — неприязнь к генералу Шарлю де Голлю, человеку не лавирования, а действия, своей противоположности. Отношения этих двух политических деятелей всегда были отмечены полным взаимонепониманием и открытой враждой. "С первого взгляда они друг друга поняли и возненавидели", — рассказывает французский историк Жюль Рой. Взаимная неприязнь выразилась в первом же обмене репликами между раскаявшимся вишистом и лидером освобождающейся Франции.
"На каком самолете вы сюда прилетели, говорят, на английском?" — неуместно засуетился де Голль. "Мне не пришло в голову взглянуть на марку самолета перед отлетом", — сухо ответил Миттеран.
Миттеран вернулся на континент, убежденный в том, что де Голль хочет подмять под себя Сопротивление. "Это не настоящий республиканец", — пожаловался он своему другу Пьеру де Бенувилю, будущему голлистскому депутату. И в этом вопросе Миттеран никогда не менял своего мнения. Он старался разоблачить риск перехода Франции к монархии, а приход генерала к власти в 1958 году называл "незаконным государственным переворотом". И хотя большинство лидеров 4-й Республики без колебаний перешли на сторону де Голля, Миттеран отказался войти в его правительство. "Вы что же, значит, ждете моей смерти?" — упрекнул его генерал во время их последнего тет-а-тета. После 1958 года Миттеран превратил свою оппозиционность по отношению к основателю 5-й Республики в краеугольный камень своей политической деятельности. В 1964 году выходит в свет его книга "Перманентный государственный переворот", разоблачающая политику де Голля. В 1965 он забаллотировал де Голля на президентских выборах. Правда, после смерти генерала Миттеран поубавил пыл и даже написал в извиняющемся тоне: "Де Голль не заслуживал равнодушия, особенно если вы были его противником". Но фигура де Голля продолжала волновать Миттерана до конца жизни, и последние месяцы перед смертью Миттеран был занят сведением последних счетов с де Голлем, что вылилось в его посмертно изданную книгу.
Бездеятельность — лучший способ компромисса
Де Голль был решителен во внешней политике. Он ликвидировал алжирскую проблему, провел деколонизацию. Он восстановил институты власти.
Помпиду — модернизатор французской экономики. Ее развитие ускорилось уже при де Голле, но именно пятилетие Помпиду — период наивысшего экономического расцвета.
Валери Жискар д`Эстен раскрепостил нравы. Именно при нем были разрешены развод по взаимному согласию, искусственное прерывание беременности. Он развил Конституционный совет, ограничивший законодательную власть парламента.
Что же сделал Миттеран? После победы в 1981 году он сначала осуществлял программу социалистов, согласованную с коммунистами. Национализировал несколько крупных промышленных групп, около 40 банков, усилил госконтроль над операциями с валютой, заморозил цены и зарплаты. В результате стали расти безработица, инфляция, бюджетный дефицит, франк стал падать. Усилилось влияние правых экстремистов ("Национального фронта" с бессменным Жаном-Мари Ле Пеном во главе). Но Миттеран не был убежденным социалистом. Увидев, что дело плохо, он сначала приостановил реформы, а затем повернул назад: денационализация, либерализация цен и пр. Миттеран удержался у власти и даже благодаря своему прагматизму был избран на второй срок.
Миттеран был левым, но отнюдь не был реформатором. Его не любили как правые, которые считали, что рождение обязывает его быть с ними, так и левые, для которых он был своим только на словах. Франция после его правления, без всякого сомнения, нуждалась и нуждается в реформах, которые и пытается сейчас проводить новая власть. Чего же Миттеран не сделал?
Ничем особенным не выделившись в области социальных программ, он в то же время не пытался на них экономить. В результате Франция оказалась между Сциллой и Харибдой: с одной стороны, экономия нужна для получения сбалансированного бюджета; с другой — ситуация в социальной сфере совсем не так хороша, чтобы было на чем экономить (что показали недавние забастовки).
Столь же бессмысленно противоречива была политика Миттерана в области распределения государственной власти. Он делегировал большие полномочия районам, департаментам и коммунам. Но одновременно сосредоточил столько власти в президентском дворце, что недруги стали сравнивать его с королем.
В память о начале своей карьеры в качестве адвоката он очень уважал конституцию и прочие законодательные акты. И в то же время именно на период миттерановского президента приходится наибольшее число громких политических скандалов, связанных со злоупотреблением политической властью и подкупом. Правда, первые лет десять его пребывания у власти ничего не было заметно, но в начале 90-х нарушения начали раскрываться. Наиболее преступным классом среди французских лидеров оказались мэры. Сейчас идет целый ряд процессов относительно их злоупотреблений. Но нечисты на руку оказались и работники центральных органов власти. Опять, как и в ситуации с социальной сферой, президент вроде бы и прав, но одновременно кругом виноват. В росте преступности мэров видели следствие делегирования полномочий регионам, а в злоупотреблениях центральной власти опять обвинять надо в первую очередь Миттерана. И опять же лично его никто никогда не осмеливался подозревать в коррупции. Но, видимо, для того чтобы быть хорошим президентом, недостаточно личной порядочности. У многих людей, с которыми Миттеран работал, рыльце в пушку. Предметом нескольких процессов о коррупции является и созданная Миттераном Социалистическая партия.
Но и в образовании партии Миттеран проявил все ту же двойственность. Вполне очевидно, что единая партия, возникшая из маленьких разрозненных группировок, была для него способом прихода к власти. Причем вражда отдельных партийных "кланов" ему отнюдь не мешала. Наоборот, Миттеран стал единственной силой, объединяющей партию, и таким образом его господству ничто не угрожало — к чему он, очевидно, и стремился. С отходом же его от дел социалисты постепенно возвращаются к той же разобщенности, в котором Миттеран взялся за них 25 лет назад.
Миттерановский синтез противоположностей (социалист из дворян, левые слова и правые дела) в конце концов превратился просто в бездеятельность. Он был не горячий и не холодный, и, может быть, именно поэтому, за отсутствие четкого политического образа, так ненавидели его политические противники. Доподлинно известно, что ни к одному лидеру другие политики не испытывали таких сильных отрицательных чувств. Миттеран, как про него говорят, поднялся над партийными интересами. Но неясно, для чего это ему понадобилось. Ясно только, что после Миттерана Франции нужны перемены. Отчасти поэтому неудача постигла так хорошо шедшего вначале бывшего миттерановского премьера Эдуара Балладюра: в нем есть та же уклончивость, благопристойная внешность при нежелании что-либо менять кардинальным образом. Франции сейчас нужно совсем не это. Она должна меняться, а Миттеран был и остался символом прошлого, которым, например, никогда не был и не станет де Голль.
Как умереть?
О последних месяцах жизни Франсуа Миттерана не хочется писать и знать. Кажется, к этому стремился он сам. Но газеты, журналы и прочие наблюдатели упорно вмешивались в его личную жизнь. Нездоровый интерес к делу врача Миттерана, который раскрыл тайну, что президент узнал о своем раке гораздо раньше, чем все полагали, и скрывал болезнь ради своего политического спокойствия; возмущение родственников экс-президента по поводу публикации его фотографий... Миттеран в это время думал о смерти. В предисловии к книге Мари де Хеннезель "Со смертью на ты" (La mort intime) он написал: "Как умереть? Мы живем в мире, который пугается этого вопроса и отворачивается. Цивилизации, которые были до нас, смотрели смерти в лицо. Они указывали обществу и каждому человеку путь перехода. Они придавали окончанию судьбы богатство и смысл... Снова обрести то, что ускользает от сознания — то, что по ту сторону вещей и времени, вечный диалог жизни и смерти".
ЕКАТЕРИНА Ъ-ДЕМЬЯНОВА, АЛЕКСЕЙ Ъ-КАМЕНСКИЙ
Политическая жизнь Франсуа Миттерана
1916 26 октября (Скорпион) родился в городке Жарнак в буржуазной религиозной семье. Отец начинал железнодорожным служащим, а потом сделался промышленником. В Жарнаке окончил частную католическую школу.
1934 Учится на факультетах права и гуманитарных наук Парижского университета. Начал карьеру в Париже в качестве адвоката и журналиста. Начал участвовать в деятельности правых организаций.
1938 Призван в армию.
1940 Легко ранен и взят в плен.
1942 Бежит из плена и попадает на территорию, контролируемую правительством Виши. Работает в пропетэновском Легионе борцов. Получает от Петэна медаль.
1943 Вступает в движение Сопротивления.
1946 Депутат Национального собрания.
1947 Министр по делам ветеранов войны.
1954 Министр внутренних дел, затем министр юстиции. Произносит знаменитую фразу насчет Алжира.
1958 Критикует де Голля как узурпатора. Смелость в данном случае не только возможна, но и необходима: цель Миттерана состояла в том, чтобы возглавить оппозицию. А кроме того, уж очень он не любил де Голля.
1962 Вновь становится депутатом Национального собрания, не теперь уже определенно в качестве левого.
1965 Впервые приближается к мечте всей жизни, участвуя в президентских выборах. Выступив противником де Голля, при поддержке социалистов и коммунистов набирает 45% голосов.
1965-71 Организует федерацию левых политических группировок
1971 Создает единую социалистическую партию и сам ее возглавляет в течение 10 лет. Еще больше сплачивает фронт левых сил, заключив союз с коммунистами.
1974 Неудача на президентских выборах.
1981 Миттеран — президент Франции. Он получил 55,2% голосов, победив Жискар д`Эстена. Начинаются обещанные реформы, но через несколько лет они свертываются, и все возвращается в прежнее положение — с некоторыми потерями.
1988 Вторая победа Миттерана на президентских выборах.
1991 Проявление реакционности не слабее алжирских высказываний: Миттеран поддерживает ГКЧП.
1991-92 Обсуждает с партнерами по ЕС Маастрихтское соглашение. Первая операция в связи с раком простаты.
1995 Президентом становится Жак Ширак.
8 января 1996 Франсуа Миттеран умер в Париже.