Что видно из кабины дальнобойщика по дороге из Абакана до Москвы
Неожиданное путешествие образовалось как-то само собой. Мы с друзьями — группой врачей — второй год подряд пытаемся из Москвы на машинах добраться до Сахалина. Цель благородная: провести исследование качества медицинской помощи в труднодоступных районах России. Но второй год подряд путешествие обрывается на середине пути. В прошлом году заклинило двигатель недалеко от Тюмени, в этом — перевернулись на перевале в Саянских горах. Мятое железо дотащили до Абакана. Здесь мои товарищи сели в поезд на Москву, а я договорился с дальнобойщиком, погрузил сломанный джип в кузов пожилого американского трейлера и двинулся в столицу верхом на грузовике. Проехал 4,5 тысячи километров, наблюдая российскую придорожную жизнь.
Разговоры в эфире
В кабине нас двое — я и водитель Леша. Леша возраста моего сына, воевал в Чечне, про себя не очень охотно рассказывает, может быть, просто не умеет. Служил в ОМОНе, демобилизовался и вот уже несколько лет крутит баранку. Едем, разговариваем друг с другом, слушаем переговоры в радиоэфире.
Первый шок от общения водителей в Сибири — никакого мата. Есть, конечно, любители, но в основном в эфире полуласкательный разговор: "Братишка", "Доброй дороги", "И тебе, брат", "Как там обстановочка", "Идешь на Новосиб, на таком-то километре машинка работает, встречку продает" или "Торгуют скоростью". Иногда вдруг поговорят про трубы или амортизаторы. Вежливо просят уступить дорогу, спрашивают, чисто ли, чтобы обогнать.
На третий день добрались до Челябинска. Встали километров за 150, в кафе "Автоланч". Обстановка абсолютно европейская. Отменный выбор блюд, все чистенько, сортир с музыкой. О том, что это Россия, а не Европа, напоминают трое хмурых охранников с автоматами — места-то кругом криминальные. Мы вообще-то собирались устроить привал на остановке "Камни" — туда навстречу двигался приятель Леши. Но приятель застрял в пути: 5 часов простоял в дорожной пробке из-за ремонта моста через Сим. В поселке Сим стратегический мост, он один связывает Россию и Урал, Сибирь, Среднюю Азию (есть, конечно, и другой путь через Уральский хребет — через Пермь, но он чуть севернее — на пару тысяч километров). На мосту в Симе люди стоят 5-6 часов, но деваться некуда. Можно еще через Оренбург выйти в Казахстан, но там бездорожье и малопроходимые перевалы, и еще две таможни.
По дороге проезжаем много стационарных постов ГИБДД. Остановили под Новосибирском, взяли пропуск в 100 рублей за потертый протектор. Еще по сотне вечером и утром отдали в виде пропуска за скорость вокруг Челябинска. У трейлера ограничение 70 км/час, а идем под 110. Леша сует удостоверение чеченское, там лежит сотня — это и есть пропуск. На Уфимском посту останавливают без всякого повода: пропуск здесь 50 рублей и езжай дальше.
Весовой контроль — еще одна расходная статья для водителя грузовика. Тут замеряют и общий тоннаж, и нагрузку на каждую ось. Смешно, когда перевес показывают на пустой машине. Этого нигде в мире нет, только у нас.
У водителей в нынешний сезон новый предмет для обсуждений в эфире — тахографы. В качестве борьбы за безопасность движения (после нескольких крупных аварий с автобусами) их хотят установить на все грузовые машины. Это своеобразные "черные ящики" для грузовиков: фиксируют и скорость, и пробег, и время в пути. Если приборы поставят и будут строго за ними следить — профессия дальнобойщика станет абсолютно убыточной. Ведь все лимитировано сегодня КЗОТ и правилами: скорость 70 км на обычной дороге и 90 — на автомагистрали, время в пути не более 8 часов в сутки, пробег до 650 км в сутки. По факту же картина совсем другая: машина идет 12-15 часов в сутки, проходит 850-900 км. Ехать меньше просто не выгодно, поскольку заработок водителя 2-3 рубля за километр пробега плюс суточные в 500 рублей.
Дорога через Урал узкая, в каждом направлении на перевалах по одному ряду. Обогнать нельзя — многокилометровые сплошные линии и многочисленные "продавцы встречек" (так водители называют сотрудников ГИБДД). Они сидят даже на скалах с видеокамерами. Более того, эти "продавцы" настраивают свои рации на 15-й канал и в ответ на запрос какого-нибудь водилы в эфире про обстановочку отвечают: "Чистенько". И спровоцированный водитель начинает нарушать на радость гаишникам прямо перед их камерой. То-то весело...
Груженые грузовики с трудом, пыхтя, забираются на перевалы. Особенно трудно машинам с юга, с Кавказа: обычно это КамАЗы с прицепами, везут чуть ли не по 40 тонн арбузов. У них и двигатели маломощные, и систем торможения двигателем нет, и остановить разогнанную машину негде, поэтому и бьются в большом количестве. Знатоки называют этот участок дороги "тропой отдыхающих трейлеров". Не трасса, а место массовых казней дальнобойщиков — вдоль всего полотна асфальта стоят венки. Иногда памятники, кресты. Подавляющее большинство аварий происходит из-за отвратительных дорог. Как сказал один из дальнобойщиков: "Дорожные службы ремонтируют дороги так, чтобы был повод отремонтировать их в следующем году".
Придорожные радости
Рынки вдоль трассы — отдельная тема. Есть цивилизованные, со стационарными ларьками, ресторанами и чистыми туалетами — как под Елабугой, или стихийные — ряды машин с разложенным на капотах товаром. На уральских перевалах на рынках в "служебных помещениях" стоят русские печи, оборудованные спальные места, столы и стулья. Торговля ведется круглосуточно, все освещено, работает охрана, есть реклама — по рациям.
Рыбу продают недалеко от больших озер и крупных рек. В большинстве деревень торгуют сельскохозяйственными продуктами по сезону, ягодами и грибами. Есть деревни, где все обильно выставлено, а есть такие, где вообще нет ни одной торговой точки. Есть рынки мягких игрушек невиданных размеров, полотенец-простыней с красочными рисунками, унтов, шкур крупного рогатого скота. Есть места продажи исключительно фаянса и фарфора. На этих рынках дальнобойщики покупают подарки, возвращаясь домой после недельного или более продолжительного рейса.
Цены здесь не ниже магазинных, но дальнобойщики в магазины обычно не попадают, им туда не пробраться, а машину бросить страшно: раскрадут. Что стоит разрезать тент ножом и вытащить пару коробок пива или магнитофонов? Вот и покупают водители все в придорожных ларьках.
Встречаем иногда машины с поднятыми капотами, иностранными номерами и отчаянно размахивающими руками водителями не совсем русского вида. Первый раз — на Уральских перевалах под Саткой, потом — в Чувашии, были еще на перегоне Омск — Новосибирск. Оказалось, что это — мошенники. Остановивший умоляет дать ему денег на эвакуатор, потому что якобы нет рублей и валюты, а только кредитная карточка. Взамен предлагает купить новую вещицу из золота, показывает пломбы: "все честно, вез любимой, но из-за аварии вынужден отдать за бесценок". Многие клюют на приманку и, только уехав далеко от места "выгодной покупки", понимают или узнают, что купили не золото, а фуфло. Но молчат, чтобы не опозориться, потому из года в год команда мошенников морочит людям головы, опустошая их кошельки.
Еще одна разновидность дорожных жуликов — "чекисты". Это полезные жулики. Они занимаются продажей чеков, которые изготавливают тут же, при вас. Любые чеки, на любые суммы. Услуга стоит всего 20 рублей. Эти чеки сдают в бухгалтерию для отчета, если работодатель оплачивает все расходы. Долгое время я был уверен, что фонарики на дороге Москва — Питер, висящие у самых разваливающихся изб в деревнях, обозначают публичные дома. Оказывается, там сидят "чекисты". Либо они стоят с плакатиком "Чеки".
На рыбном рынке около Елабуги — ах, какие там судачки горячего копчения и сомы со стерлядками — встретили машину из Якутска. Водитель Анатолий и его 73-летний отец Андрей идут из Якутска на Ярославль на ремонт, обратно потащат прицеп. От Якутска плыли две недели до Усть-Кута, оттуда по дороге вдоль БАМа до Братска и на федеральную трассу "Байкал". Скорость по воде — 5 км/час. На "пароме" нет ничего, из еды только то, что взял с собой из дома. Я спросил, а нельзя было сесть в Ленске на паром, доехав туда на машине. Оказывается, там нет пандуса, чтобы с пристани заехать. Да и до самого Ленска машина не пройдет. Стоимость проезда-проплытия — 20 тысяч рублей. По расчетам, примерно столько же ушло бы на солярку, которая стоит в Якутии около 40 рублей за литр.
На трассе соляра уже 17-18 рублей, хотя можно найти и по 13. Леха и Анатолий льют топливо за такие деньги, сколько могут. Анатолий поставил какой-то топливный фильтр из опилок, выпускаемый умельцами, и утверждает, что он очищает от всей дряни. Еще он положил магнит в стакан фильтра и собирает длинные "сопли" стальной стружки из дизтоплива. На некоторых бензоколонках дают скидки на 100, 200 и 400 литров, так что при большой заправке можно очень неплохо сэкономить. Тем более что в чеке проставляют заявленную стоимость без скидки. Мы залили полные баки в Омске — около 800 литров, а потом 400 литров в Казани. Леше хватит этого доехать до Москвы и вернуться обратно в Татарию (расход пустого трейлера — около 32-33 литров на 100 км). По дороге в рации возникает периодически реклама дешевой солярки, аудиокниг и еще чего-то. Дальнобойщики эти вторжения коммерции в эфир не любят, требуют уйти на другую волну. Дело в том, что пока включен микрофон у одного, остальные не могут выйти в эфир: две "сибишки" (так называются радиостанции) глушат друг друга, в эфир идет сплошной шум.
Выстраиваемся в колону. "Якуты" — отец и сын — впереди, мы за ними. В Казани долго ходили по магазину запасных частей: шопинговали словно женщины. Выражения лиц одинаковое, только покупки разные: троса, откидывающиеся крышки на выхлопные трубы, наклейки на окна. Анатолий купил короткий ножик, ручка которого зажимается между пальцами в виде кастета. Леша долго присматривался к газовым пистолетам, но покупать передумал.
На казанской объездной стоит много проституток. Не так много, как было в Москве, но все-таки. Здесь впервые видел проституток в купальниках: было жарко, и девушки оголились как только могли. Дамы в возрасте, страшные на вид, многие с отекшими от алкоголя лицами.
В Казани поели и ушли на Йошкар-Олу. Дорога там пустая, нет длинных горок, как на дороге Казань — Чебоксары. Дорога вся в лесах, поселков мало. Едем, вдруг кто-то по рации говорит, почти мечтательно: "Не пахнут тут ваши леса. Вот то ли дело в Якутии, там леса пахнут". Разбудил зверя: понеслись из разных машин комментарии, чем пахнут леса и почему. Про политику водители говорят мало и сразу приглушают голос. Имена руководителей страны произносят совсем тихо, а Леша так вообще прекращает разговор, если возникает фамилия президента или премьера. Все-таки он бывший омоновец, принимал присягу.
В какой-то момент возник разговор про диспетчеров, которые совсем обнаглели и грабят водителей, снимая бешеные проценты со сделок. Водитель, приезжая с грузом, звонит по нескольким телефонам, чтобы найти груз на обратную дорогу или хотя бы попутно. Груз из Москвы стоит в два раза дороже, чем в Москву. Но нижегородские водилы сбили цены, и теперь сибирским приходится тоже ездить на грани рентабельности. Из якутской машины доносится предложение создать ассоциацию дальнобойщиков, чтобы права свои защищать. Ведь на Западе она есть, и совсем не самая слабая общественная структура. Начинается обсуждение в эфире, что кто-то пробовал, да платить никто не будет. Общественный порыв сошел на нет.
Беззащитный водила
Под Чебоксарами дорога резко ухудшается. Качает так, что становится плохо. Проезжаем пост милиции. За нами тормозят "якута". Через пару километров стоим ждем. Приезжает злой. Только что отдал полбутылки коньяка. Оказывается, милиционер пьян, еле стоит на ногах, от него несет за километр. Спросил, едет ли Анатолий отдыхать в Сочи. На отрицательный ответ потребовал: "Все равно, дай бутылку конька". Сошлись на сотне рублей. Анатолий возмущен: как это так, ничего не нарушал, ничего никто не проверял — отдай и все. Беспредел. Водителей легковушек трогают поменьше, а пугливых дальнобойщиков просто грабят.
Кто они — дальнобойщики? Немного сентиментальны и циничны одновременно. Рассудительны, много думают, часами в одиночестве ведя машины. Лица у дальнобойщиков часто вполне интеллигентные, немного потри — от научного работника не отличишь. Но образования ни у кого нет. Много недоучившихся студентов. Романтики дороги. Жить дома не могут больше недели — начинается ломка. В дороге не пьют, если только пивка вечером. Напиваются только на длительных стоянках, когда ждут груза неделями. Возят с собой удочки, купаются в реках, жарят шашлыки, у каждого с собой мангал. Законопослушны, но в силу разобщенности надеются только на себя, хотя не исключают и "плеча друга". Для этого и радиосвязь есть, и ночуют стадами. Они не защищены и скорее брошены на произвол судьбы и людей "при полномочиях".
Ни о какой медицинской помощи говорить не приходится, в дороге нет для них ничего. Стала создаваться инфраструктура питания, ночевок, туалетов, душей и бань — и то слава богу. Их ведь много, дальнобойщиков. Точно никто не считал, но под миллион, может, наберется. Многие пытались встать на ноги, покупали грузовики в кредит, потому что думали, что работать на себя лучше, чем на дядю. Кризис эти мечты разрушил. Водители пересказывают друг другу страшные истории о разорившихся и разоренных владельцах грузовиков. Мы, собственно, и едем на такой кредитной машине. Ее отобрали у владельца, который не смог оплатить взятый кредит, и потом продали за стоимость кредита в 400 тысяч рублей — то есть минимум в три раза дешевле — работнику банка. Он, работник, подарил машину сыну на свадьбу, а последний нанял водителя. Это для него небольшой приработок, а для Лехи — единственный заработок.
...От Абакана до Москвы мы добрались за пять суток. Выгрузили мой мятый джип на МКАД, в город Алексей заезжать не захотел. Он поехал на стоянку, где проведет неизвестно сколько времени в ожидании погрузки. Домой вернется минимум дней через 10, чтобы немного отдохнуть, перевести дух и вновь отправиться в опасную и тяжелую дорогу.