Когда в сентябре этого года наконец-то завершилось формирование российских вертикально интегрированных нефтяных компаний, оказалось, что главный нефтедобывающий регион — Тюменская область — получил относительно небольшие учредительские доли лишь в двух из них — Сибирской и Тюменской (ТНК). Но если первая возникла по высочайшему повелению, можно сказать, в одночасье и вобрала в себя предприятия, относящиеся к "сливкам" нефтяного комплекса (ее идеологи, несомненно, имеют московскую прописку), то вторая создавалась кровью, потом и слезами тюменской администрации, лоббистских возможностей которой хватило лишь на то, чтобы сформировать компанию по остаточному принципу. Вошедшим в нее предприятиям присущи проблемы, стоящие перед всем нефтяным комплексом страны, но разница в том, что здесь дела идут еще хуже. Это, очевидно, и дало повод первому вице-премьеру Чубайсу на недавнем заседании комиссии по неплатежам выставить главу "Нижневартовскнефтегаза" Виктора Палия чуть ли не главным должником в отрасли. Тем не менее в Тюмени создание компании считают серьезной победой. О проблемах и перспективах ТНК корреспонденту Ъ ВЛАДИМИРУ Ъ-КНЯЗЕВУ рассказал ее президент ЮРИЙ ВЕРШИНИН. Это первое из серии интервью, которые предполагает опубликовать Ъ с главами крупнейших российских нефтяных компаний.
— На чем базировалась идея создания нефтяной компании именно в Тюмени?
— За 30 лет освоения западносибирских нефтегазовых месторождений не раз менялись схемы управления производством. Вначале в их основе были нефтегазодобывающие управления (НГДУ), "замыкавшиеся" на "Главтюменьнефтегазе". Со временем хозяйство стало настолько масштабным, что "Главтюменьнефтегаз" оказался не в состоянии руководить всем регионом. Поэтому в каждом районе были созданы нефтедобывающие объединения, а "Главтюменьнефтегаз" выступил как координатор и в основном занимался перспективными проблемами. Прошедшие 15 лет показали, что это была наиболее эффективная система управления. Конечно, с позиций сегодняшнего дня я не могу сказать, что это была идеальная схема. Но в 1985-1990 годах были удвоены мощности, создававшиеся в предыдущие 25 лет. Не будь связки "объединение--главк", такую работу, я прямо говорю, за пять лет выполнить было бы невозможно.
Но в 1990 году в Тюмени начался процесс ликвидации всех главков, в том числе и нашего. Мы на всех уровнях доказывали, что этого делать нельзя, что в Тюмени должен быть координирующий центр, однако борьба окончилась не в нашу пользу. Теперь уже ясно, что была допущена ошибка. Нужно добавить, что в те годы развалилась тюменская нефтяная наука. Влияние таких крупнейших и авторитетных институтов, как Сибирский научно-исследовательский институт нефтяной промышленности, "Гипротюменьнефтегаз", работавших в интересах всей Западной Сибири, свелось к минимуму. То же самое можно сказать и о нефтяном машиностроении в Тюмени.
Под влиянием всех этих факторов и принималось решение о создании некой структуры, которая вновь собрала бы воедино весь этот разрушенный и разрозненный потенциал. Тем более что как тяжело ни приходилось, но удалось сохранить костяк бывшего "Главтюменьнефтегаза" — специалистов, собранных в Тюмень со всей Западной Сибири.
— Но если существовали столь бесспорные предпосылки объединения, почему же Тюменская нефтяная компания создавалась так долго?
— Инициаторами ее создания, кроме администрации области, стали "Нижневартовск-", "Ноябрьск-", "Мегион-" и "Тюменьнефтегаз". И если бы удалось создать ее в таком составе плюс Омский НПЗ, я и сейчас считаю этот состав наилучшим, мы полностью бы закрыли потребность в нефтепродуктах Урала и Тюменской области. Но случилось так, как случилось. Причин много... Одна из них заключается, видимо, в том, что такому сравнительно небольшому акционерному обществу, как наш "Тюменьнефтегаз", тяжеловато было вокруг себя опять собрать такие крупные объединения, как "Нижневартовскнефтегаз" или "Мегионнефтегаз". Другая причина: были сильные противники создания компании именно в Тюмени — разделение области на три субъекта федерации принесло свои плоды.
— Схема создания ТНК принципиально не отличается от общепринятой: разведка--добыча--переработка--сбыт. Представьте, пожалуйста, каждое из звеньев.
— Разведкой занимается объединение "Обьнефтегазгеология" (ему еще предстоит пройти акционирование). Это самое крупное предприятие такого профиля в регионе. В год они выполняли более 500 тыс. метров разведочного бурения и обеспечивали прирост запасов по 300-400 млн т. За последние годы из-за недостатка финансирования эти объемы резко сократились. Но потенциал предприятия вполне можно восстановить, причем в довольно сжатые сроки. Сейчас ситуация сложилась таким образом, что "Нижневартовскнефтегаз" оказался без свободы поиска новых запасов, поскольку вокруг — предприятия других компаний. "Тюменьнефтегаз" работает на юге области, изученном в геологическом отношении очень слабо по сравнению с севером. Здесь сейчас и ведет разведку "Обьнефтегазгеология". Так что вхождение этого предприятия в ТНК вполне логично. Компания уже разработала программу геологоразведки на 1996 год, устраивающую предприятия добычи. Объем финансирования составит около 300 млрд руб. А для Нижневартовска мы прорубили окно на юг области.
— А как себя чувствуют остальные участники этой схемы?
— Основное предприятие компании — "Нижневартовскнефтегаз". Его положение ухудшается уже давно. Причины в следующем. В перспективном плане развития этого района особое место отводилось городу Нижневартовску. Его строили таким образом, чтобы из него осваивать месторождения и Мегиона, и Лангепаса, и Варьегана. Но затем из "Нижневартовскнефтегаза" выделились Мегионское, Варьеганское, Лангепасское объединения, которые начали строить свои города. А Нижневартовск с его могучей инфраструктурой, рассчитанной на весь регион, оказался на плечах одного предприятия. Но так как объемы добычи нефти резко упали, его экономика не смогла выдерживать такой груз. Отсюда и самая высокая в Тюменской области себестоимость добываемого здесь сырья, в которую закладываются затраты на поддержание жизнедеятельности города. К слову, если бы существовал "Главтюменьнефтегаз", то он уж точно не оставил бы это предприятие один на один с его проблемами.
Начиная с 1993 года коллектив пытался своими силами решить проблему реконструкции Самотлора, привлекал к ней внимание самых различный инстанций. "Достучались" лишь недавно, когда на месторождении побывал премьер-министр. А суть в том, что если Самотлор не реконструировать, то после 2000 года добыча здесь упадет до 11 млн т в год и существование Нижневартовска с 300-тысячным населением станет проблематичным. В этом и природа долгов "Нижневартовскнефтегаза" федеральному и местному бюджетам, своим подрядчикам.
— Сможет ли предприятие погасить хотя бы те 750 млрд, о которых шла речь на "комиссии Чубайса"?
— Понимаете, я и согласиться не могу с тем, что сказано. Но и опровергнуть не могу. Компания ведь только начинает вникать во все эти дела. У нас нет материала, поэтому пока я воздержусь от каких-либо комментариев.
— Звучало предположение, что недовольство Москвы Палием выгодно администрации области и руководству ТНК, поскольку есть противостояние между Тюменью и Нижневартовском и борьба за лидерство в компании между вами и Палием.
— Да нет, знаете, это несостоятельно... Мы уже с Виктором десятки лет вместе работаем, у нас прекрасные товарищеские отношения. Нам с ним эту власть в общем-то и делить ни к чему. Вопрос не о власти стоит, а о том, как объединить усилия компании и "Нижневартовскнефтегаза" и справиться со всем этим.
— Сегодня программа реконструкции Самотлора вновь, на мой взгляд, оказалась "подвешенной". Ее финансирование, насколько мне известно, держалось на двух китах: налоговых льготах и законе о разделе продукции. Первое теперь вряд ли реально, ну а ситуация с принятием закона уже достаточно известна.
— Мы принимали все меры для того, чтобы этот закон был принят. Если не решить проблему привлечения инвестиций, дальнейшее снижение добычи неминуемо. И если "Нижневартовскнефтегаз" и правительство в ближайшее время не подпишут соглашение о разделе продукции, то положение усугубится еще больше. Примерно раз в полмесяца собирается комиссия по его подготовке. Но как быстро это решится, сказать трудно.
— Финансовое состояние "Тюменьнефтегаза" более устойчиво...
— Да, таких проблем, как в Нижневартовске, у него нет. Правда, и по объемам добычи сравнивать нельзя... На балансе большие запасы таких месторождений, как Русское, Тайлаковское, Полуньяхское. Но чтобы начать их разработку, нужны большие инвестиции. Собственных средств на это у "Тюменьнефтегаза" нет. А чтобы привлечь их со стороны, опять же нужен закон о разделе продукции. И в сегодняшней ситуации нельзя опереться на "Нижневартовскнефтегаз", потому что у него таких средств тоже нет.
— Каким образом в составе компании оказался Рязанский НПЗ? Почему именно он, а не какой-либо другой?
— Как я говорил, мы хотели работать с Омском. Когда стало ясно, что этого не будет, начали переговоры с НОРСИ и в принципе договорились. Но они в конце концов решили создать собственную компанию. На Рязанском же заводе остановились потому, что "Нижневартовскнефтегаз" уже с ним работал. Поскольку этот завод один из самых старых в России — недавно ему исполнилось 35 лет, — требуется реконструкция и, стало быть, крупные капиталовложения.
— Но сейчас завод вообще оказался без нефти. Директор завода Юлий Василенко рассказывал, что если раньше он работал на так называемой давальческой нефти, то теперь ему говорят: у вас есть своя компания, пусть она и обеспечивает сырьем.
— Так оно и есть. В I полугодии этого года завод перерабатывал 600-700 тыс. т нефти в месяц, а с созданием ТНК объемы упали в среднем до 400 тыс. т. Сейчас мы принимаем меры, чтобы месячные объемы довести до 750 тыс.--1 млн т. Это обеспечит заводу экономическую эффективность. В ближайшее время мы ситуацию поправим. Но в принципе и сегодня можно прокачивать сырья столько, сколько заводу нужно. Проблема в том, что у него нет оборотных средств.
— Участвует ли компания в контактах завода с Amoco? Я говорю о проекте реконструкции, который "весит" $800 млн. Или это чисто заводское дело?
— Есть разная информация... С одной стороны, Amoco вроде бы обязалась привлечь инвестиции и курировать выполнение проекта реконструкции. С другой — она якобы выполняет только технико-экономическое обоснование, и на этом ее участие заканчивается. Мне надо сейчас во всем разобраться. Пока у нас просто времени не хватает, чтобы во все вникнуть.
— А не видите ли вы связи между следующими фактами: Amoco, имеющая общий интерес с ЮКОСом, работает на "вашем" предприятии, и в то же время ЮКОС, как известно, недавно выиграл тендер на ряд месторождений юга Тюменской области — вашей же "вотчины"?
— Нет, не связываю. Вряд ли это какие-то последовательные, просчитанные шаги... Просто Amoco хочет закрепиться на перерабатывающих предприятиях России, в частности на Рязанском НПЗ. Это общая стратегия западных компаний.
— Сбытовой сектор компании в наиболее благополучном положении...
— Да, долгов перед бюджетом ни одно предприятие не имеет. Правда, надо серьезно заниматься финансовым оздоровлением "Курскнефтепродукта". Там в свое время бесплатно поставляли нефтепродукты селу, в результате чего были вынуждены брать кредиты... Теперь бесплатно мы никому ничего давать не будем — мы не самоубийцы.
— Тюмень тоже из Рязани снабжаться будет?
— Нет, это экономически нецелесообразно. Мы ведем переговоры с Омском, чтобы там перерабатывали наше сырье для снабжения юга Тюменской области. А то ведь скажут: Тюменская компания есть, а бензина в Тюменской области нет.
— Очевидно, по 3,3% акций ТНК из госпакета были предоставлены администрации области и двум автономным округам, входящим в нее, для того чтобы регион мог влиять на компанию?
— Уточню: они получили эти акции не в собственность, а в управление. Думаю, это даже очень хорошо. Территории должны быть заинтересованы в делах компании. При создании Сибирской компании пошли, как известно, по нашему пути, только там администрации Тюменской и Омской областей, Ямало-Ненецкого округа получили по 5%.
— Каковы планы руководства компании на ближайшее время?
— Уже в ноябре на денежный аукцион выставляется 10% уставного капитала — на 790 млн руб. Но компания получит 14% от вырученных средств. Поэтому основной источник — инвестиционные конкурсы, на которые выставим 40% акций. Но это будет уже в 1996 году.
Что же касается структуры управления компанией, то ближайшая перспектива — сформировать аппарат компании, который должен успеть разработать бизнес-план на 1996 год. Не успеем — год потеряем. Ведь главное вот что: продумать схемы движения и продукции, и денежных потоков с тем, чтобы был интерес и у дочерних предприятий, и у самой компании. Не удастся — каждое предприятие будет работать на себя, удастся — значит Тюменская компания состоится.
— А какие компании, на ваш взгляд, уже состоялись?
— "ЛУКойл" и "Сургутнефтегаз". Другим еще много нужно работать. Если говорить о нас... За два месяца мы проделали такую работу, на которую по разумным меркам ушло бы полтора-два года. И все же времени катастрофически не хватает. Однако компания состоится. Это точно.