После десятилетнего затишья на Корейском полуострове разгорелись шпионские страсти: северокорейские диверсанты зачастили на юг. В минувшую пятницу завершилась беспримерная по масштабам охота южнокорейских стражей границы на очередного северного лазутчика. Накануне при попытке проникнуть в Южную Корею был застрелен северокорейский разведчик-аквалангист. Сеул заявил Пхеньяну гневный протест, пригрозив, что в случае повторения провокаций бездействовать не будет. Эти, а также предшествующие события свидетельствуют о новых тенденциях в межкорейских отношениях. Пищу для размышлений на эту тему дали и беседы корреспондента Ъ, побывавшего недавно на юге полуострова по приглашению МИД Республики Кореи, с директором института по вопросам Северной Кореи Ким Чан Суном и главным инспектором национального пресс-центра Хан Йонг Хеном. Репортаж с корейско-корейской границы ВАЛЕРИИ СЫЧЕВОЙ.
Устланному зеленым сукном столу межкорейских переговоров в пханмунчжомском конференцзале предстоит, видимо, пустовать еще долго. Невостребованными останутся микрофоны для оглашения особо важных заявлений (их шнуры к тому же служат демаркационной линией), а заполненная в дни межкорейских встреч толпами журналистов площадка перед Домом мира надолго обречена принимать лишь туристов. Кстати, бывшую придорожную деревушку Пханмунчжом, ныне — объединенную зону безопасности в центре разделяющей полуосторов 249-километровой демилитаризованной зоны шириной 4 км южнокорейцы посещают часто, особенно по праздникам (в Новый год и на День благодарения). Несмотря на полвека, отделяющие их от разорвавших полуостов надвое событий, они до сих пор переживают это как трагедию, тем более что у многих на севере остались родственники. Нередки там и иностранные туристы, движимые желанием осмотреть местные достопримечательности, в том числе Мостик невозвращения (через который шел обмен пленными), обзорную площадку Тора (в подзорную трубу прекрасно видно приграничную северокорейскую территорию и даже знаменитый колосс — изваяние Ким Ир Сена), мемориальную доску в память зарубленных топорами в 1976 году северокорейскими пограничниками двух американских солдат из дислоцированных в Пханмунчжоме ооновских частей. Кстати, произошло все это из-за сущего пустяка: американцы хотели просто обрубить сухие ветки у придорожного дерева (границы в зоне безопасности тогда фактически не было). Наследники идей чучхе, видимо, расценив это как покусительство янки на корейскую флору, порубали агрессоров. С тех пор инцидентов не было, но отношение северокорейцев к факту присутствия под их боком американских военных красноречиво формулирует многометровая надпись на приграничной северокорейской горе: "Янки убирайтесь домой!" (правда, оценить ее эмоциональный заряд могут в основном южнокорейские пограничники: выполнена она иероглифами, как, впрочем, и лозунг на соседней горе: "Ким Чен Ир — путеводная звезда!"). Некоторые туристы не ленятся пройти и по тоннелю, прорытому северокорейцами на стометровой глубине. Сеул уверен, что такие тоннели предназначены для внезапного военного вторжения, северяне утверждают — для добычи угля. Пока таких инженерных чудес обнаружено четыре, но по данным южнокорейской разведки, их десять. Сейчас эти тоннели разделены по линии границы бетонной стеной и минным полем.
Судя по последним событиям, к своей изначальной роли — мирного поселка — Пханмунчжому суждено вернуться не скоро: уже ясно, что надеждам южнокорейцев на скорое замирение с северянами, возлагавшимся на времена "после Ким Ир Сена", оправдаться не суждено. Пхеньян под руководством "северокорейского Великого Гудвина" Ким Чен Ира на компромиссы не настроен. Несмотря на все попытки Сеула найти приемлемый вариант воссоединения. Еще недавно казалось, что просвет наметился — после летних межкорейских переговоров о предоставлении Сеулом "рисовой помощи" голодающим северным соплеменникам: они благосклонно согласились таковую принять. Но по прибытии на Север груженые рисом южнокорейские корабли были арестованы. Под предлогом, что не был спущен южнокорейский флаг. На деле же Пхеньян, получив аванс на помощь со стороны ООН, видимо, раздумал идти на компромисс с "загнивающими капиталистами юга". Об агрессивном отношении к югу, до сих пор пребывающего в политической тени Ким Чен Ира, свидетельствует и новый шпионский бум. Впрочем, если эти факты любопытны как индикатор политики преемника Великого Вождя, то к пятидесятилетнему "южному" политическому курсу Пхеньяна они, пожалуй, новых штрихов не добавят. Любопытно другое — похоже, начинает меняться политика Сеула. А это уже чревато обострением межкорейских отношений.
Эти настроения заметны и в комментариях главного инспектора национального пресс-центра Хан Йонг Хена. Долготерпение южнокорейских граждан близится к концу, ощутимым становится их недовольство слишком мягким курсом правительства в отношении северян. Оппозиция уже открыто требует от Ким Ен Сама изменить тональность диалога с Пхеньяном, и эксперты считают такой вариант наиболее вероятным. Подтверждением тому стало резкое заявление Сеула в адрес Пхеньяна.
По мнению директора института по вопросам Северной Кореи Ким Чан Суна, очевидно, что Пхеньян не оставил надежд на идеологическую экспансию "на юг", более того, планирует ее расширить. Причина банальна: в момент обострения финансового кризиса руководство стремится консолидировать народ идеологически. Разгадку затянувшейся отсрочки вступления Ким Чен Ира в официальные полномочия главы государства (он до сих пор лишь главковерх и единственный член политбюро) г-н Ким Чан Сун видит в том, что "у сына нет харизмы отца", и если он быстро "схватит власть", то может ее и не удержать. Пока же Ким Чен Ир занят формированием надежного аппарата соратников (в основном среди военных). Кроме того, оттяжкой он как бы подчеркивает уважение к памяти вождя. Словом, тактика Ким Чен Ира напоминает сталинскую — тот не уставал подчеркивать роль Ленина в первое время после его смерти. Положение главковерха сейчас непростое, к тому же в стране голод.
Директор института пролил свет и на ход куалалумпурского раунда переговоров о ядерном переоснащении КНДР (переговоры ведутся за закрытыми дверями и оттуда просачиваются скупые и порой противоречивые сведения). По словам г-на Ким Чан Суна, реальным итогом пока стал лишь выбор места для будущих АЭС (провинция Хамкеннам и область Шимпо, где уже побывала группа американских и южнокорейских инженеров). В целом же перспективы у международного консорциума по ядерному переоснащению КНДР (КЕДО) весьма туманны: камнем преткновения стал отказ Пхеньяна от полномасштабной проверки МАГАТЭ, способной установить, производился ли когда-либо северокорейцами "немирный атом". Если КНДР даст согласие, то затребованную на последнем раунде дополнительную сумму в $1 млрд КЕДО предоставит. Если нет — переговорам грозит срыв.
Времена холодной войны двух Корей, считает г-н Ким Чан Сун, ушли безвозвратно, но нормализация отношений, а тем более воссоединение Кореи, возможны лишь в случае коренных изменений в КНДР. Ким Чан Сун уверен, что рано или поздно это произойдет. Кстати, по его мнению (а также по мнению экспертов созданной в 1993 году ассоциации корейско-российской дружбы), отношения России с Южной Кореей сейчас более теплые и перспективные, чем с Пхеньяном. Старые обиды Сеул забыл, полагая, что теперь у него и у Москвы цель общая — безъядерный статус полуострова и стабильность в регионе. Российской же политикой в отношении обеих Корей в Сеуле теперь вполне довольны.
ВАЛЕРИЯ Ъ-СЫЧЕВА