Отвлечемся на минуту от вопросов о будущем нынешнего правительства и возможных итогов парламентских выборов. Решимость не допустить в декабре "левого реванша", выраженная на прошлой неделе российским президентом, похвальна и сама по себе уже обнадеживает. И все же сегодняшняя экономика страны в гораздо меньшей степени зависит от того, что происходит в шумных залах Государственной думы или в чопорной тишине Кремля — ее состояние и перспективы в значительной мере определяются уже не в России. Для экономики на данном этапе это на самом деле не так уж и плохо.
Конечно, не следует преувеличивать роль внешнего фактора в экономическом развитии современной России, но не следует и преуменьшать его. Представить себе длительный экономический рост без иностранных инвестиций сейчас может только совсем оторванный от жизни мечтатель или безответственный оптимист. Даже лидер КПРФ, приглашенный в прошлую среду на деловой ланч в Американскую торговую палату в России, сделал ряд заявлений, из которых следовало, что нынешние коммунисты ни при каких условиях не видят будущего национальной экономики без иностранного капитала. Более того, они готовы принять законы, которые дадут возможность иностранному бизнесу получать высокие прибыли в России. Конечно, это слабое утешение для национального российского бизнеса, поскольку из опыта прежних десятилетий следует, что зеленый свет иностранному капиталу вовсе не предполагает такого же отношения к капиталу национальному. Тем не менее, с точки зрения экономики, то, что представители радикальных политических сил дают гарантии иностранному капиталу, является фактом весьма симптоматичным и обнадеживающим: по крайней мере хотя бы один из необходимых факторов развития признается абсолютным большинством политиков.
Российскую экономику, однако, надо защищать не только от политических радикалов. Она требует защиты и от представителей правящего истеблишмента. Так, развернувшаяся дискуссия о базовых параметрах федерального бюджета на 1996 год отражает разногласия отнюдь не между политическими антагонистами, Но, скорее, между различными группировками господствующей политической элиты. Главными оппонентами правительства, отстаивающего концепцию подготовленного им бюджета, являются отнюдь не зацикленные исключительно на объемах финансирования АПК парламентские аграрии или ставшие гораздо более осторожными в экономических вопросах коммунисты (считая себя фаворитами предвыборной борьбы, они не хотят получить в наследство бомбу для национальной финансовой системы в виде федерального бюджета). До минувшей среды ожесточеннее всех по вопросу о бюджете с правительством спорили парламентские эксперты из комитетов Думы по экономической политике и по бюджету, налогам, банкам и финансам. Как суть спора, так и его исход наглядно показывают, какую роль в экономической политике играет внешний фактор. Оговоримся — какую благотворную роль.
В конечном итоге дискуссии, которые в течение почти месяца велись в рабочей группе, сформированной из представителей Федерального собрания и Министерства финансов для подготовки законопроекта "О федеральном бюджете на 1996 год", сводились к вопросу о прогнозном уровне инфляции, закладываемом в проект бюджета и существенно влияющем на объем его доходной части. Если правительство, памятуя о своих обязательствах перед Международным валютным фондом, настаивало на среднемесячном показателе в 1,2 процента, то парламентские эксперты считали неизбежным уровень в 3 процента. В последнем случае, конечно, повышался объем доходов бюджета (с 332,6 трлн до 421,9 трлн рублей), что, однако, не компенсировало еще более стремительного наращивания бюджетных расходов (с 414,4 трлн до 521,9 трлн рублей). Соответственно предлагалось изменить структуру покрытия бюджетного дефицита (равно как и устанавливаемый законом его предельный объем). С 81,8 трлн рублей дефицит должен был бы возрасти до 100 триллионов, а среди источников его покрытия предлагался кредит Центрального банка (в размере 30,4 трлн рублей). Не надо быть высокопрофессиональным экономистом, чтобы после этого сделать вывод: реальные темпы инфляции в будущем году превысят ожидаемые 3 процента. Достаточно было проследить результаты исполнения социально-экономических прогнозов прошлых лет: согласно сложившейся закономерности, реальная инфляция должна была бы составить не менее 5 процентов в месяц.
Разумеется, при такой денежной программе все надежды на привлечение кредитов МВФ для покрытия бюджетного дефицита (в пересчете на рубли — 32,5 трлн рублей, или почти $5,9 млрд) оказывались эфемерными. А это ставило вопрос уже о фактическом удвоении кредитной эмиссии ЦБ. Хуже того, роль кредитов МВФ далеко не исчерпывается только тем, что они являются источником покрытия бюджетного дефицита. На них ориентируются все международные кредиторы России, поэтому в случае отказа МВФ поддержать российские реформы надеяться на реструктуризацию внешнего долга в предстоящем году было бы опрометчиво. Что означает еще $8 млрд дополнительных расходов на погашение внешнего долга в 1996 году. Как минимум при таком раскладе эмиссией пришлось бы покрывать не 30, а 100 трлн рублей дефицита. В этих условиях и 5 процентов среднемесячной инфляции выглядят чрезмерным оптимизмом. По сути речь зашла бы о том, что Россия начинает постепенно следовать латиноамериканскому сценарию развития экономической политики.
Тому, что проект федерального бюджета не был отправлен обратно в правительство с требованием пересчета прогнозных показателей, российская экономика обязана твердости не столько правительства и даже не столько Минфина, сколько Международного валютного фонда. Только недвусмысленное предупреждение о невозможности кредитования инфляционной модели развития экономики заставило парламентскую экономическую оппозицию пойти на компромисс. 18 октября проект бюджета был отправлен на доработку в согласительную комиссию, которая в соответствии с принятым двумя неделями ранее Думой "Положением о порядке рассмотрения проекта федерального закона 'О федеральном бюджете на 1996 год' и его принятия Государственной Думой" в 10-дневный срок должна подготовить его к повторному рассмотрению в первом чтении. Само появление этого положения говорит о твердом намерении правительства всеми силами добиваться принятия федерального бюджета еще до наступления нового года. Как уже сейчас очевидно, это стремление продиктовано не столько политическим расчетом, сколько жесткими правилами предоставления резервного кредита МВФ, ни один транш которого не поступит ранее, чем будет принят федеральный бюджет и определится финансовая стратегия государства на предстоящий год. Только при этом условии у российского правительства есть возможность избежать ситуации начала нынешнего года: тогда первый квартал (пока Федеральное собрание определяло будущее бюджета) финансирование всех расходов осуществлялось только из внутренних источников.
Повторение этого сценария в начале следующего года было бы гораздо более тяжелым испытанием для национальных финансов. Проблема в том, что покрытие бюджетного дефицита из внутренних неинфляционных источников рассчитано с едва ли не 20-процентным превышением реальных возможностей внутреннего фондового рынка. Любая попытка нарушить баланс между внешними и внутренними источниками покрытия дефицита в пользу последних грозит обернуться финансовым кризисом, выход из которого может пролегать уже единственно через эмиссию Банка России.
Таким образом, можно сделать вывод, что приближением бюджетного процесса к западным стандартам, требующим утверждения парламентом бюджета до начала очередного финансового года, российская экономика во многом обязана именно международным финансовым организациям. С этой точки зрения можно только приветствовать усиление роли внешнего фактора при разработке экономической политики. В некотором роде эта зависимость делает экономическую политику более свободной от текущей политической конъюнктуры. Правда, только в том случае, если в политике не происходит поворота на 180 градусов. Это как раз то, чего в России никогда нельзя исключить.
РОМАН Ъ-АРТЕМЬЕВ