Николай Гончар, депутат Совета Федерации от Москвы, — традиционный объект журналистского интереса. Причем вопросы ему задают не всегда лежащие в сфере его законодательной специализации (он возглавляет Комитет по бюджету) — Гончара охотно интервьюируют на чисто политические темы. Почему? Ответ отчасти содержится в приведенном ниже интервью. Внимательный читатель согласится, что интервьюируемый — человек информированный, хотя и не устающий повторять, что излагает лишь собственные взгляды. Это неудивительно: Николай Гончар прошел путь от партаппаратчика районного масштаба до члена верхней палаты парламента. Причем в столице, где делается вся политика. На прошлые выборы Николай Гончар шел как независимый кандидат, но при поддержке Гражданского союза, ПРЕС и ДПР. По политическим взглядам он центрист, если и ангажированный, то неявно. Что явно — так это то, что Николай Гончар, что называется, вхож в высокие сферы. Подтверждение тому — слаженность действий его и авторов разработанного в верхах плана российско-белорусского сближения. Правда, и тут он, похоже, исходит из собственных взглядов: "Для меня СССР — не пустой звук, это моя родина".
— Согласны ли вы с устоявшимся мнением, что объединенная оппозиция, получив в декабре большинство в Думе, использует этот плацдарм для борьбы за президентское кресло?
— То, что называют объединенной оппозицией, на самом деле весьма неоднородно. Туда входят коммунисты — интернационалисты по определению, и патриоты, доходящие до выяснений, у кого в жилах какая кровь течет. К ним примыкают монархисты и прочие. Все они исповедуют свою идеологию, но пока различия не очень заметны. Но в Думе противоречия между ними проявятся в полной мере. Так уже было: аграрии и коммунисты — братья по крови, а часто ли они голосовали одинаково? Прошлым летом в Калининграде оппозиция сделала попытку объединиться, но безуспешно. И это не случайно. Сегодня прогнозы делать рано. О расстановке сил можно будет судить лишь после того, как новая Дума начнет работать.
— Вы хотите сказать, что общей неприязни к нынешней власти для дееспособного сплочения им может и не хватить?
— Существующая власть так же неоднородна. Есть представители сырьевых отраслей — у них свои интересы, у металлургов свои, у ВПК свои и т. д. Нам не все известно о том, как работает правительство, но существующие там противоречия ни для кого не секрет. Есть серьезные разногласия и по политическим вопросам, например по Чечне. В целом я бы сказал, что оппозиция противостоит не власти вообще, а персонально Ельцину. Сможет ли она объединиться на общей ненависти, поставив на единого кандидата, — это вопрос.
— Предсказывать вы не беретесь?
— Критиковать власть оппозиция будет мощным хором. А вот при разработке общей программы единства ждать трудно.
— Есть опасения, что оппозиция, используя свое большинство в Думе, попытается совершить тихий государственный переворот через ревизию Конституции.
— Процедура внесения изменений в Конституцию крайне сложна, и изменить ее в части, касающейся президентских выборов, почти нереально. Критика Конституции как элемент предвыборной борьбы возможна, но сами выборы пройдут по ныне действующему Основному закону.
— А если оппозиция всерьез рассчитывает провести в президенты своего кандидата, то зачем ей менять Конституцию, дающую главе государства широкие полномочия?
— Вспомните недавние события. Все, кто противостоял КПСС, объединились вокруг фигуры Ельцина. И где теперь люди из его ближайшего окружения — Руцкой, Хасбулатов, многие демократы? Между ними возникли непримиримые противоречия. То же будет и с оппозицией: те, кто рассчитывает привести своего кандидата в Кремль, будут против изменения Конституции; те, у кого таких шансов нет, будут требовать ее пересмотра.
— Сегодняшняя власть тоже не будет сидеть сложа руки.
— Неоднородность нынешней оппозиции власти на руку, и она будет стремиться ее усугубить. Я не исключаю, например, что в какой-то момент аппарат президента может подыграть Руцкому.
— Говорят, что люди президента уже оказывают поддержку Конгрессу русских общин во главе со Скоковым.
— Мы это предполагаем, но фактов у нас нет. А то, что неоднородность оппозиции, отсутствие у нее единого центра власти выгодно, вот это факт. Я не исключаю возможности появления, скажем, на первом канале телевидения какой-то фигуры из оппозиционного блока, которая попытается растащить электорат коммунистов и аграриев — признанных фаворитов выборов.
— Попытки расколоть аграриев делались, но безуспешно.
— Ни коммунистов, ни аграриев расколоть не удастся — люди слишком опытные. История с блоком Рыбкина тому пример. Кроме того, у нас привыкли работать топором.
— Эти упреки следует адресовать администрации президента: блоком Рыбкина занимались люди оттуда.
— Люди президента должны действовать в стиле самого президента, которому свойственны силовые, агрессивные методы, а не макиавеллиевская филигранная техника. Методология, скажем, Сатарова Ельцину не подходит. Можно было бы договориться с Рыбкиным и сыграть спектакль его превращения в оппозиционера грамотно. Ельцин никогда так не действует, но это вовсе не значит, что он неискусен как политик.
— Но ведь завалили хорошую идею двух крупных центристских блоков?
— Это аппарат президента считает себя кухней, где готовятся президентские блюда. А президент всегда печет свои блины сам. Иногда кажется, что они выходят комом, но таких он сам не ест, они предназначаются для других. Вы говорите, что идею завалили, а я не исключаю, что у президента был именно такой сценарий. И подсказан он был его гениальной интуицией. Ведь он думает вовсе не о декабрьских выборах, а об июньских, ему важно вычислить всех своих потенциальных конкурентов.
— То есть вся двухблоковая комбинация была задумана только для того, чтобы нейтрализовать Черномырдина как потенциального конкурента?
— Я не сторонник Ельцина, но при этом я убежден, что президент всегда действует осмысленно, и я пока не вижу оснований сомневаться в его политическом чутье. А утверждения, что это получилось случайно, несерьезны. В то же время мне ясно и то, что Черномырдин себя как конкурента Ельцину не видит и никогда против него не пойдет. Но на него могут сделать ставку другие, а этого Ельцин допустить не может.
— Кому конкретно нужен Черномырдин в роли президента?
— Такие силы есть и у нас, и за рубежом. Вы же не будете спорить, что на нас достаточно сильное влияние оказывают США и объединенная Европа. Формы влияния известны, скажем кредиты МВФ.
— Но ведь до оглашения планов блокостроительства Черномырдин, погруженный в хозяйственную деятельность, был не очень заметен как политик.
— Отнюдь. Он был заметен, и уже были структуры и у нас, и за рубежом, готовые видеть в нем преемника. Кстати, люди, полагавшие, что пора озаботиться поисками преемника, были и в самом окружении Ельцина.
— Они и сейчас есть. Окружение Ельцина — это отдельный сюжет.
— Да, но мы его касаться не будем. Искатели преемника в аппарате президента есть, и ведут они себя весьма настойчиво, оказывая тем самым Черномырдину медвежью услугу.
— Они искренни в своих действиях?
— Они искренни прежде всего в желании выжить. У разных людей в окружении Ельцина мотивации разные, но когда процесс, что называется, пошел, интересы начали сталкиваться. Часть из них сделала ставку на "Наш дом", часть обратила взоры на кого-то другого. Это политическая борьба, она бескомпромиссна, особенно в преддверии выборов.
— Кажется, что Черномырдин серьезно втянулся в эту игру. Он действительно рассчитывает переиграть президента? Их соперничество просматривается, например, в вопросе о Чечне. Премьер начинает играть там роль миротворца, и президент тут же перехватывает у него инициативу, посылая в Чечню верного Лобова, настроив того еще более миролюбиво.
— Я полагаю, что с Чечней все сложнее. Ельцин прекрасно понимает, что никакого реального мира в Чечне не будет и что в эту игру можно играть максимум до декабрьских выборов. До лета тянуть резину не удастся, бесконечно показывая по телевизору один и тот же танк, давящий все те же десять автоматов. В Чечне ситуация тупиковая, и здесь у Ельцина возможностей больше, чем у Черномырдина. Поэтому повторяю: Черномырдин против Ельцина никогда не пойдет. Однако, даже если тренеры договорятся о ничьей, их командам нужна победа: перемирие в Москве не повлечет за собой мира в регионах.
— Выборы губернатора Свердловской области можно рассматривать как эпизод этой войны. Уже считается доказанным, что люди Ельцина играли на стороне Росселя. Утверждают, например, что весь компромат на Страхова был подготовлен спецслужбами.
— О деятельности спецслужб ничего сказать не могу, но мне ясно, что работа телевидения якобы в поддержку Страхова, с оглашением детски наивного компромата на Росселя, последнему явно помогла. Тонкой игры здесь усматривать не следует, речь идет о желании угодить начальству, что ни до чего хорошего не доводит. Вообще, у "Нашего дома" ситуация сегодня сложная, хотя 5% голосов он наберет. Но власть в регионах после пресс-конференции Ельцина начала задумываться о том, на кого делать ставку.
— Однако широко разрекламированный съезд возглавляемого Росселем регионального движения "Возрождение Отечества", явно оппозиционного "Нашему дому", большого успеха не имел.
— У Росселя проблемы: он поздно стартовал, а регионы, я думаю, выжидают. Кроме того, есть и другие технологии объединения, более тонкие. Скажем, некий меморандум, где сформулированы идеи, разделяемые многими. Лидер, создающий партию или движение, оказывается очень уязвимым в случае неудачи. Идея, особенно если она бесспорна — экологическая безопасность например — и подкреплена организационными усилиями, может послужить хорошей базой.
— Из сказанного вами вытекает, что Ельцин прощупывает возможности объединения регионов в свою поддержку к июньским выборам. И движение это может возглавить Россель, которому президент, видимо, обещал свою поддержку. То есть Ельцин склоняется к тому, чтобы баллотироваться на второй срок?
— Я убежден, что если выборы в 1996 году состоятся и не произойдет каких-то катаклизмов, которые пока не просматриваются, Ельцин будет баллотироваться в президенты.
— Оппоненты Ельцина предполагают, что упомянутые катаклизмы могут носить рукотворный характер: власть подозревают в том, что она ищет способ отсрочить выборы.
— В ситуацию могут вмешаться разные обстоятельства, однако с большой степенью вероятности можно предположить, что выборы состоятся. И Ельцин, на мой взгляд, будет на них фаворитом. В его положении много минусов, но плюсов больше. Такими возможностями, как он, не располагает никто.
— Самым большим минусом многие считают его здоровье.
— Еще в бытность Верховного Совета России я всегда в большим интересом наблюдал, с какой наивной страстью депутаты обсуждали информацию, весьма грамотно туда забрасываемую, о том, что президент вот-вот не сможет выполнять свои обязанности. И эти всплески интереса к его здоровью всегда имели нулевой результат. По-моему, говорить здесь не о чем. Есть другие проблемы: экономическая ситуация в стране, опасные конкуренты...
— Кто, на ваш взгляд?
— Первый среди них — генерал Лебедь. Это талантливый политик из разряда самородков. Ему явно не хватает опыта, но это дело наживное. А задатки очень хорошие. Это первое. Второе: на нем сходятся некие ожидания избирателей — потребность в твердой руке. Тактически он ведет себя очень верно. Много говорили о том, что Скоков незаслуженно поставил его лишь на второе место в партийном списке, однако Лебедь на это согласился и правильно сделал. Это дает ему возможность для маневра в рамках дальнейшей политической стратегии. Его политическая интуиция еще свежая, она позволяет ему делать правильные ходы.
— Но похоже, что стратегическую линию тандема Скоков--Лебедь разрабатывает Скоков.
— Оба они люди политически искушенные. Оба они, особенно Скоков, взвешивают каждое слово. При этом не забывайте, оценивая их действия, что они работают в режиме оппозиционного блока. Скокова характеризует некоторый недостаток эмоциональности, но его с успехом восполняет Лебедь. Это гармоничный тандем, который, безусловно, сохранится до декабря. А дальше ситуацию прогнозировать трудно, мы с вами с этого начали.