Здоровье Бориса Ельцина давно стало достоянием не только российского народа, но и всего мира. Поэтому сообщение об очередной госпитализации президента России на первых порах повергло общественность в состояние вполне предсказуемого шока: не случилось ли то, чего все так давно ждали — кто с ужасом, а кто с радостью? Особенно силен шок был в Кремле, и добиться утром каких-либо комментариев оттуда было невозможно. И только после того как стало ясно, что высокий пациент ЦКБ, перенесший приступ ишемической болезни сердца, находится "в полном сознании" и даже "проявляет активность", напряжение спало. Насколько оно было сильным, позволяет судить нервный выпад первого помощника Ельцина Виктора Илюшина в адрес лиц, "поспешно" и "некорректно" ссылающихся "на статьи Конституции о том, кто должен замещать президента на период его болезни". Комментарий ВЕРОНИКИ Ъ-КУЦЫЛЛО.
Разговоры о том, что у Ельцина проблемы с сердцем, возникали несколько раз: в апреле 1990 г. он был госпитализирован во время визита в Испанию с подозрением на сердечный приступ, болело сердце у президента и в сентябре 1991 г., а в апреле 1995 г. Ельцин жаловался журналу Time на перепады артериального давления.
В списке лиц, подверженных коронарной недостаточности, политики стоят на третьем месте — после авиадиспетчеров и профессиональных водителей. Развитию болезни способствуют малоподвижный образ жизни и стрессы. Но недомогания Бориса Ельцина столько раз сопутствовали тяжелым политическим процессам и большим праздникам, что в России (и еще больше за границей) давно перестали воспринимать их как просто недомогания. За каждым заболеванием президента наблюдатели склонны видеть либо политические мотивы, либо причины чисто русского характера.
В качестве примера наиболее яркой "политической" болезни Ельцина обычно вспоминают операцию на его носовой перегородке в декабре прошлого года — накануне ввода войск в Чечню. О болезни второго рода особо активно заговорили после знаменитого сна Бориса Ельцина в аэропорте "Шеннон".
Для вчерашней же госпитализации видимых политических причин нет. Правительство в целом спасено, Думу разгонять тоже не пришлось, а переговоры в Чечне для внезапного обострения явно мелковаты. Видимо, поэтому многие западные наблюдатели склоняются ко второй версии, тем более что накануне Ельцин отмечал личный праздник — четвертую годовщину инаугурации. На размышления наводит и обещанная скорость выздоровления: если после "чеченской" операции Ельцину пришлось провести десять дней в больнице и еще несколько в резиденции, то после сердечного приступа, как говорят врачи, он оправится гораздо быстрее.
Впрочем, как раз активные попытки разубедить всех и вся в серьезности болезни Ельцина можно объяснить чистой политикой. Ведь важна не столько сама болезнь, сколько то, что из нее вытекает. Первое следствие — усиление противоречий между Кремлем и Краснопресненской набережной — налицо. Ни для кого уже не секрет, что при всей внешней благостности кремлевское окружение Ельцина ревниво следит за последними успехами премьера. Упрек Илюшина в адрес безымянных политиков, не к месту вспоминающих статьи Конституции, выглядит на редкость показательным: из российских официальных лиц о Конституции вчера говорил только пресс-секретарь премьера Виктор Коннов. Правда, сказал он вполне безобидную вещь: "Конституция действительно предусматривает передачу полномочий президента премьер-министру, однако сейчас не тот случай, когда глава государства не в состоянии выполнять свои обязанности". Но сказать-то сказал! А значит, позволил себе помыслить...
Реакция самого Ельцина на эти помыслы неизвестна. Однако может оказаться и так, что болеть будет Ельцин, а пилюли придется глотать Черномырдину.