Премьера танец
На сцене Российского академического молодежного театра Балет "Москва" показал премьеру шоу-балета "Сансара" в постановке Никиты Дмитриевского. ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА рискнула совершить "путешествие в сферу сакрального знания Тибета" и, к собственному удивлению, не пожалела.
Ничто не располагало к этому зрелищу: ни труппа, ни имя хореографа, ни сведения о премьере. Агрессивная реклама сулила "мистический балет о жизни тибетского гуру", маня "трансформацией сознания". Балет "Москва", некогда поставлявший лучшие в Москве современные спектакли, за последние годы растерял своих танцовщиков-авангардистов, а его новые программные постановки с успехом заменяли отсутствующий в балете жанр пародии. А 30-летний Никита Дмитриевский, с которым сведущие люди некогда связывали надежды на окультуривание отечественного современного балета (по причине того, что будущий хореограф пару лет протанцевал в нидерландском NDT-II — молодежной труппе культового автора Иржи Килиана), за шесть лет своей российской балетмейстерской карьеры успел разочаровать. Ставил он довольно много, причем в приличных домах — в том числе в Мариинском театре и в молодежных мастерских Большого, но продукты его фантазии выглядели претенциозными, невнятными и непоправимо вторичными.
Понятно, что обещанная "Сансара" — шоу-балет на музыку "лучших психоделических коллективов современности" Shpongle, Recoli, Wimme, Sina Vojani, а также "человека-оркестра" Булата Гафарова — особого оптимизма не внушала. Но случилось невероятное: ни вульгарности, ни пошлости, ни глупости в "Сансаре" не оказалось. Более того, "шоу" в названии появилось явно для подстраховки — чтобы оправдать лазер, дымы, видеопроекции и прочие детали оформления, которые можно зачислить в разряд развлекательных.
Никита Дмитриевский поступил умно: не персонифицировал "тибетского гуру", не стал разбираться с его кармой, не устроил свистопляски с перерождениями и постарался избежать как местечковых умствований на философские темы, так и сувенирной экзотичности. Одиннадцать танцовщиков отнюдь не похожи на буддийских монахов из классического балета. Они вызывающе некрасивы, но их отрешенные лица и чахлые, узловатые, корявые конечности, торчащие из коротких шаровар и свободных топов какого-то пыльного сине-красного цвета, удивительно соответствуют нужному образу. Точно так же подслеповатые картинки, проецируемые на пять полукругом размещенных экранов, всего лишь предлагают условия игры, но ни на чем не настаивают: изображения храмов и богов чередуются со звездным небом или землей, увиденной из космоса, с плясками теней, с абстрактными пятнами, дающими волю фантазии зрителя.
Индийские пластические мотивы — ритмы танца катак, изящную вязь рук, всевозможные кружения и вращения — Никита Дмитриевский использует сдержанно и умно: в насыщенной лексике балета они играют роль пряностей. Основное блюдо приготовлено из различных современных техник танца, сплавленных так удачно, что эту смесь легко принять за оригинальный язык. Танцевальные композиции со сложной полифонической и пространственной структурой хореограф выстраивает так умело, что зритель оказывается в полной его власти. Длиннющие минималистские эпизоды, построенные на монотонных элементарных движениях и вгоняющие — не в сон — в некий медитативный транс, он разбивает почти карнавальным дефиле красочных масок, заводной моторикой экстатичных выстукиваний или эффектным заторможенным коллективным адажио. Умно варьируя темпы, ритмы, виды движений, чередуя сольные и массовые сцены, со вкусом используя реквизит и дозируя экзотику, хореограф Дмитриевский добивается того, что двухактная абстрактная конструкция выглядит легкой и цельной.
Грамотно сделанная и профессионально (без надрыва и игры на публику) исполненная "Сансара" оказалась не "шоу" — просто современным балетом. Причем, несмотря на явную скудость материальных и технических средств, самым качественным из всех отечественных продуктов, которые мне пришлось видеть в Москве за последнее время.