Последний роман Чингиза Айтматова "Тавро Кассандры", опубликованный в прошлом году журналом "Знамя" и фигурирующий в первой строке нынешнего "букеровского списка", вышел отдельным изданием в издательстве "Эксмо".
Чингиз Айтматов в этом сочинении не только верен себе, но кое в чем себя превзошел. Он продолжает придумывать все новые версии Апокалипсиса. Впервые он ступил на этот путь в "Буранном полустанке" лет пятнадцать назад, соединив привычную восточно-экологическую тему с научно-фантастической. По-видимому, этот ход с тех пор полюбился писателю, что объяснимо заботой о массовом читателе, который от вещи к вещи получает из рук Айтматова все большие порции китча.
В данном случае роман замешан на мотиве эсхатологическом: некий "космический монах" объявляет в открытом письме Папе Римскому, что открыл странный эффект, названный им "тавро Кассандры": пигментные пятна на лицах беременных женщин есть не что иное как сигнал, который подает эмбрион о своем нежелании рождаться. Объяснение этого феномена довольно сумбурно: зародыши таким образом протестуют против накопившегося в мире зла — они некоторым образом пацифисты и потенциальные члены партии зеленых. При чем здесь вещунья из Трои, вообще говоря, не ясно. Будучи против своей воли исторгнуты в мир, дети забывают свой внутриутробный бунт, но сохраняют смутное недовольство и склонны к криминальному поведению.
Эту тему Айтматов разыгрывает так. Некий американский Футуролог (даже жена к нему обращается "футуролог мой дорогой") оказывается крайне заинтересован открытием "монаха", считая его событием века. Сокурсник футуролога по университету баллотируется в президенты США. Уловив настроение масс, возмущенных этим "открытием", он открещивается от своего друга, публично обвиняя в заговоре против американской демократии. Смысл в том, что люди не хотят внимать голосу разума и предпочитают уютное неведение неудобным истинам. В конце романа оказывается, что "монах" — русский, он принимал участие в генных экспериментах КГБ, а нынче стал "космическим невозвращенцем" и раскаялся. Футуролога линчует разъяренная толпа, "монах" выбрасывается в открытый космос, что подтверждает давнюю истину: люди не ценят пророков. Заодно нам рассказывается о столкновении сторонников и противников ВПК на московских улицах, что служит иллюстрацией повсеместного безумия на нашей планете. Если бы все это было сдобрено хоть крупицей юмора, то напоминало бы сочинения Саши Соколова. Только Соколов не в пример Айтматову умеет говорить по-русски, и написать, что "следует бояться не тавра Кассандры, но причин, вызывающих в недрах генетики этот эсхатологический сдвиг", у него перо не повернулось бы.
Читая все это, невозможно отделаться от чувства неловкости за автора "Белого парохода". Характерно, кстати, что "Новый мир", печатавший обычно новые опусы Айтматова, на сей раз от этой чести уклонился. Если не знать имени автора, решительно невозможно угадать — Бондарев или Белов все это сочинил. Правда, Айтматов ориентируется на международную аудиторию и стремится предстать перед читателем (западным, конечно, о чем говорит, скажем, такая деталь: описывая Кремль, Айтматов дважды пишет о "знаменитой" Спасской башне) "политически корректным" и либералом. Коктейль айтматовского романа смешан по простому рецепту: пролистывая подшивку любой ежедневной газеты, можно легко предсказать круг будущих тем. Однако Айтматов настойчиво использует один и тот же беспроигрышный прием — он описывает мир в целом, размах его китча глобален. Это создает иллюзию интеллектуальности, столь приятную людям, ленящимся читать серьезные книги: они приобщаются религии, философии и науке походя и зараз.
Впрочем, китч — это просто отсутствие вкуса: это такой вкус и сознательный выбор.В выборе этом Айтматов последователен. Закон китча — чрезмерность. Не всякому придет в голову написать диалог призраков Сталина и Ленина. Но даже если кому-то и придет в голову нечто подобное, то догадаться передать это через сознание совы (привычный для Айтматова зоологический символизм) может только истинный мастер этого жанра. Причем тот орнитологический факт, что совы не живут на Красной площади, игнорируется намеренно. Идя этим путем, следовало бы сделать сову говорящей и послать, скажем, в Ватикан с донесением, но здесь у Айтматова что-то застопорилось.
Читатель успевает даже побывать на площади Тяньаньмынь, где "китайцы неистовствовали и орали, как на пожаре". Как вы думаете, что всполошило китайцев? Разумеется, сенсационное открытие русского ученого. Причем такую впечатлительность проявили не только они, но поголовно все население земного шара. Эти заведомые преувеличения тоже входят в правила игры. Поскольку прием более или менее понятен, остается с нетерпением ждать следующего произведения киргизского мастера пера из Люксембурга.
НИКОЛАЙ Ъ-КЛИМОНТОВИЧ
Чингиз Айтматов. "Тавро Кассандры". Серия "Русский бестселлер". М., "Эскмо", 1995.