Закончившаяся вечером в понедельник встреча министров финансов стран Европейского Союза вышла весьма печальной для сторонников скорейшего и полнейшего объединения Европы. Министры, преодолев сильнейшее сопротивление бюрократов из Европейской Комиссии, приняли решение перенести срок введения единой европейской валюты с 1997-го на 1999 год. Это решение будет утверждено в Канне в конце месяца, когда главы государств ЕС соберутся на очередной саммит.
Разногласия между министрами финансов и бюрократами из Комиссии по вопросу о механизме введения единой валюты зашли так далеко, что министры потребовали, чтобы главы государств на саммите в Канне предоставили именно им право разработать этот самый механизм — с тем чтобы представить его пред светлы очи глав государств не позднее чем в конце года в Мадриде на очередном саммите.
Одним из пунктов противоречий между комиссией и министрами финансов, например, стала идея о необходимости — после введения единой валюты — осуществления всех расчетов не только между центральными, но и между частными банками в новых денежных единицах. Евробюрократы считают, что так переход на единую валюту станет необратимым. По мнению же германского министра финансов Тео Вайгеля, этот шаг выглядит ошибочным, поскольку создаст для германских мелких банков огромное количество проблем. Г-на Вайгеля поддержали и другие главы финансовых ведомств Европы.
Но главная проблема, с которой пока никто ничего не может поделать, — это несоответствие экономических показателей большинства стран строгим нормам, установленным Маастрихтским соглашением для достижения валютного единства. Требуемый основным документом ЕС не более чем трехпроцентный уровень бюджетного дефицита (исчисленного от объема валового национального продукта) соблюдается всего тремя странами — Германией, Люксембургом и Ирландией. Ожидается, что в будущем году этого уровня достигнут еще Британия, Дания, Нидерланды и Финляндия, а вот Франция, где бюджетный дефицит сейчас составляет свыше 5% от валового национального продукта, принуждена будет принять самые решительные меры, чтобы соответствовать букве Маастрихта. И вряд ли ей это скоро удастся, тем более что выполнение предвыборных обещаний Жака Ширака относительно государственной программы создания рабочих мест требует, как было осторожно сказано, "определенной бюджетной гибкости".
Кстати заметим, что это не мешает французам быть наиболее преданными приверженцами идеи скорейшего введения единой валюты. Выступление французского министра финансов Алена Мадлена запомнилось присутствовавшим своей эмоциональностью: он неоднократно повторил, что отнести дату с 1997-го на 1999 год без пересмотра Маастрихтского соглашения невозможно; впрочем, серьезной поддержки ему не оказали.
С интересом было встречено выступление британского финансового министра Кеннета Кларка, который поднял вопрос о названии единой валюты. Г-н Кларк выдвинул три варианта: крона, шиллинг и флорин. Он также предложил, чтобы 20% площади бумажных денег покрывала национальная символика стран — участниц валютного союза. Однако никакого решения по этому вопросу принято не было.
АЛЕКСЕЙ Ъ-ХАРИТОНОВ