Премьера балет
На сцене Кремлевского дворца Андрис Лиепа вместе с труппой "Кремлевский балет" и солистами Большого и Мариинского театров показал свою версию спектакля "Павильон Армиды", 100 лет назад покорившего Париж на первом балетном "Русском сезоне". ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА в очередной раз посочувствовала покойному Дягилеву и его соратникам.
Для антрепризы Андриса Лиепы, кормящейся на "Русских сезонах" уже полтора десятка лет, наступило золотое время: в этом году весь мир справляет столетие знаменитой дягилевской антрепризы. Под юбилейным соусом господин Лиепа продал российской публике (на очереди — французская) очередное неудобоваримое блюдо: балет "Павильон Армиды" в собственной режиссуре и хореографии своего любимого автора Юриюса Сморигинаса, уже провалившего один из дягилевских балетов — не сохраненную историей "Тамар".
"Павильон Армиды", поставленный в 1907 году балетным реформатором Михаилом Фокиным, тоже не уцелел, но, в отличие от лермонтовской истории про кровожадную грузинскую нимфоманку, занял в истории балета столь видное место и описан так подробно, что частичной реконструкции явно поддается. Однако реставрационные работы требуют слишком больших интеллектуальных, финансовых и временных затрат, чтобы заинтересовать практичного господина Лиепу. К тому же, несмотря на заверения в любви к "Русским сезонам", он явно невысокого мнения об их творцах: во всяком случае, и либретто Александра Бенуа, и его же декорации, и музыка Николая Черепнина, не говоря уж об исчезнувшей хореографии Фокина, в его версии подверглись кардинальным изменениям.
Излюбленная дягилевцами тема роковой красоты, губящей каждого, кто рискнет прикоснуться к ней, современному импресарио показалась неубедительной. Поэтому сюжет о заночевавшем в полуразрушенном павильоне Виконте, которого так заворожила прекрасная Армида со старинного гобелена, что, проснувшись, он утратил чувство реальности, сценарист Лиепа переделал согласно своим балетным понятиям.
В его "Павильоне" за всеми неприятностями Виконта стоит злодей Маркиз, он же — царь Гидрао. Раз царь — у него есть войско, а раз Гидрао — оно состоит из "гидров". Гидр — это мужчина-гидра, потому что, если бы гидры оставались женщинами, они не смогли бы таскать на руках ни своего повелителя, ни Виконта, ни его материализовавшуюся Невесту. Шесть таких мускулистых гидров в развевающихся голубых тряпках и приволакивают Виконта в замок Маркиза-Гидрао. Тот, подобно мастеру кукол из "Коппелии", учит гобеленную Армиду ее первым шагам, коварно сводит героев и, как колдунья из "Сильфиды", пропитывает ядом волшебный шарф, призванный погубить героя.
У Бенуа с Фокиным тоже действовали весьма экзотические персонажи (хотя до "гидров" дело все же не доходило): ведь волшебница Армида увлекала Виконта в маскарадные игрища эпохи Людовика XIV — с модными тогда арапчатами, альмеями, шутами, магами и женственными пажами, главного из которых танцевал юный Нижинский, именно в этой роли покоривший Париж. Главное ведь в том, что именно приходится танцевать этим странным существам.
Хореограф Сморигинас напряг фантазию и припомнил все, что советский балет относил к эпохе рококо: реверансы в "раскоряченной" четвертой позиции да прыжочки гаргуйад. К этому он примешал женское фуэте, большие мужские прыжки, атлетические поддержки, романтические пробежки. Дивертисмент шутов-евнухов-наперстниц и прочих балетных диковинок позволил ему вовсе не стесняться в средствах: в ход пошли детские кувырки, ансамблевые разножки, эстрадные подтанцовки. Музыка Черепнина никак не структурировала струю балетмейстерского бессознательного: было похоже, что хореограф впервые услышал ее в день премьеры.
В непрерывном потоке танца, похожего на бред бухгалтера, барахтались отличные артисты. Балерина Большого Мария Александрова (Армида) после выступлений в Парижской опере явно улучшила мелкую технику, но блеснуть ею так и не смогла. Премьер Мариинки Михаил Лобухин (Виконт) прыгал высоко и мягко, посильно изображая прилагающуюся к прыжкам влюбленность. Прелестная женственная Наталья Балахничева из Кремлевского балета в роли забытой Невесты явно не понимала, как ей теперь жить — вокруг одни гидры.
Неизменная участница лиеповских "Русских сезонов" — художница Анна Нежная — по своему обыкновению использовала доступные ей эскизы костюмов и декораций Александра Бенуа. Прямо скажем, если реконструкция правдива, хваленый господин Бенуа — дешевый халтурщик из провинциального фотоателье. И даже главный трюк фокинского спектакля был отринут постановщиками как слишком затратный. Гобелен с исполинской Армидой и рыцарем у ее ног провисел на заднике в полной неприкосновенности: никто с него так и не сошел. Ну и правильно: персонажей, пропитанных нафталином, в антрепризе Андриса Лиепы и так более чем достаточно.